Принятие (2/2)
Словно повинуясь невидимому приказу, орк, что держал изувеченного пленника, схватил его за косу, вонзив клыки в напряженное горло. Скованный ужасом Келторн слышал, как орк хрустит костью позвоночника и, жадно давясь, чавкает плотью, но не смог отвести взгляда, пока тёмная тварь на его глазах пожирала несчастного. Останки бросили варгам, разметавшим подачку так быстро, что у Келторна подступило к горлу. Он уткнулся лбом в холодный металл решётки, часто дыша. Прежде чем его оттащили от окна, он увидел за множеством таких же решёток в стене напротив измождённые лица других пленников. Келторн понимал, что не все они — воины его отряда, многие, если не все, были пленены ранее, но он постарается не стать причиной смерти кого-то из них.
— А если вдруг закончатся эти, — Тьма обвилась вокруг плеч оставленного посреди комнаты принца, — я без труда выманю из убежища старой валинорской ведьмы твою красавицу-тётю Арвен… Или забавного лихолесского дружка… Или же… выбор велик…
Келторн не мог понять по этим словам, знает ли Призрак про Ривенделл. Про Арвен он мог «узнать», когда Ундомиэль для её безопасности перевозили в Лотлориэн, Бараион — один из лихолесских командиров. Но всё ли это?..
— Так что реши для себя сейчас, стоит ли откликаться на Зов Намо, преумножая их страдания.
Тьма вновь и стремительно перетекла, зависая перед своим долгожданным пленником.
— У тебя есть время решить и свой исход, — «голос» стал жёстким. — Я постараюсь убедить тебя, но мне не сложно и сломать, чтобы ты безвольной марионеткой встал на мою сторону. Чтобы ты стал моим, стал мной…
В последних словах было что-то… Не просто очередная жуть и обещание пыток, а потаённый смысл… Неужели ОН?..
Призрак отлетел в сторону. Келторн не сопротивлялся, когда два ввалившихся орка схватили его и, вывернув руки за спину, потащили из камеры. Его тащили по замшелым переходам между стен из почерневших камней, кое-где покрытых плесенью. На этом фоне выделенная ему комната была действительно роскошной — воистину королевской. Редкие факелы смердели прогорклым жиром, оплывали чёрным воском, и их свет не грел, а лишь ещё больше сковывал холодом ужаса. Но он будет держаться. Он не уйдёт в Чертоги и будет сопротивляться. Его попытаются сломать, а он будет смотреть, как и сейчас, на сгущающиеся на небе вдали грозовые тучи и знать, что это его daerado тоскует и гневается. И он, как и его ada и atto — все ищут его. И ради них он должен держаться.
Пока его волокли по изщербленным ступеням вниз, Келторн понимал, что в богатом арсенале Тьмы есть пытки, что способны свести с ума любого. Спотыкаясь о камни под ногами, Келторн надеялся, что его сил хватит. И только он подумал об этом, как ощутил два влившихся в него ручейка света — аккуратно, чтобы не почувствовала Тьма. Это был не Морохир, силу брата Келторн знал. По «характеру» двух этих сил в одной Келторн почти уверенно предположил прадедушку, а вот в происхождении второй он был не уверен. Но если браслет на миг потеплел, как заметил Келторн, ответ напрашивался один.
Орки наконец остановились около неприкрытого ничем входа, за которым было темно и тихо, лишь изредка доносился странный звук. Это был не шорох крыс, парочка которых попались Келторну под ноги по пути, и не шум ветра, который он слышал, наблюдая в окно страшную казнь сородича, и который мог быть слышен через витиеватые воздуховоды, обеспечивающие подземелье спёртым воздухом. Орки неожиданно убрали руки и, злобно скалясь, чуть отступили, а в спину словно кто-то слегка толкнул.
Келторн знал, что облако Тьмы висит за спиной, как знал и то, сам ли он это сделает или с помощью конвоиров и чьих-то ещё сломанных и обглоданных костей, он сделал шаг вперёд. Так он шёл на появившийся вскоре тусклый свет и оказался на берегу небольшого подземного озерца. Вода в нём выглядела чистой, но так зловонно воняла, что Келторн невольно отшатнулся. Тьма снова насмешливо толкнулась в мозг, грубо сдавив виски, зацокала бесплотным языком.
