портрет (2/2)

– Её гладить придётся.

– Представь себе и не развались. Снимай это к чёрту.

И сейчас, застегивая последнюю пуговицу нашпаренной сорочки, Олег улыбается мелькнувшим воспоминания.

Ник не придёт. Он и так не пришел бы, но у него ещё и конкурс этот дурацкий. Убежал сегодня ни свет, ни заря.

Вернулся в студию. Алла была счастлива, Ник не сразу.

Сначала приходил вечером грустный, ворчал:

– Ну и дети нынче пошли. А сколько это стоит? А где вы это купили? Какие-то жуткие малолетние кассовые аппараты. Лучше бы они морды друг другу били.

Потом веселее:

– Бля, Светлаев сёдня чё отжёг, ты бы видел? Дурила мелкая. Представляешь, он… – дальше Олег не слушал, а только смотрел на него и радовался, странной спокойной радостью, не несмелой, а тихой.

Потом были звонки, вроде:

– Чего-о? Ты опух, Синицын? Как это вышло? Меньше надо мороженого было жрать, я тебе говорил. Ну ты давай там, прочихивайся. На тебя вся надежда. Да ладно, хватит уже. Без соплей. Со всеми бывает.

Или:

– Так Гали… Посл… Да, ёб… Слушайте! Галина Сергеевна, давайте я сам ему костюм куплю. Да не надо ничего. Фигня вопрос. Ну отдадите, когда сможете. Интересное кино: все пойдут, а он останется? Он так старался, только всё начало складываться. У него отлично получается, да вы приходите – сами увидите.

Галина Сергеевна всё-таки трубку положила, а в воздух полетело:

– Дура! Корова! Ну что за люди, я не понимаю? Нарожают детей, а потом: денег нет, и так сидишь. Стерва. А он ползанятия у меня ничего не делал, сидел злой в углу, потом вообще смылся, еле догнал. Ревел. А она денег не берёт, гордая, блядь. Ненавижу людей. Идиоты. Тупые, как пробки. Господи, самому мне теперь, что ли, костюм этот сраный шить?

Повернулся к Олегу, который вытирал кисточку, потому что сегодня уже ничего не закончить.

– Есть что пожрать?

Олег кивнул.

Ник подошел к нему, вцепившись со спины:

– Почему ты не обращаешь на меня внимания?

– Это невозможно.

Ник посмотрел через его плечо на почти законченный свой портрет:

– Красиво.

– Думаешь?

– Это ты – только и делаешь, что думаешь, а я – говорю.