Часть 8. Глава 11 (1/2)
Тихиро развернула бумажку, на которой рукой генерала Задорожного было написано: «Площадь Глициний, 8. Школа ведения домашнего хозяйства госпожи Игараси. Принимают с 5:00 вечера».
– Так рано? – вслух удивилась Тихиро. – В купальнях в это время только просыпаются. Видно, дела у этой госпожи Игараси идут неважно, раз ей приходится вставать ни свет ни заря...
Она взглянула на свои крошечные наручные часики. Без четверти четыре. Слишком рано...
– А?! – услышав сквозь сон ее голос, вскинулась торговка фруктами, мирно похрапывавшая за прилавком в ожидании потенциального (или, скорее, гипотетического, как подумалось Тихиро) покупателя. – Госпожа чего-то желает? Персики, финики, груши, орехи...
– Грушу, пожалуйста, – попросила Тихиро. – Во-он ту, самую большую.
Пока торговка, взгромоздившись на шаткий табурет, извлекала искомое из целой груды таких же крупных светло-зеленых плодов и бережно укладывала в коробочку из рисовой бумаги, она положила в стоявшую на прилавке мисочку крупинку золота и спросила:
– Не подскажете, где найти... м-м-м... школу ведения домашнего хозяйства...
– Госпожи Игараси? – тотчас подхватила торговка, чьи глаза при виде золота так и вспыхнули алчным блеском. – Как же, знаю... Только, уважаемая госпожа, у меня сдачи не-ет...
– И не надо, – успокоила ее Тихиро. – Так как же со школой?
– Школа, уважаемая госпожа, отсюда совсем недалеко, – пряча золото в тощий кошель, проговорила торговка. – Не беспокойтесь, я вас мигом туда провожу!
– А как же фрукты?
– А что с ними станется? Первые покупатели раньше восьми все равно не появятся!
Она выскочила из-за прилавка, сунула ноги в сандалии-гэта и проворно застучала ими по скользким камням мостовой. Поспешно затолкав коробочку с грушей в висевшую на плече сумку, Тихиро бросила взгляд на открытую настежь лавчонку, пожала плечами и помчалась следом.
Минут через пять они очутились на круглой площади величиной с суповую миску, так густо заросшей голубой глицинией, что никаких сомнений в том, откуда произошло ее название, у Тихиро не осталось. Глициния цвела, струясь каскадами с крыш и балконов, обрамляя дверные проемы и служа роскошными живыми занавесями для тесных окошек. Посреди прощади журчал почти пересохший фонтан, скудные струи которого, просачиваясь сквозь щель в замшелой чаше, по-видимому, и питали эту буйную растительность.
– Видите дом с розовой штукатуркой?
Тихиро кивнула.
– Это и есть школа госпожи Игараси. Погодите немного, у них скоро откроют.
– Они так рано встают?
– Где там рано! – засмеялась торговка. – Госпожа Игараси, должно быть, уже часа два на ногах! Только, пока ученицы спят, все равно не откроют... Вам еще чего-нибудь нужно?
– Нет, спасибо, – улыбнулась Тихиро.
– Тогда я пойду. Всего вам хорошего! Будете в наших краях – заходите, у меня фрукты самые свежие!
Сандалии-гэта вновь дробно застучали по скользким, будто отполированным, камням, на этот раз удаляясь. Тихиро осталась одна.
Стараясь не смотреть на кончики своих пальцев и радуясь тому, что зрение у торговки, по-видимому, было не слишком острым, она раскрыла коробочку, вынула огромный, покрытый прохладной светло-зеленой шкуркой плод и не раздумывая откусила большой кусок. Тотчас пальцы утратили проступившую было прозрачность, кровь быстрей заструилась по жилам, отчего ей снова стало тепло и уютно. И этот тихий городок, показавшийся вначале пустынным и угрюмым, тоже стал совсем иным. Тут жили честные труженики, многие из которых, быть может, только час назад легли, как уже пришла пора просыпаться. Наскоро умывшись и съев черствую лепешку, они открывают окна и двери, включают радио и принимаются за привычную работу – и так изо дня в день, из года в год, из века в век...
Одолев, наконец, грушу и выбросив огрызок в покосившуюся урну (та с громким чавканьем поймала летящую добычу, проглотила ее и громко рыгнула), Тихиро вновь поглядела на часы, а потом на клонившееся к закату солнце. До времени, указанного в записке генерала, оставалось немногим больше получаса.
