Лекция 3: Коронация Барбатоса I (1/2)
Коронация Барбатоса вызвала шумиху и резонанс в Мондштадте. Народ не мог принять смену власти, ведь, фактически, юного короля они не видели и не имели представления ни о его политических взглядах, ни об убеждениях. При Декарабиане сложилась определённая система и ситуация в стране была стабильна, а смена правителя могла эту самую стабильность разрушить. Высшая же знать никогда не питала тёплых чувств к Барбатосу, отдавая предпочтение его сёстрам. Разумеется, на тот момент в полной мере патриархальное государство с консервативными устоями не могло бы допустить полноправного и единоличного правления женщины, однако, как известно из писем, сохранившихся до наших дней, большая часть дворянства выступала за брак принцессы Лизы с кем-то из наследных лордов и последующую их коронацию. Политическая ситуация в стране накалялась.
― Братец, у меня к тебе разговор, не требующий отлагательств! ― грохот дверей и шуршание пышной юбки её платья. Барбатос тяжело вздыхает, отрывая глаза от перечитывания своей клятвы на коронацию, что он обязан будет принести своим поданным. Бред несусветный, ещё и написано несколько веков назад, так что приходится язык себе ломать, чтобы вообще хоть как-то вникнуть в смысловое содержание и смочь это запомнить и выговорить. Ладно уж, он выучил все свои звания, гражданские и военные, и это тоже как-нибудь освоит. ― Выйдите все из кабинета, мне нужно поговорить с Его Величеством.
Лиза словно давится последними словами, и всё, что может сделать Барбатос, так это простонать себе под нос мольбы к Святой Селестии, ведь разговор будет о том же, о чём они говорили уже раз сто за прошедшие дни ― о власти. Его даже ещё не короновали официально, а ему уже хочется закатывать глаза каждый раз, когда он слышит это слово.
Писарь и один стражник, охранявший двери, под грозным взглядом принцессы выходят за двери, нервно переглядываясь между собой. Тем более Его Величество дал дозволение, махнув ладонью, мол, давайте, делайте, как она просит. Лиза поворачивается к столу, Венти поднимает голову, отцовская корона вновь съезжает на лоб.
― Отрекись от власти в мою пользу!
― Нет.
― Венти!
Историческая справка: В то время в Мондштадте была традиция давать ребенку два имени: одно выбирал отец, другое ― мать. Однако, Барбатос был незаконнорожденным ребёнком, а, следовательно, Селестия не благословила Гасион на материнство. Поэтому, во время вознесения (религиозный обряд, совершаемый через месяц после рождения. Во время него отец и мать по очереди оборачивали ребёнка своей ночной рубашкой, проговаривая имя, которым они нарекают его, что, как считалось, давало защиту от болезней, и поднимались вместе с младенцем на ближайший холм, где дуют холодные ветры. Таким образом Тысяча Ветров видели, что им не под силу заморозить ребёнка, оберегаемого теплом родителей, и соглашались оберегать его. Если же ребёнок после такого заболевал, считалось, что родительская любовь была недостаточно сильной или же, что Тысяча Ветров попросту его не приняли. Детская смертность на тот момент составляла около 18%, примерно 4% умирали от пневмонии, полученной во время вознесения), имя давал лишь Декарабиан (многие думали, что Барбатос умрёт, ведь в день его вознесения дули штормовые ветры, а он был обёрнут лишь отцовской рубашкой, однако, мальчик выжил и даже не заболел). Тем не менее, Гасион, растившая сама своего сына, называла его Венти, что значило «ветер», ведь ничем кроме благословления Тысячи Ветров его выживание после вознесения было назвать нельзя. Постепенно и сёстры Барбатоса начали называть его вторым именем, оно стало скорее домашним прозвищем и становилось известно всем, кто входил в близкий круг короля.
Это разговор происходил у них уже третий раз и порядком начинал надоедать Барбатосу. Он бы и рад, да вот только не сможет. Не получится это провернуть, просто не получится.
