Часть 8. Глава 4 (1/2)
1-го сентября Маритаими проснулась очень рано. Спрыгнув с кровати, она подбежала к окну, отдернула плотные шторы и распахнула настежь обе створки.
Было свежо и прохладно. В предрассветно-серебряном небе сияла полная луна, большая, круглая и желтая. Кругом царила тишина. Не такая, как на острове, когда кажется, будто уши плотно заткнули ватой. Здешняя тишина была совсем другой – полной едва различимого шепота листьев, птичьего пения и жутковатых, по мнению Маритаими, голосов цикад.
Вдоволь надышавшись чистым воздухом, напоенным ароматами хвои и – совсем чуть-чуть – озона, Маритаими вынула мирно спавшую в ее постели куклу.
– Просыпайся, Берта! – велела она. – Уже почти утро, а ты не одета!
Она сняла с куклы ночную сорочку, переодела ее в нарядное платье – светло-голубое в белый горох, искусно отделанное тонким белым кантом, – и, взобравшись вместе с ней на подоконник, стала неспеша расчесывать ее густые темно-каштановые вьющиеся волосы.
– Сегодня я иду в школу, – рассказывала она кукле. – С мамой, папой и бабушкой. Дядя Акиро и дядя Лео, наверное, останутся на острове. Бабушка говорит, на линейке и так будет не протолкнуться... Ну, поглядим. Смотри, Берта, не шали. Веди себя хорошо. Мне теперь некогда будет с тобою играть...
Маритаими тяжело вздохнула. Красавица кукла, последние триста лет украшавшая каминную полку в гостиной и неделю назад поступившая в ее полное распоряжение, казалось, с глубоким сожалением смотрит на нее большими голубыми глазами. Всего лишь неделю назад она перестала быть просто украшением, обзавелась обширным гардеробом и даже стала выходить в свет. И вот теперь, едва она почувствовала вкус к настоящей жизни, ее снова возвращают на каминную полку...
Всхлипнув от жалости к несчастной кукле, Маритаими порывисто прижала ее к себе и, спрятав лицо в ее пышных кудрях, дала волю слезам. Как ни странно, это принесло ей немалое облегчение. Успокоившись, она совсем другим, уже веселым голосом, пообещала:
– Когда я вернусь домой, мы пойдем с тобой на прогулку. А вечером обещала зайти Лея и принести для тебя теплые вещи. Уже осень, а у тебя до сих пор нет ни пальто, ни даже приличной шали.
Окончательно переключившись на заботы о гардеробе своей любимицы, Маритами и думать позабыла о беспросветности школьных будней и, воспрянув духом, закончила Берте прическу. Когда последняя шпилька заняла свое место в короне из кос, аккуратно уложенных вокруг очаровательной головки, девочка окинула критическим взглядом дело своих рук и, не найдя в туалете куклы ни малейшего изъяна, осталась очень довольна.
– Смотри, будь умницей! – погрозила она кукле пальцем, весело рассмеялась и побежала умываться.
Когда она вышла из ванной комнаты, окончательно рассвело. Из кухни тянуло ароматом молока и свежих маковых булочек. Дома такие не готовили. Значит, бабушка заказала их специально для нее в соседней булочной. Как здорово!
Вприпрыжку сбежав по лестнице на первый этаж, Маритаими столкнулась с только что возвратившимися с прогулки по саду родителями. На земле они рано ложились и рано вставали, ели по часам (это была забота бабушки) и много времени проводили на свежем воздухе. Разреженная атмосфера Лапуты, по мнению Тихиро, была вредна для организма тех, кто родился на земле, и никакие доводы не помогали убедить ее в обратном. Оставалось только покориться. Не без труда проснувшись по будильнику в пять часов утра, Хаякава и Стефано выползали из-под теплых одеял и, отчаянно зевая, отправлялись на прогулку. Впрочем, утренний холодок быстро сгонял с них остатки сна и к завтраку они возвращались бодрыми и посвежевшими.
Впрочем, сегодня выражение их лиц говорило скорее о том, что оба провели всю ночь без сна. Глаза и кончик носа Хаякавы припухли и покраснели. Стефано, угрюмый и взъерошенный, скорбно поглядывал на жену, но ни говорил ни слова, опасаясь вызвать новый поток слез. При виде дочери они вздрогнули и, без особого успеха, постарались принять веселый и непринужденный вид. Маритаими не могла, да и не должна была знать о том, что во время прогулки чуткие уши Стефано уловили ее беседу с куклой. Хаякава, которой он тут же обо всем рассказал, без труда дорисовала себе то, что чувствовала ее малышка, и целых полчаса заливалась слезами в укромном уголке сада, превратив футболку мужа в носовой платок. Маритаими догадалась по лицам родителей, что в душе они так и не смогли смириться с ее поступлением в школу, и решила не расстраивать их еще больше. Взяв обоих за руки, она молча потащила их на кухню.
Стол уже был накрыт к легкому завтраку. На столе красовалась плетеная корзинка с еще теплыми маковыми булочками. В духовке дозревал, источая восхитительный запах ванили, заливной пирог с яблоками. А Тихиро, мурлыча под нос какой-то мотив, разливала по кружкам кипяченое молоко.
– Доброе утро! – иронически взглянув на всех троих, поздоровалась она. – Ну-ка, быстро мойте руки и к столу!
Когда все, кроме Хаку и дедушки Дзюинтиро (тот имел обыкновение вставать не раньше десяти часов), чинно расселись вокруг небольшого кухонного стола, она подала нарезанный крупными ломтями заливной пирог. Тут уж, хочешь – не хочешь, а настроение улучшится.
– А где дедушка? – уписывая за обе щеки третий кусок пирога, спросила Маритаими.
– Он сегодня встал ни свет ни заря, – улыбнулась Тихиро, – и сразу отправился в школу. Надо еще раз все проверить, позвонить товарищу генералу и городскому голове, пересчитать подарки и билеты в кино...
– Ого! – чуть не подавившись куском пирога, поразился Стефано. – Вот это размах! Когда ты, любовь моя, училась в школе, все было куда скромнее.
– Кстати, да! – оживилась Хаякава. – Но ведь в то время папа был простым учителем физики, а теперь – директор школы! Он всегда говорил, что День знаний должен быть настоящим праздником, а не выступлением чтецов по бумажке.
– Что верно, то верно, – кивнул Стефано. – Я прекрасно помню, с какой неохотой шла в школу ты... Прямо любопытно, как теперь проходит этот праздник. Надо было хоть у Луиджи спросить. Тихиро, скажите, ради бога, как нужно одеваться на это... м-м-м... мероприятие?
– Ты знаешь, неважно. Хаку всегда надевает пиджачную пару и светлые брюки, но он же директор, ему положено. Я бы посоветовала тебе не надевать джинсы, это уж совсем неофициально. А так – что захочешь. Я приготовила для Хаякавы ее голубое шелковое платье, голубые с бежевым туфельки – ну помнишь, те, на шпильке? – и серебряные серьги с жемчужинами, вот на это и ориентируйся...