Глава 13 (1/2)
Я знал, кем был этим утром, но с тех пор я несколько раз менялся</p>
***</p>
«Должна признаться, Эндрю», — нахмурилась Би, смотря на него с экрана ноутбука. — «Мне не нравится этот кашель».
Эндрю кашлянул еще раз и сделал исцеляющий глоток чая с медом и лимоном.
— Я в порядке, — прохрипел он и только потом понял, что только что сказал. Мысленно закатив глаза, он прокашлялся и тверже продолжил: — Скорее всего, подарочек от прошлой ночи.
«О?» — оживилась Би. — «А что случилось прошлой ночью?»
Эндрю заколебался. Вот и наступил тот момент, о котором он думал все утро.
Он постучал пальцами по столу, слегка сменил позу и сделал глубокий вдох.
А потом рассказал ей все.
Про Нила. Про то, как они встретились. Про то, что он раздражал и интересовал намного больше, чем какой-либо другой человек.
О том, как Эндрю сделал ему предложение, а Нил ему отказал. О том, что Нил попросил быть его другом и именно это и подразумевал. О том, что спустя столько недель Эндрю не мог перестать о нем думать.
С небольшими паузами и запинаясь, он описал свои сексуальные фантазии о Ниле, и рассказал о том, как попытался заняться сексом с другим человеком, чтобы от них избавиться, и о том, как плачевно обернулась эта задумка. Как он едва не нарушил собственное обещание с тем самым человеком, которого старался избегать.
Рассказал о том, что Кевин, напившись, извинился; об усталом признании Аарона; о том, что Ники фактически устроил бойню в клубе.
О том, что Нил вышел из машины и даже не обернулся.
О том, что все происходящее кажется извращенным, перевернутым с ног на голову и неправильным, а он просто отвратительный, испорченный кусок дерьма, который не может даже…
«Погоди, стой, остановись на минутку, Эндрю», — прервала поток его слов Би. — «Во время наших сессий не будет никаких негативных разговоров о себе. Ты не отвратительный, не испорченный и к тебе не относится никакое другое самоуничижительное прилагательное, которое ты собирался использовать, понимаешь?»
Эндрю упрямо уставился на нее. А потом кивнул.
«Хорошо. Давай обсудим это, ладно?»
Он сглотнул.
«Давай начнем с Нила. А еще, прежде чем мы начнем говорить о границах в ваших отношениях, я хотела бы напомнить тебе, что сексуальные фантазии — это просто фантазии, просто образы, которые вырисовывает наш мозг, чтобы мы получили удовольствие. Они не означают, что мы инстинктивно поведем себя так же или вообще захотим повторить их в реальной жизни. Просто дают нам стимуляцию и безопасное пространство, чтобы мы смогли насладиться своими желаниями, не боясь осуждения. Следовательно, ты не становишься плохим или отвратительным человеком потому, что находишь его привлекательным и представляешь некоторые сценарии, в которых ты мог бы удовлетворить его без психологических триггеров или преград».
Она растянула губы в небольшой улыбке и признала:
«Меня также не удивляет тема подчинения и контроля в них. Мы уже обсуждали, что контроль для тебя — это синоним безопасности, и что его у тебя было мало в детстве и подростковые годы. Когда ты вырос, то усердно работал, чтобы вновь заполучить его, но постоянный и абсолютный контроль — это очень стрессовая ситуация, которая сильно давит. Поэтому понятно, почему представить партнера, которому ты мог бы передать этот контроль на время, который все равно будет уважать тебя и твои нужны и который убедится в твоей безопасности, для тебя очень привлекательный вариант».
Эндрю слегка заерзал на стуле, вытянул шею и с трудом встретился с ее взглядом.
— Так это не… Я не…
«То, что у тебя была сексуальная фантазия о том, как ты передал кому-то контроль, не означает, что ты был согласен или получил удовольствие от насилия», — безапелляционно отрезала Би. — «Желание объектов, поз, терминов, событий, фантазий или любых других тем, связанных с сексом, или отвращение к ним не отменяет и не умаляет того, что ты пережил и каких усилий тебе стоило это преодолеть. Ты пережил травму, Эндрю, но она не определяет тебя. Это не значит, что ты не сможешь наслаждаться здоровой и полноценной сексуальной жизнью — не важно один ты или с одним или более партнерами — или что ты должен чувствовать за это вину. Понимаешь?»
Только сейчас Эндрю понял, что задержал дыхание. Он судорожно выдохнул и уставился на лежавшие на бедрах ладони. Пальцы хватались за спортивные штаны, а короткие, обрезанные ногти больно впивались в кожу.
«Эндрю?» — вновь привлекла его внимание Би.
Ему потребовалось еще некоторое время, но он, в итоге, кивнул.
«Просто помни — мысль не равнозначна действию. Есть разница между размышлениями о чем-либо и настоящими действиями. Ты не должен чувствовать вину из-за своих мыслей».
Он снова кивнул.
«В таком случае, двигаемся дальше: давай поговорим о текущем положении, в котором находятся ваши с Нилом отношения». — Она нахмурилась. — «Но прежде чем мы в это погрузимся, я бы хотела, чтобы ты мне кое-что прояснил, потому что, возможно, я что-то упустила, — ты сказал, что Нил тебя отверг. Как?»
— Я предложил ему отсосать, и он ответил, что ему никто не нравится, — прямо ответил Эндрю.
Би кивнула.
«Он сказал это в клубе?»
— Нет. Это было довольно давно, во время сбора яблок.
