Часть 9. Глава 44 (1/2)
Каждую пятницу в 20:00 все служащие авиаотряда собирались в кинозале для просмотра документальных или художественных фильмов с целью повышения общего образования. Посещение кинозала было делом добровольным, однако на моей памяти ещё не бывало случая, чтобы кто-нибудь отказался прийти. Не стал исключением и этот вечер: в кинозале яблоку негде было упасть.
Я вошёл одним из последних: буквально на пороге меня перехватил курьер. Пока я пробирался на своё место, погас свет и на экране появилась надпись – «Припять: логово зверя». «М-м, любопытно... – подумал я, устраиваясь в мягком кресле и разворачивая шоколадную конфету. – А режиссёр-то явно не дурак. Не знаю, каким окажется фильм, но название весьма недурственное...» Тут название фильма растаяло, а на его месте медленно проявились слова: «Фильм Генри Алана».
От неожиданности я подскочил, едва не подавившись конфетой. Вокруг зашевелились и стали возбуждённо перешёптываться мои сослуживцы. Для них имя автора тоже оказалось сюрпризом. Между тем, и эта надпись погасла, сменившись такой, от которой у меня остатки волос встали дыбом: «Операторы: Генри Алан, А. Агеев».
– Это какой же Агеев? – зашептали у меня за спиной. – Не наш ли майор?
– А ты много Агеевых знаешь? – ответил голос радиста Цукурова. – Как пить дать, он. Зуб даю.
«Отставить панику! – мысленно приказал я себе, с ожесточением пережёвывая конфету. – В конце концов, фильм уже вышел на экраны, да и эти обормоты всё время на виду... Но как же, хотел бы я знать, им удалось провернуть эту затею?!»
От волнения я пропустил целых пять минут фильма, во время которых Генри, вместо обычного пальто одетый в странного вида камуфляжный комбинезон, о чём-то рассказывал, глядя на зрителей непривычно строгим взглядом. Затем кадр изменился: все увидели лес, похожий на косматую шкуру какого-то диковинного животного, небрежно брошенную на поверхность Земли, и парящего над ним птеродактиля, на спине которого восседал наш пришелец.
Пролетев над лесом, уже заметно тронутым рыжиной, птеродактиль нырнул под его почти непроницаемый полог и очутился словно в ином мире, совершенно отличном от нашего, – мире мрачных теней и загадочных звуков, от которых щемит сердце, а на глаза наворачиваются слёзы страха.
«Здесь, в одной из самых малоизученных частей нашего региона, проживают так называемые «дикие» – подвид человека разумного, предки которых, подвергшись воздействию радиоактивного излучения, выжили и мутировали, – вещал с экрана голос Генри. – Эти существа обитают на территории исправительных колоний для особо опасных преступников, расположенных в этих местах, и, по предположениям учёных, являются потомками убийц, маньяков, психопатов, каннибалов и прочих отбросов общества, наводнивших государство в тёмные предвоенные годы»...
Два с половиной часа спустя, держась одной рукой за стену, а другой за сердце, я вышел из кинозала и побрёл к себе. В первый раз за всё время службы в авиаотряде я запер дверь на ключ, затем подумал и задвинул засов. Ставни, которые прежде закрывались лишь за тем, чтобы создавать в помещении приятную прохладу, также были заперты на двойные крюки. Приняв эти меры предосторожности, я обошёл свои комнаты, заглянул, подсвечивая себе карманным фонариком, во все углы, которые потенциально могли привлечь опасных гостей, и только убедившись, что, кроме меня, здесь нет ни души, лёг в постель.
Промаявшись около часа, но так и не уснув, я решил прибегнуть к самому верному средству, неизменно помогавшему мне во время приступов бессонницы: стал вспоминать имена всех наших грифонов.
– Фейро, Кальмо, Дролло... – бодро начал я. – Блэндо... Чефо...
