Отрешенность и самодостаточность (2/2)

– Столько лет дружили… Мне бы было грустно, я бы, наверное, пытался бы до конца разузнать.

– Чем ты сейчас и занимаешься, зачем-то, – филигранно перевел тему Армин, – Что движет твоим интересом?

Жан на такое мог лишь пожать плечами, ведь у самого не находилось ответа, хотя сам у себя этот вопрос спрашивал регулярно.

– Хочу помочь.

– Чего? Зачем? Вы когда не ругаетесь, просто не общаетесь, а тут прям ”помочь”. С каких пор такой альтруистичный настрой? – ухмыльнулся он, – Это больше свойственно мне, ты всегда был более хладнокровным к вопросам сложности жизни окружающих, – он вдруг задумался над постановкой своей речи, – Ну, ты понял, о чем я.

– Я… Не знаю. Ну, интересно и все тут, что за допрос? – он немного нахмурился.

– Ты первый начал, я лишь подхватил, – Армин улыбнулся, находя это все забавным.

Беседу, зашедшую в более спокойное русло, прервало уведомление, которое всплыло на экране телефона Арлерта. Его глаза округлились, он резко вскочил с лавочки, и той приятной улыбки на его лице след простыл. До этого с ним разговаривал его одногруппник, Армин, теперь же перед ним стоял один из членов студсовета, которому явно нужно было спешить по делам.

– Так, я побежал в срочном порядке, там опять какой-то треш намечается. В общем, констатируя все вышеперечисленное - я в душе не чаю, что с ним творится, и тебе не советую с этим разбираться, потому что себе дороже будет.

Армин побежал в сторону выхода, но прямо у двери остановился и повернулся к Жану.

– Он не из тех, кто примет помощь, даже если будет умирать - в этом я уверен на все сто, но дело твое, конечно, – и вылетел из лекционной, только след его простыл.

***</p>

Эрен безучастно слушал какую-то похабную речь двух третьекурсников, которые решили не то пошутить, не то всерьез ему что-то предлагали. По его лицу буквально было видно, что он бы сейчас навернул грамм сто, а не стоял сейчас и разгребал это дерьмо, но именно это Жана и смутило, - в который раз, кстати, - ведь прежний Эрен бы тут же затеял драку после первых же слов в его адрес, а этот стоит, молчит…

Спокойствие было недолгим. Подумав, что с него хватит, Йегер просто пошел в своем направлении, но как только один из этих третьекурсников решил развернуть его к себе в попытках что-то там договорить, Эрен такое уже терпеть не стал и моментально прописал тому левый коронный, а второму, пока не очухался, правый похоронный – на том и разошлись. Жан же, который только успел сделать шаг, чтобы их всех разнять, так и остался стоять, наблюдая за двумя парнями, которые валялись на полу, и за Эреном, плавно уходящим по своим эрено-йегеровским делам.

Когда вообще его начали задирать и стебать такими отвратными гейскими шутками? Кирштейн не вдавался в подробности, но в последнее время ему все было интересно, что связано с одним нелюдимым брюнетом, вечно завязывающим волосы в пучок. Добавим этот вопрос в огромный список того, что Жана теперь волновало - как же тяжело быть эмпатичным человеком, что не может пройти мимо чужого горя.

Бедный Жан - ведь еще столько всего нужно узнать, а узнавать больше было не у кого. Армин достаточно четко и честно дал понять, что теперь его дороги с, возможно уже бывшим лучшим другом, разошлись и непонятно: навсегда ли, либо еще есть призрачный шанс восстановить изрядно пошатнувшиеся их отношения. Микаса же еще полгода назад перевелась в другой университет по тоже очень неясным причинам, и тогда это Жана расстроило, но сейчас уже не вызывало никаких эмоций – время лечит, пусть ему и пришлось долго и упорно принимать все это как данность, не пытаясь вернуть девушку и рассказать о тогда еще очень важных для него чувствах. Но это все лирика, обдумаем как-нибудь потом, а сейчас же… Оставался еще один человек, который мог бы разъяснить происходящее - Зик, родной брат Эрена и преподаватель в их университете по совместительству, последний месяц отсутствовал. У парня это никаких подозрений не вызывало, ведь старший брат его объекта интереса никаких пар у них не вел, разве что пару раз был на лекциях, больше наблюдая за работой лектора, - какие-то университетские проверки, подумали тогда все. Месяц отсутствия, изменения Эрена, его замкнутость в общении с близкими друзьями, странный диалог с деканом… Паззл, наконец-то, начал складываться, но оставалось все уточнить.

У самого Эрена, конечно. Больше людей с ним связанных попросту не оставалось, как бы иронично это не звучало. Обнеся себя огромными стенами, покрывшись колючками, этот циничный суицидник к себе больше никого не подпускал или уже успел всех распугнуть - только и остается сталкиваться с последствиями.

Жану мысль разговаривать с ним не нравилась, хотелось бы узнавать обо всем издалека, окольными путями, но интерес пылал неистовым огнем, и пожар этот оставалось лишь тушить ответами, которые были только у одного человека.

Может, он после всего этого успокоится, забудет и отпустит – на это парень и надеялся, когда подходил на следующий день к Эрену, волнуясь как перед экзаменом, будто его слова сейчас действительно могут повлиять на многое, если не на все в этой истории.