Друг в беде не бросит (1/2)
Умирая, слез моих ты не увидишь,
Умирая, я не вскрикну даже,
И меня, поверь, ты не обидишь,
Сказав, что нету<span class="footnote" id="fn_32511519_0"></span> человека гаже.
Я плохой - поверь, не буду лучше.
Да и смысл? Не осталось сил.
С каждым словом сердца стук все глуше.
Видишь? Умер. Сам себя убил.</p>
Рыба-капля – буквально состояние Эрена на последней паре, да не просто паре, а лекции. Конечно, так выглядело большинство присутствующих, но Жана не они волновали в этот момент. Попытавшись встать, Эрен потянул за собой рюкзак, на котором вальяжно разлегся, смотря сны, и все содержимое, - коего было немного, но все же, - посыпалось на ступеньки. Моргнув пару раз, он очень заторможено сел на корточки и начал свое добро собирать обратно в рюкзак, пока не осознал, что кто-то ему эти вещи подает, помогая. Эрен поднял глаза и увидел Жана, который вообще старался на него не смотреть, собираясь с силами, чтобы вообще хоть слово нормальное выдать, а не, как обычно, съязвить и уйти в закат.
– Сам отлично справлюсь.
– К тому входу все поперлись, тут быстрее будет выйти, вот и помогаю, чтобы можно было пройти.
Эрен посмотрел за спину Жана и увидел от силы трех студентов, которые из лекционной уже выходили.
– Ну да, ну да… – протянул саркастично он, закашлявшись.
”Он еще и заболел вдобавок? Да это явно не его неделя. Ну, месяц. Или вообще вся жизнь – кто знает…” Кирштейн вдруг вздохнул, осознавая, что плавно к разговору перейти не сможет и, взяв себя в руки, вдруг заговорил:
– Я… Поговорить хотел.
Эрен, вообще-то, особо удивленным не казался, но в глубине души от такого расклада был в шоке - Жан, к нему, сам, да еще и первый заговорил, да еще и что-то обговорить хотел, не сказка ли? Он недоверчиво посмотрел на него, и глаза его большие и яркие сузились, будто смотрели не на Жана вовсе, а на мысли, которые роились у того в голове, в нелепых попытках скрыть то, о чем он думает. Однако Йегер почти тут же расслабился, решив перевести все в шутку, как он обычно это и делал в диалогах с Жаном.
– О чем же? В любви признаться хочешь? Давай быстрее только, я спешу - отстреляйся уже и разойдемся.
Жан вскипел моментально, ведь он-то, он-то помощь хочет предложить этому строптивому ублюдку, а этот! Этот!..
– Да пошел ты! – выпалил он в сердцах, напрочь забыв о своих благородных намереньях, развернулся и быстрым шагом начал спускался по лесенке вниз, к другому выходу, где уже точно никого не было.
– Я разбил тебе сердце? Ну что ж, иногда даже полезно! Может, перестанешь быть таким мудилой.
Жан лишь многозначительно показал ему фак, не оборачиваясь, и скрылся за дверью лекционной.
Эрен вздохнул. ”У меня так вообще ни одного знакомого не останется, – подумал он. – С дугой стороны, так даже проще будет жить”. Вслух же выдал:
– Очень надеюсь, что я не угадал, иначе это все печальненько.
***</p>
– Этот… Этот… Говнюк, блять! Да что с ним вообще не так!?
Жан остановился, только когда понял, что прошел в незнакомую часть университета, где пар у его группы никогда не было, и теперь предстояло разобраться: как по одной из самых конченных систем лифтов и лестниц из всех ему известных в учебных учреждениях добраться до выхода.
Пока шел, все думал об этом престранном диалоге и, что самое забавное, первым за пару прошедших недель. В последнее время, он был в размышлениях о чем-то больше обычного, а когда это длится вторую неделю, просто начинаешь уставать: домыслы ни к чему не приводят, попытки разобраться тоже. Так, может, и послать это все дело тогда к чертям, и самого Эрена туда же? Почему ему вообще сдалось этим заниматься? Ну, запишись ты в кружок по плетению макраме или на бокс какой – в чужих фекалиях, действительно, как и предупредил его Армин, разбираться просто себе дороже, особенно когда они принадлежат Йегеру. А еще он сказал, что тот будет бороться в одиночку до победного, - или не особо, - конца. И тут Жан вновь остановился. Нужна ли помощь человеку, который не готов ее принять, даже если до безумия в ней нуждается? ”Причинять добро” - лучшая идея, на которую он способен?
– Жан! – его кто-то крепко обнял, похлопывая по спине, – Так замотался, что даже поболтать с тобой никак не мог, представляешь? Ну как ты?