«И зачем нужно было выезжать в такую рань? – раздраженно думала Тихиро, медленно шагая вокруг фонтана и раздумывая, не присесть ли куда-нибудь, чтобы дать отдых усталым ногам. – Майор там, небось, замаялся... Кофе пьет, бедняга. Это вечером-то! А что еще ему остается? Только прикинуться, будто страх как хочет спать, но ожидает важной встречи, поэтому бодрится... Господи, ну неужели тут нет лавочки?! Хотя бы пенька какого-нибудь... хотя какие здесь пеньки? Сейчас, кажется, вчетверо сложусь и рухну, как карточный домик. Старость – не радость...»
Собственно, потому она и попросила генерала помочь подыскать ей домработницу, что годы стали брать свое и заниматься хозяйством оказалось уже не под силу. Конечно, с повседневными делами вроде приготовления пищи или вытирания пыли с хрупких фарфоровых статуэток она справлялась превосходно, но вот вымыть пол во всей жилой части поместья или обиходить немалых размеров сад было уже нелегко.
Товарищ генерал подошел к дело с присущей ему педантичностью. Сперва разузнал через все того же майора, нет ли в Энске желающих подработать кем-то вроде прислуги. Таковых, конечно, не нашлось. Жители городка привыкли справляться с домашними хлопотами сами, а если кто-то и не успевал – что ж, уборка и стирка откладывалась до следующего выходного. Правда, дряхлой старушке с окраины города помогала ее дальняя родственница, но совершенно безвозмездно, а еще одна девушка ходила за семейной парой (оба были парализованы и уже много лет не вставали с постели), но, кроме ухода за больными, ничем больше не занималась. Поняв, что среди туземного населения помощницу для Тихиро найти не удастся, генерал вооружился букетом белых роз и небольшой корзиной шоколада с фундуком и отправился очаровывать Юбабу.
Результатом этого романтического свидания стала вот эта самая бумажка с адресом школы. По словам Юбабы, обучением бедных сироток из глухой провинции и последующим их трудоустройством занималась ее бывшая работница – из низших чинов, но проворная и весьма предприимчивая. «Тихиро с ней знакома», – кокетливо грызя кусочек шоколада, доверительно сообщила хозяйка купален. И теперь Тихиро терялась в догадках, кем именно могла быть эта таинственная госпожа Игараси. Кику? Вряд ли... Наоки? Ну нет, кто-кто, но только не она. Так кто же тогда? Загадка...
Углубившись в раздумья, она и не заметила, как удлинились тени и кое-где в окошках зажегся теплый желтый свет. Отворилась дверь, потом другая... Площадь Глициний оживала.
«Который час? – спохватилась Тихиро. – Четверь шестого? Уже?!»
Наскоро поправив прическу и перекинув через плечо тоненький ремешок изящной сумочки, она подошла к двери школы и нерешительно взялась за молоток.
– Добро пожаловать! – учтиво приветствовал ее сей полезный предмет. – Пожалуйста, постучите три раза. Вам тотчас откроют.
Тихиро послушно исполнила его просьбу – и, в самом деле, дверь сейчас же отворилась, явив взору вконец ошеломленной Тихиро сияющее счастьем девичье личико.
– Здравствуйте, госпожа! – В голосе девушки было столько непритворной радости, словно она увидала не совершенно незнакомого человека, а, по меньшей мере, горячо любимую бабушку.
– Э-э-э... – протянула Тихиро. – Добрый вечер... Не подскажете ли, дитя мое, дома ли госпожа Игараси?
– Дома, – кивнула девушка, открывая дверь и с низким поклоном пропуская Тихиро. – Прошу вас, проходите.
Вцепившись обеими руками в ремешок сумочки, Тихиро переступила порог и очутилась в сумрачном после солнечного света длинном коридоре.
– Сюда, госпожа, – позвала ее девушка. – Присаживайтесь, пожалуйста. Нет-нет, этот стул слишком скрипучий, да и жесткий к тому же. Лучше в это кресло... Скамеечку для ног? Вот так... Удобно? Подушечку под спину? Пожалуйста! Не за что! Отдыхайте – а я сбегаю за госпожой Игараси.
И она действительно тут же умчалась, оставив Тихиро одну.
«Как уютно! – удивилась Тихиро. – Это что, приемная? Ну, конечно, не личные покои. Но как удобно... И как... Как приветливо вела себя эта девочка...»