― Лиза, пойди прочь, причина моей головной боли ― отцовская корона, не добавляй сверху, ― вздыхает, поправляя золотой венец. В самом прямом смысле ― от этой короны всё болит. Поскорее бы уже свою, она должна быть меньше и по размеру.
― Ты сам не хочешь править, но и меня не пускаешь! ― стучит каблуком по полу, со злостью вскидывая голову. ― Я могу справиться лучше! Я училась и политике, и искусству переговоров, и стратегии, и…
― Лиза, пойди прочь, ― четче чеканит каждое словов, со злостью стискивая перо в пальцах. ― Сегодня вечером моя коронация, мне хватает тревог.
― Венти! Твои шутки уже совсем не смешны! ― кажется, даже её платье шуршит возмущённо, когда она направляется к брату. От удара дамских рук по столу подскакивает даже чернильница ― у Барбатоса начинают сдавать нервы. ― Я ― законная наследница престола, мы оба это знаем. Все примут меня, ты зачем-то сам себе усложняешь жизнь!
― Лиза, умолкни уже! ― корона окончательно спадает с головы, и Барбатос со стуком опускает её на стол, резко поднимаясь на ноги. ― Откажусь от власти в твою пользу ― мне никакой спокойной жизни будет не достичь! Да нас обоих на вилы подымут: меня, потому что предал отцовскую волю, а тебя, ну, потому что ты женщина, у нас принято подымать женщин на вилы!
― Я смогу справиться с мнением каких-то там людей, что недовольны моим полом! ― Лиза тоже выпрямляется. Брови её так и взлетают, в то время как на припудренном лице читается явное негодование.
― Я могу сосватать тебя Мораксу, хочешь? Сиди себе на лиюэйском престоле, у них часто императрица вхожа в дела своего мужа, ― отличный план, как ему кажется. Все довольно, все счастливы, ещё и вопрос сближения с Ли Юэ не будет стоять так остро.
― Я принцесса Мондштадта, а не Ли Юэ, поэтому и править буду…
― Лиза, я сошлю тебя в монастырь, ― произносит это так отчаянно и с таким тяжёлым вздохом, что это бы пробило на слезу даже самого чёрствого. ― Серьёзно, поедешь молиться Селестии, а не действовать мне на разум.
― Да как ты… ― хочет ещё раз топнуть, но замолкает, поджав губы. Венти, чтоб его разразила Бездна! Ей пора переодеваться к коронации. ― До встречи, Барбатос. Надеюсь, твоя церемония пройдёт успешно.
Шорох подола платья, всё такой же раздражённый и злой, и Её Высочество Лиза удаляется, гордо откинув свои волосы за спину. До коронации около пяти часов, ей как раз хватит, чтобы переодеться.
― Ойой, ты обидел свою сестричку, как подло, ― ширма, стоящая в дальнем углу, отодвигается и рыжеволосый Дилюк усмехается себе под нос, поднимаясь на ноги. Подслушивать семейные разборки ― не его специальность, но Венти сам туда его посадил и сам сказал не выходить, даже если Тысяча Ветров разрушат замок.
― Теперь понимаешь, о чём я говорю? ― Венти вскидывает бровь и водружает отцовскую корону обратно себе на голову, пока усаживается за стол, снова возвращаясь к заучиванию клятвы. Он, конечно, должен был делать это весь месяц, но как-то не сложилось у него, если честно. ― Я бы ей отдал свой трон, но это будет против всех традиций!
― А ты разве не плевал на традиции? ― Дилюк устало качает головой, присаживаясь на угол стола. ― Напомнить, кто сорвал анемонию в первый день их цветения?
― Мне был пять лет и я не знал, что так делать нельзя, это первое, ― строго проговаривает Венти, и его рука, прикрытая кружевной манжетой, поднимается вверх, а пальцы с несколькими некрупными кольцами чертят какие-то узоры, понятные одному Барбатосу. ― Второе: напомнить, кто сорвал вторую?
