Часть XVII (2/2)

Слава всем богам и демонам, в голосе Мэл не было и капли возбуждения — только легкая злость, а так же доминантная жесткость.

И это странным образом немного успокоило Виктора.

— Говори, что ты хотела сказать, только отпусти меня.

Он отвернулся, желая хотя бы не смотреть и не обонять запахи, идущие от Мэл, но в отместку она схватила его руку и сунула себе в вырез платья. Пальцы Виктора сжались чисто рефлекторно, однако он не успел стиснуть их в кулак и в итоге… в итоге стиснул чужую грудь.

Мягкая, горячая, тугая, упругая, с бархатной кожей и затвердевшим от его прикосновения соском.

Виктор ощутил, как его давление неуклонно поднимается вверх — щеки начинают гореть, а в паху невольно все наливается тяжестью.

— Это так не работает, мальчик. Я заставлю тебя слушать себя. Не смей отворачиваться.

Горячие и чуть влажные губы провели по ушной раковине Виктора, а узкий мокрый язык советницы на миг забрался в его ушную раковину, вызывая новый взрыв огня где-то внутри тела.

[заставляя Чудо тревожно вертеться где-то меж органов его брюшной полости]

— Я слушаю!

Ученый задрожал всем телом, когда ладонь Мэл стиснула его пах прямо сквозь штаны.

— Это хорошо «В и к т о р».

[с л у ш а й]

Он не видел, но ощущал чужую усмешку где-то под своим ухом — там, где часто-часто билась голубая жилка пульса.

— Тебя хотят убить. И это не угроза — это констатация факта. Тебя хочу убить не я. И я не собираюсь бороться с невидимым врагом в Совете из-за мальчишки из Зауна, который является моим конкурентом.

— Откуда…

— Откуда я знаю, что вы с Джейсом переспали? Да от тебя буквально пахнет им — это, во-первых. Во-вторых, мои люди, наблюдающие за твоим домом, чтобы ты никуда не делся, доложили о его позднем визите и раннем побеге. И сбежал он в весьма… интересном виде. Причем в сторону Зауна. Даже не зная, зачем именно он туда отправился, в моей голове возникает слишком много вариантов дальнейшего развития событий. И ни один из них не нравится мне достаточно, чтобы спустить ситуацию на тормозах.

Легким движением, Мэл уронила трость Виктора. Она задрала свою юбку и полностью оседлала чужие бедра, одновременно зло дернув пуговицы клапана в паху на штанах ученого.

[и, кажется, на ней действительно не было белья]

— Ты отправишься с делегацией в Ноксус. Выйдешь там замуж или женишься на ком-то из моего клана. А Джейсу, — уже из Империи, — отправишь письмо «Извини, дорогой, я тебя не достоин». Что угодно в подобном ключе — лишь бы его сердце оказалось разбито раз и навсегда. И уж поверь — я его утешу.

Пальцы Мэл уже пробрались в нижнее белье Виктора. Не смотря на весь жар в его теле, она не нащупала почти никакой реакции — член ученого был чуть напряжен, но и только. И это… пренебрежение, вызвало у женщины глухой злой рык рассерженной кошки.

К сожалению, жесткая грубая стимуляция может быть действенной для мужчины, даже если тот изначально не желает близости.

— В любом ином случае, я обвиню тебя в изнасиловании. Моя совесть будет чиста — ты сможешь продолжать свои исследования в тюремной камере Тихого Омута — настолько далеко от Джейса, насколько это вообще возможно. Будешь сидеть там, как в клетке — зато под моим присмотром и в безопасности от тех, кто хочет от тебя избавиться.

— Сука.

Виктор выгнулся, пытаясь спихнуть Медарда со своих коленей, но не преуспел, а женщина тихо засмеялась.

— Видят боги — я не хотела. Но Джейс так в тебя вцепился, что у меня нет выхода. Этот мальчик должен быть моим, Виктор. А тебе достаточно просто согласиться сейчас — и все прекратится. Мои люди отправятся с тобой, ты соберешь вещи, и сегодня же вечером отправишься в новую, — великолепную, — жизнь. Все получат свою выгоду.

Мэл вдруг замерла, упираясь своим лбом в лоб Виктора.

— Я тебя ненавижу. Если бы не ты — Джейс смотрел бы лишь на меня. Мы бы спокойно поженились, у нас были бы дети. И мне не пришлось бы мучиться совестью, что я испортила твою жизнь в стремлении наладить свою.

— Если бы не я — Джейс был бы мертв, идиотка. Шагнул бы из окна своей лаборатории в тот день, когда Совет запретил ему проводить исследования!

Он не хотел этого говорить, но ему вдруг стало столь обидно, что слова сами сорвались с губ.

Мэл застыла каменным изваянием на его коленях.

— Не было бы никакого Хэкстека. Не было бы никакого прогресса. И ты бы не вышла замуж за Джейса — максимум пустила бы скупую слезу на его похоронах. Он хотел окончить жизнь самоубийством, даже оставил прощальное письмо. И я тут совершенно не при чем — это вы его чуть не убили. И знаешь еще, что? Я бы отдал его тебе — собрал бы вещи и уехал в Ноксус, если бы только жизнь с тобой сделали Джейса счастливым.

Где-то внутри Виктора задвигалась Чудо, беспокойно протискиваясь меж органов обратно к его сердцу, стремясь к нему, чтобы обнять и успокоить поселившуюся там боль.

— Не было бы никакого Джейса Таллиса. Ни для одного из нас.

Что-то капнуло на бедро Мэл.

Слеза.

[одна]

[вторая]

[третья]

Мэл плакала… и Виктор плакал. Без всхлипов, без рыданий — просто слезы лились из его и из ее глаз, смешиваясь, как капли дождя.

Ладонь Мэл выскользнула из чужих штанов. Она осторожно, преувеличенно медленно застегнула все пуговицы обратно, а потом столь же медленно провела ладонями вверх — от живота к плечам Виктора, чтобы под конец просто обнять его так, как никогда не сможет обнять Джейса Таллиса.

В следующий же момент в двери кабинета советницы требовательно постучали.

Мэл успела лишь спрыгнуть с чужих коленей, одергивая подол платья и сделать несколько шагов по направлению к дверным створкам, как двери распахнулись даже без ее разрешения.

— Как это понимать?

Воплощенное недовольство. Оскорбленная невинность.

Сказывался чудовищно огромный политический опыт — Мэл взяла себя в руки так быстро, словно пару минут назад и не сидела на чужих коленях без нижнего белья, выплакиваясь, как маленькая девочка.

А внутрь, тем временем, входили миротворцы — один за другим. И замыкал это шествие профессор Хеймердингер.

— Профессор!

Медарда сделала несколько решительных шагов вперед, но тут ее путь преградило оружие миротворцев.

— Как. Это. Понимать?!

Женщина чеканила каждое слово, в то время как еще несколько мужчин прошли мимо нее и вздернули на ноги уже ничего не понимающего Виктора.

— Советница Мэл Медарда. Вы и господин Виктор обвиняетесь в государственной измене, а так же в попытке продать технологии Пилтовера другому государству. До завершения расследования вы оба, — по решению Совета, — будете находиться под стражей в Тихом омуте. Так же вы имеете право на адвоката.

Шериф Маркус зачитал со свитка, скрепленного печатями Совета, совершенно официальное предписание.

— Извини, Мэл. Но другого выхода нет.

В глазах профессора Хеймердингера жёстко сверкала сталь.