Часть 21 (2/2)

— Да что ты несешь! — кричит дирижер, вновь собираясь двинуть.

— Мои будущие родственники — влиятельные музыканты, — «Современный Паганини» презрительно скользит взглядом по снова замершему родственничку. — И мне не нужно, чтобы ужасная репутация твоей семьи, отбрасывала на меня какие-либо пятна...

— Да кто тебя выбрал такого-то?.. — сипит Фугаку, демонстративно выпуская брата из своей хватки: не верилось в это все совершенно — даже казалось, что это алкогольные галлюцинации — а раз так, то стоит ли бить пришедшую «белочку». Фугаку потерял рассудок, но пока еще не разум.

И от осознания этого — наличия самого Мадары и тех речей, что он нес — стало совсем смешно: дирижер вдруг засмеялся так, что затряслись его плечи. Так, что даже молчаливо-напряженному Саске, бывшему все это время у двери, стало совсем не по себе.

Дурацкое оцепенение в молодом теле пианиста с трудом развенчивалось тем, что дядя находится рядом и, в случае чего, мог как-то все разрулить... если Фугаку снова сойдет с ума.

— И кто же твоя любовь, Мадара? — едва успокоившись, дирижер чуть не смахнул слезу с помутневшего взгляда. Глядя на брата, мужчина кисло улыбнулся. — Дай угадаю... С учетом того, что наша семья проклята, считаю, что ты говоришь о... Хашираме...

— Заткнись, — грубо цыкнул скрипач, сделав решительный шаг навстречу. — Не упоминай при мне его имени.

— Теперь понятно, в кого пошел Итачи! — внезапно заорал Фугаку, ткнув пальцем в единокровного родственничка: — Это все с вашей части пошло проклятье Учиха! Сначала Изуна, ты, затем Итачи! Кто дальше?! Саске?! — не сводя глаз с Мадары, ткнул пальцем с своего бледного сына.

— Не включай меня в этот список, Фугаку, — струнник даже и не проследил взглядом за чужим жестом. — В отличие от наших родственников я чист.

— Как и Изуна, мой старший сын сделал неправильный выбор!.. — дирижер просто проигнорировал чужую реплику. Лишь громкоголосо сетуя, криво улыбнулся, истерично запустив руки в собственные волосы.

— Выбор Изуны неоспорим, хоть и осуждаем, — хрипнул струнник.