Лекция 1: Смерть короля Декарабиана I (2/2)
― Барбара, дорогая, не кричи так, ― снова поправляет её Лиза, пока Барбатос, почти что сбитый с ног влетевшей в него сестрой, пытается как-то успокоить ревущую ему в грудь девочку. ― Отец, он пришёл.
― Дорогой мой сын, подойди, ― да уж, ну и голос, как будто прямо с того света говорит. Барбатос бросает взгляд на стоящего с ним рядом Дилюка и торопливо проходит к отцовской кровати, чтобы присесть на край.
― Я слушаю, ― наклоняется ближе, потому что умирающему сложновато говорить громко, и сосредотачивается изо всех сил, чтобы не пропустить мудрых наставлений родителя.
― Я вот-вот уйду, ― этим словам вторят усилившиеся рыдания Барбары, ― мой час пробил, когда этот мир покинула моя Амос, а эти три года я лишь откладывал свой конец, ― да уж, вот это любовь. Барбатосу очень хочется надменно фыркнуть. Кому ты вещаешь о сильных чувствах, отец, прямо перед тобой сидит дитя твоей измены. ― И с моей кончиной ты взойдёшь на мондштадский престол, ты будешь править нашими людьми и вести наши войска, ― да, Барбатос, к сожалению, в курсе, что круг его обязанностей очень расширился с момента назначения его наследником. ― На твою коронацию приедет много правителей, но единственный, кто может быть тебе интересен ― Его Императорское Величество Аждаха и будущий император Моракс. Ли Юэ, вот с кем стоит сближаться, ― откашливается, тяжело и сухо, но продолжает говорить. ― Тебе нужно будет добиться с ними союза.
― Какие условия нужно предлагать? ― не самому же ему ломать голову над этим, верно? Должен ведь быть прок от столь драматичной кончины отца.
― Что? Условия? ― кажется, что на секунду болезнь отпускает Декарабиана, а смерть разжимает когтистую лапу, что стиснула его горло. ― У тебя есть три сестры ― просто выдай одну за будущего императора, а сам женись на его сестре, благо, у кронпринца Ли Юэ их четыре. Хотя, одной всего пять пока что.
― Я тебя понял, ― вот тебе и посмертное наставление от отца: женись не по любви и сестёр так же выдай замуж, и будет вам счастье и процветание. Сам-то Декарабиан женился на мондштадской дворянке, которую, кажется, правда любил (хоть и изменял ей). ― Не волнуйся, я сохраню Мондштадт.
― Да хранят вас ветра, дети мои, ― Барбара уже не просто ревёт, а прямо-таки скулит, упав на колени у изголовья кровати. Драма-то какая, ух. Барбатосу тоже не мешало бы проронить пару слезинок, но как-то пока не пробило.
― И да вознесут они тебя в Селестию, ― проговаривает заученные ещё на похоронах двоюродного дяди слова, склоняясь, чтобы поцеловать отца в лоб, как и подобает при прощании с усопшим. Хотя, скорее всего, он ещё жив, просто заснул или вроде того. Не суть важно, всё равно вот-вот скончается, лучше уж сразу проститься, а потом идти по своим делам. Нужно ведь в чёрное переодеться, потом выйти на церемонию спуска флага и всякое… ужасно хлопотливое.
― Скончался, ― печально и тихо произносит лекарь, когда даже с третьей попытки не может прощупать хоть какую-то пульсацию на шее. Ну вот, Барбатос так этого не хотел. Серьёзно, больше всего на свете он мечтал, чтобы отец жил вечно. Ну, или хотя бы женился ещё разок и завёл себе сына.
― Тысячи ветров, что берегут стены Мондштадта и сердца рода Анемо, будьте милостивы к этой душе и проводите её в последний путь, упокоив в долинах нашего края, ― нудит в углу приглашённый пастор церкви, и Барбатос под это прощальную молитву едва ли не зевает, бросая взгляды на всех присутствующих.
Вот Барбара уже нарыдалась и сейчас просто сидит тоскливо в самом углу, тут Лиза хмурится, явно о чём-то крепко задумавшись, а вот Розария, самая пугающая из всех сестёр Барбатоса, просто молча стоит у стены, наблюдая за всей этой картиной. Вокруг копошится Ханс да пастор, а Дилюк всё так же подпирает собой двери, тоскливо опустив голову. Ах да, точно…
― Прощай, отец, ― наверное, его голос звучит слишком уж спокойно. Вернее, недостаточно эмоционально для человека, опускающегося на колено перед телом только что почившего родителя. Но Барбатос просто сегодня плохо пообедал, так что сил на драму у него, если честно, вовсе нет.
― Да передадутся Вам мудрость и опыт вашего отца, ― и пастор надевает на голову Барбатоса корону, что все последние дни лежала рядом с постелью умирающего, дожидаясь этого момента, ведь по древней мондштадской традиции до своей коронации новоиспечённый правитель должен ходить в венце своего предшественника, как бы перенимая его знания и власть. Да уж, как же он крупно влип, когда родился на свет с королевской кровью в жилах.
― Благодарю и удаляюсь, ― поднимается с колен, кланяясь пастору. Корона неприятно ездит по макушке и давит своей тяжестью. Ну конечно, она сделана под голову Декарабиана, так что впереди дни мучений и пыток с этой громадиной. ― Сёстры, я разделяю с вами вашу боль и тоску по нашему отцу, но прощаюсь до вечера.
Как же его раздражает фамильярность, тем более с его родственницами! Глупость, зачем это? Для кого? Хотя, попробую выразись не так при пасторе, тебя вмиг нарекут противником заветов Селестии, или как там это называют? Проблем с церковью в самом начале своего пути правления как-то не хочется.
― Ваше Величество, куда Вы? ― от такого обращения внутри всё неприятно сжимается, и хочется немного поёжиться. Привыкать теперь к этому…
― Нужно идти спускать флаг на дни траура, потом снять мерки для моей новой парадной мантии, ещё нужно велеть написать письма с известием о кончине отца, ― загибает пальцы, пока спешно выходит в коридор, кивнув Дилюку, чтобы тот шёл за ним. ― Так что, прошу простить, Моё Высо… Величество удаляется.
Его шаги эхом отлетают от каменного пола, смешиваясь с гомоном дворцовой жизни. Минут через десять весь двор узнает, что Декарабиан умер, через три часа в курсе будет уже вся страна. Барбатос вздыхает (на этот раз в точности как больной).
― Ну что, Ваше Величество, ― в голосе Дилюка столько насмешливого уважения, что аж тошнит, ― куда мы с вами путь держим?
― В столовую, ― корона съезжает новому королю прямо на лоб, ― я не доел свой обед.