― Дурное влияние, ― усмехается Дилюк, заглядывая в бумаги, лежащие на столе.
― Ты не дерзи мне так, дорогой друг, а то и в карцер недолго отправиться, ― не сказать, что это серьёзно, так, угроза ради шутки, они оба это понимают, но вот для непосвящённого в особенности их отношений человека подобные речи из уст самого короля могли звучать весьма и весьма угрожающе. ― Когда к нам прибудет двор Ли Юэ?
― Сегодня к торжественному балу, ― почти весь месяц юный господин Рагнвиндер протаскался за новоиспечённым королём по всем его королевским делам, и уже даже обзавёлся в кабинете Его Величества собственным столом и стулом, потому что безмерное количество бумаг, что в одночасье свалилось на тёмную макушку Барбатоса, разгребать одному было, мягко сказать, тяжеловато. ― Кажется, они хотят быть первыми, кто поздравит тебя с восшествием на престол.
― Замечательно, вот бы они ещё за меня переподписали всю тысячу договоров, что mon papa с ними заключил, ― вздыхает. Глупейшая процедура переделывания абсолютно всех документов, что существуют в государстве. Всё потому что имя в них сменилось с «Декарабиан» на «Барбатос».
― Ваше Величество, разрешите войти? ― стук в дверь. Венти даёт отмашку вернувшейся после ухода Лизы страже, и те распахивают двери. На пороге стоит милая девушка в длинном платье. Ноэлль ― старшая горничная, чья матушка была личной служанкой самой королевы Амос. Венти эта девочка всегда нравилась, она была немногим старше самого Барбатоса, так что, пока мама ещё была жива, тогда ещё маленький кронпринц играл с застенчивой Ноэлль в догонялки на внутреннем дворе замка. ― Вам пора переодеваться. Ваше Благородие, ― кивает Дилюку, приседая в лёгком реверансе. ― Ваш парадный костюм тоже ожидает в ваших покоях, я пришлю вам кого-нибудь, чтобы помочь одеться.
― Нет, Его Благородие пойдёт со мной, ― качает головой Барбатос, беря в руке лист с написанной на нём клятвой, а все остальные бумаги отодвигая на дальний угол. ― Мне нужно обсудить с ним некоторые вопросы.
― Как пожелаете, ― ещё один реверанс, на этот раз прощальный, и Ноэлль исчезает за дверьми, удалившись в сторону покоев короля, чтобы предупредить других служанок.
― Просто не хочешь оставаться один, пока тебе будут затягивать корсет? ― усмехается Дилюк, чинным шагом направляясь к дверям по левую руку от Венти, что всё перечитывал клятву, стараясь заучить её от начала и до конца, чтобы произнести на одном вдохе.
― Всё ближе и ближе к карцеру, мой дорогой друг, ― прыскает Венти, выходя в длинный коридор и сворачивая туда, где только что мелькнула юбка Ноэлль.
Заглянем в прошлое: коронационное одеяние монарха было крайне тяжёлым и многослойным. Например, одна только верхняя туника Барбатоса I весила порядка 9 кг, а мантия, в которой он появлялся на коронации, была длиной около 5 метров. Её традиционно несли сыновья старшего дворянства. Сложность представляя смена этой мантии на пурпурную мантию. Это происходило сразу после коронации, именно в ней король должен был произносить свою клятву и принимать клятвы подданных.
Сама же коронация происходила в самой высокой точке города, там, где позднее будет построен храм, названный «Врата в Селестию». В то время это была вершина скалы, где, как считалось, Тысячи Ветров могли или принять, или отвергнуть правителя.
― Вот и добрались, ― как диктовала традиция, в карете с Его Величеством мог ехать Хранитель Тысячи Ветров, служивший покровителям Мондштадта, старший родственник короля и любой приближённый, которого будущий монарх выбирал сам. Ну и четыре юноши, что должны были нести эту огромную мантию, которая занимала попросту всё место в карете. ― Прошу вас, Ваше Высочество Лиза.