Лекция 1: Смерть короля Декарабиана I (1/2)
Политическая обстановка в Мондштадте конца эпохи Селестии весьма и весьма отличалось от нынешней. В то время это было куда более военизированное государство, во многом из-за политики короля Декарабиана I из рода Анемо (1742―1793), который вёл весьма агрессивную внешнюю политику. И, тем не менее, государство процветало, т.к. не вступало в прямую конфронтацию с другими крупными мировыми державами (Ли Юэ, Снежная, Натлан и.т.д.), а так же во многом за счёт захваченных во время многочисленных территориальных войн земель обладающих человеческими и земельными ресурсами («присоединение автономных областей к Мондштадту» см. стр. 70). Занимая третью по площади территорию на материке на тот момент, Мондштадт отличался разнообразием сельскохозяйственных культур, а так же большим количеством наречий, диалектов и менталитетов. Декарабиан I весьма неплохо справлялся с удержанием под контролем всей этой обширной территории, вовремя подавляя восстания, к примеру Восстание в Вольфендоме (см стр 79). Однако, после смерти жены, королевы Амос II (1750―1790), здоровье Декарабиана начало подводить его, и он скончался уже через три года после супруги от кровоизлияния в мозг, оставив после себя троих дочерей и одного бастарда (Короля Барбатоса I «Венти»).
― Смертельная скукота, ― устало вздохнув чуть тяжелее обычного (но всё ещё не слишком тяжело, чтобы сойти за больного), парень качнул ногой под обеденным столом, печально взглянув в свою тарелку. ― Дилюк, давай съездим на охоту, ради Селестии!
― Нет, ― рыжеволосый парень на том конце стола мотнул головой, снова погрузившись в чтение одной из книг, что он таскал себе из королевской библиотеки.
История в лицах: Дилюк Рагнвиндер (1777―1829) ― выходец из зажиточной семьи аристократов, приближённых к королевскому двору. Рос вместе с королём Барбатосом I, в последствии занял высокий пост во время его правления, считался самым близким человеком для Его Величества, имел ключи от его спальни и личного кабинета.
― Ну почему ты такой зануда? ― вздыхает ещё тяжелее (но всё ещё недостаточно, чтобы прослыть больным) и устало режет обжаренный кусок рубленного мяса, словно для него это какая-то пытка. ― Мы торчим во дворце уже третий день кряду, Дилюк, и моё Высочество уже просто изнывает от скуки.
― Тогда твоё высочество сейчас отправится со мной на дворовую конюшню седлать лошадей, ― хмурится, как, собственно и обычно, и бросает на парня перед собой грозный взгляд, хотя, по этикету, такое отношение к члену королевской семьи карается смертной казнью с разжалованием всех членов рода. Но у Дилюка особые привилегии, да и этот, прости Селестия, член королевской династии больше напоминал клоуна, чем будущего правителя. ― Ваша матушка умерла, не оставив наследников…
― Не моя матушка, Дилюк, ma maman умерла уже давно, ― фыркает, обиженно скрещивая на груди руки. ― А это Её Величество Амос, матушка моих дражайших сестёр и причина всех нынешних бед.
― Не высказывайся так о покойной, это крайняя степень грубости, ― ещё чуть-чуть и прямо в Его Высочество полетит кружка за такое проявление неуважения. ― И, позволь спросить, катализатором каких же бед стала королева Амос, да вознесётся её душа в Селестию.
― Известно каких, ― качает головой, прежде чем отправить в рот кусок мяса. Он проголодался за утро, его ужасно утомляют политические уроки от отца и классы этикета, которые он прогуливал почти всю свою жизнь, но теперь за этим слишком хорошо начали следить. ― Она не родила отцу сына, и теперь я вынужден буду взойти на престол как единственный наследник!
― Я сейчас заплачу от твоих проблем, ― Дилюк вскидывает бровь, всем видом показывая, как именно он относится к подобным жалобам друга.