На третьем десятке, почувствовав, что мысли стали путаться, а имена то ли повторяться, то ли появляться новые, я облегчённо выдохнул и начал было погружаться в сон, как вдруг мгновенно проснулся и сел в постели с бешено бьющимся сердцем. Жуткое видение – дикие, пожирающие убитого ими добряка Дролло, – бесцеремонно выдернуло меня из объятий Морфея.
– Тьфу ты! – в сердцах сплюнул я, выползая из постели, и побрёл в ванную комнату. Пять минут спустя я снова был в постели, на этот раз едва не с головой укрытый тёплым одеялом. В толстой фланелевой пижаме и шерстяных носках, да ещё под тяжёлым ватным одеялом, я изнемогал от жары, но заставить себя раскрыться так и не смог.
Между тем, часы в гостиной пробили два часа ночи. Если так пойдёт дело, до завтра я, пожалуй, не усну, и что тогда будет? Генерал-мокрая курица – вот как назовут меня сослуживцы. Конечно, не в лицо, но за глаза – наверняка. Подбадриваемый этой мыслью, я стал вспоминать популярные народные средства от бессонницы: считал глотаемых дикими барашков (исключительно целиком в виду малого размера последних), мысленно произносил звук «р-р-р», даже прибег к помощи бессмертного классика, не без труда вспомнив заговор Платона Каратаева «Положи, боже, камушком, подыми калачиком»... Всё напрасно. В половине четвёртого, окончательно изнемогший под двойным бременем бессонницы и ватного одеяла, я нашёл в тумбочке снотворное, проглотил две таблетки, запив стаканом яблочного сока, и наконец уснул. Снилась мне редкая гадость, сплошь убийства и расчленёнка, однако за три с половиной часа, пока действовало снотворное, мне удалось если не отдохнуть от кошмарного впечатления от фильма, то хотя бы отодвинуть его на второй план, что было пусть маленькой, но всё-таки победой.
В семь часов утра, хмурый и злой от недосыпа, я потребовал литровую кружку самого крепкого кофе без молока и сахара и плитку горького шоколада.
– А заодно майора и этого мелкого искателя приключений. Ух, и надеру я уши им обоим!... И не посмотрю, что на двоих им двести лет!
Полчаса спустя в дверь скромно постучали.
– Заходите, разбойники! – рыкнул я, залпом допивая уже почти остывший кофе.
В кабинет, молодцевато чеканя шаг, вошёл майор Агеев. Из-за его спины осторожно высунул нос пришелец.
– Здравия желаю, товарищ генерал-майор! – бодро приветствовал меня майор.
– Доброе утро, Юра! – мягко поздоровался пришелец.
– Кому доброе, а кому и не особенно, – раздражённо ответил я, с отвращением взирая на их омерзительно довольные, выспавшиеся физиономии.
– Ты с утра не в духе... – с огорчением заметил Генри. – Что-то случилось? Ты не заболел?
– Я совершенно здоров, если не считать бессонницы. А всё из-за вас, прохвостов!
– Да в чём же мы виноваты? – удивился пришелец.
– Как будто не знаете!
Майор и Генри растерянно переглянулись.
– Послушайте, товарищ генерал... – начал было майор, но я, устав от этих экивоков, перебил его:
– За из-за вашего, чтоб ему, фильма!
Майор и Генри насторожились. Я готов был поклясться на чём угодно, что оба, а не один только пришелец, прижали уши, как нашкодившие коты.
– Ну?! – грозно вопросил я. – Как это понимать? Кто вам позволил вдвоём, без охраны, без оружия, отправиться в запретные земли?!
– Почему это без оружия... – попробовал возразить майор, но я вновь перебил его:
– Потому что, мой бесценный, птеродактилю не в чем нести автомат! Разве что в клюве!
– И ты не допускаешь мысли, что оружие мог взять я? – вступился за приятеля пришелец.
– Не допускаю. Потому что на тебе и так было полно всякой всячины для съёмок, разве нет?
Пришелец виновато повесил уши.