«Ты останешься…», — зашипело в голове недавнее воспоминание, когда один из орков рванул на Келторне верхнюю тунику. Лапища ударила под лопатку, и тело отозвалось тупой болью именно в том месте. Должно быть, крылатая тварь помяла рёбра, пока несла в когтях, а, возможно, при приземлении выпустила, швырнув на камни внутреннего двора. Хорошо хоть, с небольшой высоты, иначе бы тело не восстановилось почти полностью, оставив на память тупую боль. И та бы за пару дней прошла, но ему здесь побещали много новой.
Обрывки туники упали на камни едва слышно, но Келторну показалось, будто звук ударил в виски. На миг зависла тяжёлая тишина, и в следующее мгновение Келторна толкнули под колени.
Орк не дал ему упасть, поймав за длинные волосы. Накрутив их на кулачище так, что от натяжения затылок прострелило болью и показалось, что сейчас сломаются и его позвонки, орк уже сам опустил Келторна на колени и одним движением окунул по плечи в озеро. На самом деле это оказалось огромной ямой, глубокой уже у самого края, наполненной стоячей вонючей водой. От неожиданности Келторн не закрыл рот и чуть не захлебнулся, с трудом сумев сжать зубы, не повинуясь велению тела попытаться выплюнуть мерзкую жижу.
Его держали так, кажется, бесконечно долго. Келторну пришлось проглотить жидкую мерзость, и задержать дыхание, чувствуя, как гадость щиплет глаза даже через зажмуренные веки. Его держали, пока он не начал биться в лапах орков, и только тогда также резко вытащили из воды, дали немного отдышаться и окунули вновь. Так повторили несколько раз.
Когда его швырнули на каменное ограждение вокруг «озера», Келторн с наслаждением вдохнул воняющий нечистотами воздух. Дышать было тяжело, Келторн чувствовал, как ослабло вынужденное оказывать сопротивление тело. Конечно, он восстановит силы, но на это потребуется время. В чём-то Тьма добилась своего, опустив его на колени, унизив, показав своё превосходство, первый раз указав ему его положение тут — место пленника. Келторн немного восстановил дыхание и поднял упрямый взгляд.
Сгустившийся комок Тьмы, кажется, даже в бесплотной своей форме дрожал от смеха.
— Ты мне нравишься, маленький принц, — прошелестел чёрно-серый туман. — Я всегда любил ломать сильное и красивое, создавая то, что нужно мне. А если ещё и чистое, не познавшее того, что вы, квэнди называете «великим чувством»… Глупый пафос, есть лишь насыщение плоти.
Дополнительно к начавшему охватывать его ознобу Келторна окатило осознанием не намёка, а прямой угрозы. Тем временем Призрак отдал приказ, и всё те же два орка вздернули Келторна на ноги. Штанины прилипли к ногам, белая нижняя туника как вторая кожа облепляла руки и торс, и Келторн впервые ощутил на себе жадные сальные взгляды, отчего возмущение и липкий страх перехватили дыхание; волосы свисали по сторонам лица вонючей паклей, насколько Келторн мог их видеть.
— Нельзя принцу в таком виде ходить, шкурку красивую портить… — промурлыкало рядом. Закрыть глаза, так покажется, что нежный эллон напевает таким голосом, а не омерзительное воплощение Тьмы.
Был ли это сигнал оркам или что-то другое, да и был ли сигнал вообще, но Келторна выволокли из грота в арку, ведущую дальше по подземелью. Снова несколько переходов, правда, в этот раз более коротких, и его втолкнули в совсем уж маленькую пещерку. Каменное основание и стены давили на чувствительную fea, но зато вода была кристально чистой и так манила освежиться, что Келторн с трудом подавил притяжение — естественное для чистоплотных эльдар, любящих радости Ульмо и заботу о теле. Подавил, настолько ещё более отвратительным казалось обнажение перед тёмными тварями.
Но его мнение здесь никого не волновало, а уж желания или их отсутствие — тем более. Келторн рванулся из когтистых лап, когда его врождённую гордость попытались растоптать, срывая с него и нижнюю тунику, разрывая её в клочья, так как мокрую орки не смогли снять целиком. Но эта же гордость помогла Келторну выдержать прикосновения тварей с гордо поднятой головой. Орк зацепил когтями пояс штанов, попутно царапая кожу, и Келторн, не сдержавшись, пнул его. Второй орк, что стоял за спиной, схватил его за руки и держал, пока первый срывал обрывки одежды.
— Ещё раз выкинешь такое, и я разрешу им развлечься с тобой, — обманчиво мягко предупредил «туман», и обнажённый живот обдало смрадным предвкушающим дыханием.