― Эй! Где уважение к кронпринцу?! Будь добр обращаться на «Вы» и с должным почтением, ― конечно, обязательно, прямо вот сейчас Дилюк рассыплется восхищением к человеку, с которым вместе как-то украл лошадиный навоз и подсунул его Её Высочеству Лизе, старшей сестре Барбатоса. ― Дошутишься, Рагнвиндер, я ведь взойду на престол, и тогда ты у меня до конца жизни в ссылку на север отправишься.
― Уже жду, может там меня не будут донимать просьбами отправиться на охоту или поехать прогуляться даже по ночам, ― в этом была его величайшая привилегия и страшнейшее проклятие: у Его Высочества Барбатоса попросту не было друзей кроме единственного терпевшего его с самого детства Дилюка. И сколько бы юный кронпринц не угрожал, не обижался и разбрасывался обещаниями казнить, каждый из них понимал, что это никогда не будет исполнено. Просто потому что при дворе Его Высочество больше ни с кем не общался. Или, правильнее будет сказать, что с ним никто не общался. Потому что мало кому тут нравилось, что бастард приходит к власти. Всех бы устроил брак Её Высочества принцессы Лизы с каким-нибудь дворянином (желательно, конечно, именно их сыном) и восхождение на престол дочери Декарабиана. Но Его Величество не был верен жене и как-то закрутил роман с приезжей из Фонтейна аристократочкой. Вот тебе и новый кронпринц.
― Ваше Высочество! ― двери малой столовой распахнулись, с грохотом ударившись о стены. Барбатос вздрогнул, оторвавшись от своего обеда, и перевёл взгляд на слугу в дверях, бледного, как скатерть, и перепуганного до трясучки. ― Его Величество! Его Величество срочно зовёт вас к себе!
― Но я же обедаю, ― только бы не очередной разговор о грамотном ведении переговоров с агрессивно настроенными противниками. Он больше этого не выдержит, серьёзно. Сейчас бы пойти помузицировать с младшей сестрой, если она, конечно, не занята на классе танцев, а потом на конную прогулку с Дилюком. Да даже небольшой военный поход был бы лучше, чем это!
― Его Величесво просил передать, что… что ему совсем дурно, ― сглатывает слуга, кажется, помогавший в последний год отцу одеваться, и смотрит на Барбатоса с мольбой во взгляде. ― Прошу вас, ваше Высочество, поторопитесь!
― Во-первых, Ханс, не смей говорить в таком тоне с Его Высочеством, ― Дилюк откладывает книгу, бросая грозный взгляд на сжавшегося от страха и напряжения слугу. Рагнвиндер обходит стол, шагая быстро, но вместе с тем всё равно как-то чинно и достойно. Как и должен наследник древнего дворянского рода. А затем грубо хватает за шиворот идеально отглаженной блузки Барбатоса, дёргая его наверх. ― Упасть тебе в Бездну, что за детские капризы?! Сейчас же идём к твоему отцу! И хватит ёрничать, словно прачка при виде нижнего белья!
— Не командуй, — хоть какие-то положительные стороны же должны быть в его положении, верно? А то, если всякий дворянин будет так дёргать будущего короля, то от выстроенной поколениями иерархии не останется и следа. Но Дилюк смотрит грозно, так что приходится сдаться и подскочить с места, зашагав прочь из столовой.
Интерьеры прошлого: Убранство дворца при короле Декарабиане отличалось простотой и скромностью. Воспитанной в военной династии, правитель предпочитал золотым канделябрам армейские палатки.
— Папа! — аж из-за угла слышен звонкий голосок принцессы Барбары, младшей сестры Барбатоса, и юноша вздыхает (уже практически как больной), а затем набирает в грудь побольше воздуха и выходит к спальне отца. ― Папа! Не оставляйте нас! Я буду молиться за вас каждый вечер!
― Не кричи так, Барбара, отцу вредят громкие звуки, ― принцесса Лиза, старшая из детей Декарабиана, гладит свою сестру по голове, стараясь успокоить зачинающуюся истерику девочки. ― Держи мой платок и вытри слёзы.
― Спасибо, Лиза, ― младшая принцесса с благодарностью принимает кружевной кусочек ткани, аккуратно прикладывая его к вымокшим глазам. И только затем оборачивается на звук шагов. ― Братец! Я так боялась, что ты не успеешь! Папа чувствует себя совсем плохо!