венчание (1/2)
«Россия – наше отечество»
«как у нашем у раю
жить весело
жить весело
только некому»
«я скажу
не надо рая
дайте родину мою»
</p>
– Эгегей, – разносится по квартире зычный рокот тяжелого баса, то ли призыв к войне, то ли к пиру.
– Боже, Палыч… – вяло крутится Ник на кровати, вворачиваясь в клочки сна, беспощадно разодранного чужим буйством жизни.
– Я предпочитаю, сука-Палыч, – ржёт Палыч, сотрясая потолок, как орган, в нём сто труб – никак не меньше, – цыпа, ты что это тут делаешь? Где мой несчастный квартиросъемщик?
– Осчастливлен, – Ник смотрит на несчастного, желая спросить – как ты с ним живешь? – но счастливец даже не просыпается.
– Пидор-рота, подъём!
– Ты можешь так не орать? Я всю ночь не спал.
– Тогда лучше одевайся.
Палыч подходит к кровати, протягивает руку.
– Ну ты и гризли, – говорит Ник, улыбаясь.
– Цыпа-цыпа, как я скучал по дому. Ты бы знал. По своим! Но уже обратно хочу, вот незадача.
Палыч удаляется:
– Пошли кофею откушаем.
*
Олег просыпается, когда они уже приготовили что-то жутко пряное, цвета бешеной куркумы. Палыч наяривает за обе щеки, Ник «откушивает кофей», сидя в любимой позе – сам на стуле, ноги на подоконнике. Вставшее солнце греет ему ступни золотыми пластинами.
– Расскажи про горы, – просит Ник.
– А чё про них рассказывать? На горы смотреть надо.
– Я не видел. Хотел, но как-то не получилось.
– Ну, горы они такие – большие. Прям реально. Мощь. Сила. Что ещё? Кислорода мало – это да. Во весь баян не подышишь.
Олег встаёт. Ник поворачивается к нему, улыбаясь.
Палыч поднимается навстречу, как Кочубей.
– Смотрю я на тебя, друг, и понимаю: ну ни хуя-то ты по мне не скучал.
Олег усмехается в его широченной хватке.
Ник:
– Не переживай, он сейчас скучает по тебе – там.
*
Вечером в доме столько народу, что все ходят, прижавшись друг к другу. Олег курит внизу, у подъезда. На балконе и на площадке – не протолкнуться. Палыч, сильно поддав – водочку на травку – вываливается на асфальт.
– Россия – моя заклятая родина, язык – мой злосчастный чревовещатель, тоска – сестра моя, мать и дщерь… Да, плохо дома. Пло-хо.
Палыч ржёт, сгибаясь пополам. То ли от травки, то ли от водочки.
– Поехали со мной. Там такие люди… Такие лица… А пейзажи, Господи, остолбенеешь и закачаешься.
Олег не отвечает.
– Кстати, чтоб ты знал. Цыпу там какой-то фраер страстно флиртует. А у него голова горячая, придержать бы надо птицу-тройку-то.
Олег бросает чинарь на землю.
– Ты че, типа, не Отелло? Ну и зря. Баб надо в ежовых рукавицах держать, а то они бляди такие, как цветы, распустятся, получишь потом шалаву на входе, рога на выходе.
Палыч радуется удачному каламбуру, гогоча так, что из окна напротив орут:
– Заткнись, сука!
– Разбуди моё лихо! – воодушевляется Палыч, которому хочется всего русского в один день отведать – и водочки, и селёдочки, и кулачного боя с тульским пряничком.