Часть 19 (1/1)

Саске всегда воспринимал Мадару, как человека... стороннего. Словно это был и не дядя вовсе. Так... однофамилец, с которым нет ничего общего. Объяснить подобное свое ощущение парень пытался много чем. В ход шло почти все: отсутствие именитого скрипача на периферии семьи Фугаку; безучастие Мадары в делах родственников; а если же общение по каким-то причинами складывалось, то струнник вел себя крайне сдержанно, холодно и даже... жестоко.

Оттого и теперешнее участное поведение «Современного Паганини» казалась слишком нестандартным и навевающим мысль о личной выгоде струнника. Мадаре просто необходимо, чтобы семья Фугаку была счастлива. Или же, по крайней мере, выглядела таковой.

Но... зачем?

Прохладный ветер всколыхнул относительно короткие волосы Саске, когда пианист вышел из такси. Услышал стук — дядя уже хлопнул дверью машины, следуя за водителем к багажнику: нужно забрать чемодан.

И наконец шум автомобильных колес, слабый запах резины. Теперь можно поговорить откровенно.

— Как Микото? — спросил скрипач, даже и не взглянув на племянника — пробегал взглядом по несколько забытому району.

«Ты издеваешься? — первое, что кольнуло мозг парня: Саске внимательно посмотрел на музыканта, — Мадара, ты и без того все знаешь — сам же с ней общаешься».

— Оглох? — черный взгляд скрипача коснулся пианиста.

И младший Учиха, наконец, уловил знакомую ледяную искру презрения.

Собственно, это и стало тем, что вызвало на лице Саске язвительно-ядовитую улыбку.

Ведь дядя становился прежним.

— Про аборт сказала, — парень пихнул руки в брюки, гордо вздернув подбородок: раз дядя хочет услышать — пусть слушает.

— Она беременна? — аккуратные брови Мадары едва двинулись навстречу друг друга, образовав морщинку.

Саске отрицательно мотнул головой:

— Аборт... когда была беременной мной, — взгляд невольно скользнул в бок. Но нет! Хочется видеть чужую реакцию! — молодые черные глаза уже вновь смотрят на струнника и... не замечают ничего, кроме надменной кривой улыбки мужчины.

— И как ты довел ее до такого?

— Я?! — но младший Учиха тут же осекся, сам не зная почему... Словно этот по-злому насмешливый взгляд дяди мог поразить подобно мечу. Саске выдохнул, находу генерируя мысль — жалкую выжимку из всей сложившейся глобальной ситуации. «Раз хочет услышать — пусть слушает», — вновь скривился пианист, наконец изрекая: — Я... подставил Итачи.

Мадара тихо усмехнулся, отвернулся. Дядя никогда не задавал много вопросов — ему просто было безразлично. Мужчина, двинувшись к подъезду, покатил за собой чемодан, футляр же со скрипкой был за его спиной:

— История братских отношений — стара как мир. Пошли к твоему отцу.