Келторн сглотнул и, попытавшись расслабиться, затих в держащих его когтистых лапах.
— Им бы ты и таким сошёл, они у меня не брезгливые, но я предпочитаю чистое красивое тело. На нем лучше видны шрамы.
Келторн, сжав кулаки, медленно входил в прохладную воду. Едва он сделал первый шаг, словно факелы зажглись под поверхностью у самого дна — вода засветилась мягким зеленоватым светом, делая стройную белокожую фигуру эльфийского принца особенно притягательной. Тьма вилась вокруг Келторна, явно изучая его тело, словно выбирая, куда укусить побольнее, но вновь влившаяся сила поддержала, помогая выдержать и это.
Пришлось долго плескаться под пристальными взглядами воплощения Зла (Келторн даже удивился, насколько физически тяжело ощущался взгляд бестелесного духа) и орков. Когда наконец разрешили выйти, одежды не дали и так, обнажённым, протащили обратно. Спасибо Эру и на том, что никто не встретился по пути, а на кровати лежали чистые и сухие, пусть и чёрного цвета, штаны и рубашка, какие носят зажиточные эдайн.
Келторн быстро оделся, не желая оставлять открытым тело даже стенам своей комфортной тюрьмы.
***</p>
Он никогда не любил открывать мысли и чувства разума. Пока владыки-альфы «разговаривали» с Ривенделлом, Бараион стоял за левым плечом своего Таура, а отец — за правым. Владыку Келеборна держать не требовалось, хотя, когда он появился на пороге лесного дворца, то был почти такого же землистого цвета, как и дорога Эльфийской тропы. Впрочем, в общих чертах они всё уже и так знали…
Новость о смерти Араторна шокировала, похищение Келторна — едва не добило. Причём — всех. Бараион сам на миг ощутил, как зашатались под ногами мраморные плиты пола, он часто задышал, не представляя, точнее, очень даже хорошо представляя, что произошло. Потерять в один день сразу две четверти своей fea он был не готов, но пока ничего не мог с этим сделать.
По итогу первого «совета» было решено, что Владыка Келеборн попробует через свой оберег нащупать fea правнука в мире живых, понять хотя бы, куда порождения Тьмы унесли его, в каком направлении. Этим Владыка и ушёл заниматься в приготовленных для него покоях, а Трандуила отпоили травяным чаем с успокаивающей травкой, от которой тот тревожно уснул. До утра ему не было толка продолжать изводить себя, а там, может, что-то прояснится.
Отец остался у дверей покоев, чтобы охранять зыбкий сон Владыки, а Бараиона отправил… Да просто отправил, разрешив снять напряжение и боль, как тот посчитает нужным. Отец понимал, что смерть Араторна сама по себе уже достаточная причина для боли, которую сонными травами не унять, не поможет даже бешеная скачка или разнесённые в хлам мишени. Бараион видел, что atto искренне хочет помочь, но не знает — как. Да и не было такого чудодейственного способа. Только века спустя когда-нибудь он сможет вспоминать о друге со щемящей нежностью, оставив боль прошлому.
Идти домой и показать ada, как ему сейчас плохо, не хотелось, и Бараион отправился бесцельно бродить по Лесу. Далеко не удаляясь от дворца на случай, если он понадобится, Бараион нашёл укромную полянку, облокотился спиной о ствол дерева, посмотрел в сияющее звёздами небо и запел. Без свидетелей он дал себе право оплакать уход друга в Чертоги. Робкая дрожащая улыбка тронула губы при мысли, что, может, хотя бы там Араторн встретит своих отцов и сможет быть с ними, как всегда и мечтал.
Слёзы ползли по щекам, и Бараион вдруг с силой вцепился в волосы, дёргая медные пряди и причиняемой болью пытаясь перекрыть ту, что сжигала сердце. Он уже не сдерживал боль, отпуская неутихающие рыдания, когда его обхватили за плечи тёплые руки и прижали к себе.
Бараион затих, отпустив взлохмаченные волосы, позволяя одной из рук мягко и терпеливо пригладить их, а после вернуться на плечо. Отталкивать отчего-то не хотелось. Не сейчас. Не сегодня.
И Бараион позволил Орофину обнять себя, уютно устроив в объятиях, и примоститься с ним в корнях дерева. Сегодня, сейчас он позволит себе эту слабость — при свидетеле оплакивать ещё одного ушедшего друга…