Часть 9. Глава 24 (1/2)
Как-то раз погожим летним утром я зашёл к Генри «на кружечку компота» – освежающего напитка, который мастерски готовил верный камероносец и закадычный друг пришельца, в прошлом сержант, а ныне – монах в запасе Василий Остроухов. Не без труда одолев по громадной «кружечке», вмещавшей не меньше двух литров необыкновенно вкусного черешневого компота, мы с Генри вышли на терраску его дома, рухнули в видавшие виды кресла-качалки и блаженно расслабились. Над нами при малейшем дуновении ветерка шумел как море старый тополь. По блеклому, словно выцветшему от нестерпимого зноя, небу лениво плыли пухлые кучевые облака. Из кухни вышел брат-сержант, прихватив два огурца. Один предложил Найджелу (тот осторожно обнюхал незнакомый предмет, лизнул – и с удовольствием принялся грызть его острыми зубами), другим захрустел сам. Над клумбой с ухоженными кораллово-красными и ярко-жёлтыми розами, обрамлёнными бордюром из кипенно-белого каменника, кружили пчёлы да ворчали толстые неповоротливые шмели.
В этот день мы имели полное право предаваться безделью. Это был один из очень немногих (точнее, двух) религиозных праздников, некогда учреждённых в нашем городе, – День рождения Кришны. Сделать его выходным предложил капитан-настоятель. Эту идею радостно поддержало большинство горожан. Почти все они были атеистами, что не мешало им каждый год перед 19 июля наводить порядок у себя в домах и на приусадебных участках, украшать дворы цветами и даже (как Никитушка) небольшой деревянной или искусно раскрашенной гипсовой статуей Кришны. Такая же статуэтка, выполненная умелыми руками брата-сержанта, временно стала навершием фонтана на центральной городской площади нашего города. Далёкие от религии жители Энска, как, впрочем, и сами монахи, имели очень смутное представление как о деяниях Кришны, так и о нём самом. Однако проницательный взгляд божества и его задорная, всё понимающая улыбка находили невольный отклик в их сердцах...
«Скрип-скрип», – синхронно покачивались наши кресла-качалки. «Ш-ш-ш...» – шуршали на ветру листья тополя, серебрясь под лучами солнца, как рыбья чешуя. «У-у-у!» – сердито ворчали шмели, копошась в венчиках цветов. «Хрум-хрум», – вкусно хрустели огурцами брат-сержант и бывший командир демокрийцев, а ныне милейший, хоть и немного нервный лохматый белый пёс Найджел Фо. Убаюканный этими размеренными звуками, я начал было понемногу задрёмывать, как вдруг услышал негромкий голос пришельца:
– Какое счастье, Юра, что я решил поселиться на этой планете!
– Вот как? – с трудом выдавил я, во все глаза таращась на безмятежно улыбавшегося пришельца.
– Почему это тебя это удивляет? – спросил Генри.
– Э-э... – замялся я. – Если вспомнить состояние этой планеты (вернее, этого клочка планеты) во время вашей первой встречи...
– Можешь считать, что я разглядел в ней большой потенциал, – ещё больше развеселился пришелец. – Хотя, должен признать, эти места и вправду выглядели не слишком презентабельно. Ни цветов, ни деревьев, ни даже травы. Только чёрные остовы каких-то крючковатых форм («А-а, ты имеешь в виду акации!» – догадался я.) да кое-где огородики самого жалкого вида... Знаешь, что удивляет меня больше всего? – вдруг очень резко став серьёзным, спросил Генри и сам ответил на свой вопрос: – Что спустя сравнительно небольшое количество лет мы можем смеяться над этими воспоминаниями.
Я не нашёлся, что сказать, и продолжал покачиваться в кресле.
– И всё же я – мы все! – действительно догадались, что за планетой Земля большое будущее, – продолжал Генри, снова смягчаясь. – Нужно было лишь немного помочь вам: вылечить почву, воду и воздух, привезти и посадить новые растения взамен погибших... С этим наши команды справились сравнительно легко. Гораздо труднее было с людьми...
– А что не так с нами было? – внезапно подал голос брат-сержант, всё это время так чутко прислушивавшийся к нашей беседе, что даже перестал хрустеть огурцом.
– Люди совершенно одичали, – задумчиво проговорил пришелец, – а некоторые – попросту озверели. Не все, к счастью, но многие.
– Деревенские? Эти да-а... – равнодушно кивнул брат-сержант, зато пришелец, услышав его слова, подскочил в своей качалке чуть не на полметра.
– То есть... – пробормотал он, поочерёдно переводя взгляд округлившихся глаз с Василия на меня и обратно, – то есть, ты хочешь сказать... Послушайте, ребята, вы что, разыгрываете меня?!
– Ничего не понял, – растерялся брат-сержант. – Кто и почему тебя разыгрывает?
– Но ведь не может же быть, чтобы в этих цивилизованных краях жили дикари!!! – в полнейшем ужасе выпалил пришелец.
– Почему не может? – удивился Василий. – Ну, в городе, конечно, их нет, но по деревням полно. Собственно, тут есть целые деревни этих, как ты их называешь, дикарей.
– Мы же бывали в окрестных деревнях, – укорил его пришелец. – Там живут вполне разумные, приятные, воспитанные люди...
– Так это наши, – подтвердил брат-сержант. – Конечно, они нормальные. А дикие – эти подальше, возле Припяти, в тамошних лесах. Думаешь, кто нашу главную кинозвезду чуть не угрохал?
– Герра Рутгера?! – изумился пришелец.
– Михея!
Не выдержав потока новой информации, Генри соскочил с качалки и забегал по терраске взад-вперёд. Мы все, включая Найджела, следили за ним, как болельщики за теннисным мячиком.
– Как же так... – бормотал себе под нос пришелец, словно позабыв о нас, – как же вышло, что эти люди остались неохваченными нашей программой... Я должен каким-то образом сообщить об этом в центр...
– Ничего ты не должен, – сердито буркнул брат-сержант. – Живут себе – и пусть живут. Что ты им сделаешь?
– Их необходимо перевоспитать! – горячо воскликнул, резко остановившись и повернувшись к нему, пришелец. – Они же представляют угрозу для цивилизованного общества!
– Отнюдь, – возразил я. – Мне кажется, только пока эти существа находятся на низком уровне развития, цивилизованное общество может спать спокойно.
– Как ты можешь так говорить?! – всплеснул руками Генри.
– Могу, – ответил я, спокойно глядя в его добрые, честные глаза. – Когда-то давно к берегам Припяти свозили особо опасных преступников. Для этой цели там были построены целые посёлки, окружённые в несколько рядов колючей проволокой, а некоторые, где жили самые страшные создания, – куда более мощными заграждениями. Ни радио, ни телевидения там не было. Прессы – тоже. Находящиеся там существа оставались в полном неведении относительно того, что происходило за пределами их поселений.
– И когда началась война... – шерсть на загривке Генри стала медленно подниматься дыбом.
– Они ничего не знали об этом, – подтвердил я.
– Но ведь это негуманно! – воскликнул пришелец. – Да что там, это совершенно бесчеловечно!