Искренне-лучезарная улыбка и мириады веснушек на лице, бодрый и резвый тон голоса и такой приятный взгляд – Марко. Лучший друг всегда мог подсказать, что делать, даже когда делать было больше нечего, кроме как за ситуацией наблюдать издалека.
– Ладно я, – немного растерялся Жан, – ты как? Вы из студсовета и не вылезаете вовсе, будто живете в нем.
– Оно так и есть, собственно, – сказал вдруг вышедший из кабинета Армин, – А какими судьбами? Все ж обычно этот корпус за километр обходят.
– Ага, потому что боятся заразиться вашим энтузиазмом, – сказал Райнер раздраженно, кладя собранную стопку пластмассовых стульев возле кабинета. – Припахаете, просто глядя на массу человека. А ведь я личность! У меня тоже есть свои дела!!!
– Ой, какие это? Напиться и забыться? Так, все, возражения не принимаются: руки в ноги и вперед за новой порцией стульев – быстрее начнешь, быстрее закончишь.
”Когда Армин стал таким деловым? Хотя… Ему идет, с этим не поспоришь”.
Райнер потопал в сторону лестницы: до этого корпуса прямых путей по лифту не было, - Жан разобрался в топографии местности, лишь завидев знакомую комнату, - поэтому его негодование было даже оправданным, хоть и стулья явно не были тяжелым грузом, особенно для такого здоровяка.
Марко мягко подтолкнул Жана в сторону кабинета, где царил такой бардак, что пройти вглубь, ни на что не наступив, было физически невозможно.
– Вы к чему так усиленно готовитесь?
– У нас сразу четыре спортивных соревнования по разным направлениям, да и, к тому же, сам ректор пообещал нам, что будет не просто ”участие, ради участия, а победит дружба” - денежное вознаграждение, в том числе и нам, – вдруг отозвался Бертольд, что-то усиленно строчащий на ноутбуке.
– Пообещал, блять, ОН, а ебусь с этим, какого-то, извините, хуя Я, – Энни была в кипе бумаг, с небрежным хвостиком где-то на боку и взглядом, полным желания убивать.
– Все хорошо будет, ребята! Давайте передохнем, чайку попьем? Жан заглянул, все-таки, а у нас тут такое, – Марко изо всех сил старался подбодрить своих друзей.
– Да в жопу я ебала ваш чай! И Жана вашего в жопу! Нихуя у меня не сходится! Я пятый раз все пересчитываю! – девушка явно была на пороге нервного срыва.
Бертольд резко вырвал у нее пару страниц прямо из рук и отобрал ручку.
– Ты… Ты что творишь!?
– Дыхательные практики, Энни. Помнишь? Вдох-выдох, вдох-выдох…
– А ну отдай сюда эти… – блондинка говорила сквозь зубы, всем телом тянувшись за бумагами, явно не настроенная на конструктивный диалог.
– Харош! – резко прервал эту вакханалию Армин. – Перерыв полчаса у всех. Энни, ты идешь курить, и меня вообще не волнует, хочешь ты этого или нет.
Девушка перевала свой грозный взгляд с Бертольда на Армина, тяжело встала из-за стола и, надев свою короткую куртку, молча ушла из кабинета - выполнять приказ зама, подумалось Жану.
– М-да, – достаточно громко сказал он. – Как здорово, что я отказался от места в студсовете. Мне все еще дороги мои нервные клетки.
– Это как сказать, – посмотрел на него хитро Армин, – иначе бы ты… Ну, мы оба знаем, какой неподдельной по своей глупости фигней ты страдаешь.
– В последнее время ты выражаешься очень… – начал реплику Марко.
– …странно, – закончил за него Жан.
– Я бы сказал больше ”литературно”, но менее странным от этого твоя речь не становится, – добавил Бертольд.
– Да помогал с университетской газетой ребятам за нее ответственную… – Армин вновь задумался над постановкой слов в своей предложении. – Крыша летит, короче, у всех нас, только по-своему, по индивидуальному, – ответил он Жану, который к этому моменту уже даже перестал удивляться, -настолько все это сумасшествие казалось обычным для этого кабинета.
– Умеешь кататься на велике, Жан? – спросил вдруг Бертольд.
– Умею, а к чему этот вопрос?
– Да за нашими башнями просто по-другому уже не поспеть.
***</p>
– Хороший поступок не проходит безнаказанно<span class="footnote" id="fn_32511519_1"></span>, – заключил Армин. – Теперь ты понимаешь, о чем я тебе говорил.
– Не мне тебе советовать, но лучше с Эреном вообще не связываться, – поддержал его Бертольд.
– Я не могу так! Не-мо-гу! Если ему никто не поможет, то как он тогда сам со всем справится?