Кусочек 21 (1/2)

Тиберию казалось, что его пожевал демон. Хорошенько так пожевал. А потом выплюнул, потому что человек оказался невкусным. Болело всё, что даже в принципе болеть не могло. Тело ощущалось не просто ватным, а будто бы скованным льдами Воелда. Тиберий очень долго не мог понять, пошевелился ли он, или это только в голове. В голове-то он уже до дома дошёл, а на деле и пальцем не шелохнул, только немного глазами под сомкнутыми веками подвигал. Уже что-то! Как там говорилось? Я мыслю, следовательно, я существую? Ну, или как-то так. Но даже веки размыкаться чего-то никак не желали. В таком случае лучше бы расслабиться и дать себе ещё немного отдохнуть, но разум упрямо пытался разбудить своего обладателя и что-то сделать. Хотя бы сесть! Хотя бы глаза открыть…

— Состояние?

Когда до ушей донёсся голос Эфры, у Тиберия внутри всё точно перевернулось с ног на голову. Сердце от осознания, что теперь он в безопасности, среди своих, а рядом один из мужей, в чьи объятия захотелось спрятаться, зашлось в рваном громком ритме, разгоняя кровь по венам. Из-за активного сердца Тиберий рывками выныривал из полусонного состояния. Хотелось к нему. Туда. В объятия. Чтобы крепко обнял. Чтобы почувствовать себя в безопасности. Главное, чтобы это оказалось наяву, а не бредом, подстраиваемым повреждённым разумом: столько раз по голове били, что неудивительно, если там отбито всё…

— Стабильное. Держится выше среднего. Показатели скачут, но уже не так критично.

Второй голос тоже казался знакомым, но Тиберий никак не мог вспомнить его имя. Имя врача, который несколько раз помогал ему. И он же помогал при первой беременности. Сколько Тиберий нотаций выслушал от этого мужчины! Это, конечно, было заслуженно, до сих пор стыдно перед ним за своё поведение. Если бы не его гибкий ум, быстро сообразивший, что к чему, кто знает, что тогда произошло бы.

— Проблемного ты себе партнёра выбрал, — проворчал всё тот же врач.

— Это как-то само собой произошло, — вздохнул Эфра.

— Дети сами собой не получаются, — с нажимом сказал врач, на что глава Сопротивления отозвался коротким смешком. — И ничего весёлого! — голос врача стал возмущённым. — Вы бедного мальчика чуть до могилы не довели! Он ещё совсем ребёнок.

— Он никогда старше меня не станет, — поморщился Эфра. — К тому же… не силой он с нами ложился.

— Я признаю, что некоторые люди умеют цеплять всех вокруг себя, но думать надо головой, а не... — не закончив фразу, врач красноречиво зыркнул на пах друга, а потом снова в глаза.

— Он сам нас соблазнил, — Эфра себя ощущал мальчишкой, который оправдывался за какой-то проступок.

— Ох, Эфра, — тяжко вздохнул врач. — За то, что ты всё пытаешься свалить на юнца, мне тебя поколотить хочется.

— Это сложно объяснить, — честно сознался Эфра. — Никто же из людей меня так не притягивает.

— А никто из людей перед твоим носом так часто и не появляется, — парировал врач. — Получается, что не прояви юнец хоть немного настойчивости, не было бы у тебя сейчас Саарна. Ты обязан его беречь. От каждой мелочи. А ты посылаешь его на задания. Я предупреждал.

— Прекрати. Я не могу держать его на привязи или запирать. Райдеры на месте не могут сидеть. Он даже с детьми вёл себя очень активно.

— А потом ругал мужей за то, что не помогают! — в голосе врача появилось возмущение. — Эфра, он детей рожал не только для себя! Я бы вас уже давно бросил за такое поведение. У юнца титаническое терпение, раз он всё ещё с вами. И то, скорее всего, это из-за детей. Как с ним так можно?

Вслушиваясь в спор двух ангара, Тиберий растянул губы в улыбке: он и подумать не мог, что кто-то вот так встаёт на его защиту. Да ещё в подобном роде чихвостит главу Сопротивления! Это даже немного польстило. И самое забавное, что Эфра толком оправдаться не мог, откровенно теряясь от слов друга. Тиберий всё надеялся, что уж назовёт врача по имени, и он вспомнит его, но нет. Врач и сам-то обращался к тому по имени редко, и то, только чтобы в очередной раз возмутиться его поведением.

Через силу, но Тиберий всё же разомкнул веки, не удивляясь, что перед глазами плывёт и немного двоится. Тело слушалось неохотно и ощущалось чужим. Из-за этого проснулись нотки тревоги – что с ребёнком? Из-за волнения приборы начали пищать, и мужчины резко оборвали разговор, подлетев к нему. Тиберий слышал всё как сквозь толщу воды. Слов не разобрать, но кто-то определённо сжал его руку.

— Эфра… — несвязно, заплетающимся языком пробормотал Тиберий, пытаясь сжать свои пальцы на его руке.

— Моя звезда, я здесь, — из-за попытки супруга сжаться в каральку и при этом прижаться к нему, Эфре пришлось его придержать за спину и немного колени, благо длины рук хватило обхватить его, максимально возможно спрятав в объятиях.

— Оставлю вас, — влив в капельницу дополнительное лекарство, врач в очередной раз красноречиво зыркнул на друга, как бы говоря: «посмотри, до чего довёл ребёнка!», и только потом вышел.

— Я живой, — Тиберий попытался рассмеяться, но только глухо застонал от боли во всём теле.

— Чтобы я тебя ещё хоть раз послушал, — покачал головой Эфра. Стоять ему неудобно, но он даже не подумал отойти и тем более выпустить супруга из рук. Сделай это, и он опять исчезнет. — Будешь дома сидеть и детей рожать!

— Я тебе что, свиноматка? — вяло пошутил Тиберий.

— Кто?

— Не важно…

— Тиберий, я серьёзно: больше так тобой рисковать не буду!

Немного отстранившись, Тиберий с любопытством заглянул в глаза мужа, видя в них тревогу. Улыбнувшись, насколько позволяли не до конца зажившие губы, он прижался к нему, чувствуя ту самую уверенность, о коей вспоминал с минуту назад. И… стало как-то легко, что сам не заметил, как начал всхлипывать.

— Тиберий… — больше Эфра ничего не смог сказать. Видя изувеченное лицо, с которого до сих пор не сошли синяки и кровоподтёки, да и не только с него, с тела в целом, внутри пробуждалась ярость. Но куда её деть? На ком сорваться, если виноват он сам? Поэтому приходилось держать в себе.

Двигаясь с трудом, Тиберий потянул руку Эфры на себя, а потом как бы вниз. Ангарцу не сразу стало ясно, что супруг пытается сделать, пока не просунул конечность под его колени, сжав пальцы на ляжке, вторую руку он подставил под лопатки, как будто собрался брать на руки. Тиберий, довольно пыхтя, расслабился, прижимаясь к торсу мужа.