«Так, в тот раз, в клубе, он снова тебя отверг?»
— Он… — Эндрю заколебался. —…не совсем.
«Что он сказал?»
Эндрю открыл рот, но потом вновь его закрыл.
— Он сказал… — Он фыркнул и хмуро глянул на нее. — Это не важно. Он уже сказал мне, что он асексуал, и этого ответа достаточно.
«А Нил сам себя называл асексуалом?»
—…нет.
«Тогда я бы воздержалась от использования этого термина», — мягко произнесла Би. — «Возможно, ему из-за него некомфортно, и он чувствует, что он не совсем подходит под тот образ, который люди с этим термином связывают».
Это предположение заставило его вспомнить, как прошлой ночью он заметил реакцию Нила на то, что Аарон назвал его асексуалом на глазах у толпы. Вспомнил, как его тело чуть ли не дернулось от этого слова, и как неохотно он говорил об этом с Эндрю ранее.
«Но, что гораздо важнее, Эндрю, я хочу напомнить тебе о нашем разговоре в прошлом месяце, когда мы обсуждали то, что люди меняются. Никто не стоит на месте — как мы знаем, возможно, сейчас Нил идентифицирует себя иначе. И если так и есть, то это не значит, что он врал или не считал себя в каком-то роде асексуалом раньше. Это просто значит, что что-то изменилось». — Она приподняла бровь. — «Важно здесь то, что единственный, кто может принять это решение, — это Нил. Только он может решить интересует его что-то или хочет ли он в чем-то поучаствовать. Больше никто не может и не должен принимать решение за него… и ты тоже».
Черт.
Эндрю внутренне вздрогнул, когда Би продолжила.
«Поэтому я думаю, что нам необходимо четко понимать, что произошло прошлой ночью. Нил прямо сказал тебе «нет» или каким-либо другим образом обозначил свой отказ?»
Эндрю промолчал.
«Эндрю», — как-то сурово посмотрела на него Би. — «Ты спрашивал?»
—…нет, — неохотно признал Эндрю.
«Тогда не предполагай», — просто произнесла Би. — «Ты можешь только посмотреть ему в глаза и задать вопрос. А потом уважительно отнестись к его выбору, в независимости от того, каким будет ответ».
— Я знаю, — резко ответил Эндрю, после чего вздохнул и пробурчал: — Но он и не сказал «да».
«Справедливое замечание», — признала Би. — «Я не говорю, что ты поступил неправильно, Эндрю. Было мудро отступить, раз уж Нил был не уверен в своих чувствах, вот только суть в том, что ты не знал наверняка. Ты не предлагал ему сделать свой собственный выбор. Вместо этого, ты отступил из-за предположения о его выборе».
Эндрю выдохнул и стукнул уголок столешницы ботинком.
Уголок губ Би оттянула ухмылка.
«Наши тревоги — наши предатели, и они заставляют нас терять многое из того хорошего, что мы могли бы часто выиграть, не боись мы попробовать».<span class="footnote" id="fn_32458368_0"></span>
Эндрю смерил ее взглядом.
— Я не боюсь.
«Ты не боишься того, что известно», — поправила его Би. — «Как и многие люди».
— Я знаю Нила.
«Не сомневаюсь, что это так», — отозвалась Би. — «Но доверяешь ли ты ему?»
Тело окаменело.
Аарон говорил то же самое, хотя в этот раз это был вопрос, а не предположение. Однако, Эндрю оказался в таком же замешательстве, в каком был тогда.
Правильным ответом было бы «нет». Очевидно, что у Джостена есть секреты, что он повидал гораздо более темную сторону жизни, чем довелось большинству людей. Он увертливый и скрытный, а язык у него подвешен для лжи. И все же Эндрю не чувствовал, что Нил ему лгал, — если только его инстинкты значительно не ухудшились за последний год.
Вместо этого Нил разговаривал с Эндрю и раскрывал свои тайны, слушал, когда Эндрю говорил и не боялся его слов — невероятно, но кажется, будто он каким-то образом понимал его.
В заполненной комнате он искал Эндрю. Ждал его, потому что верил, что тот сдержит свое обещание. Чувствовал себя в безопасности настолько, что смог заснуть у Эндрю дома. Нил не умел держать язык за зубами, но в то же время руки держал при себе.
Все это склоняло Эндрю к ответу «да». Что глупо и нелепо, поскольку Нила он знал всего-то несколько недель. Фактически меньше двух месяцев. Так какие у него основания, чтобы доверять этому человеку?
— Я не знаю, — наконец, произнес он, потому что это правда. Он нервничал и был легко говоря шокирован тем фактом, что вообще колебался.
Би задумалась над его ответом, а потом мягко спросила:
«Нил знает, почему его согласие так важно для тебя?»
— Нет, — спустя мгновение нагнетавшей тишины, шепнул в ответ Эндрю.
Она кивнула.
«Конечно, это тебе решать, стоит ли ему рассказывать, и только ты можешь сделать выбор, Эндрю. Ты не обязан что-либо ему объяснять».
Эндрю прищурился.
— Но…
Би хихикнула.
«Никаких «но». Рассказ своей истории — сугубо личное дело. И рассказывать ее нужно только тем, кто заслуживает доверия». — Она улыбнулась. — «Ты поделишься ей с ним, когда будешь готов».
«Когда», — сказала она. Не «если».
Эндрю сощурил глаза от ее специфичного выбора слов.
— А если я никогда не буду готов? — спросил он, проверяя ее.
«Тогда не расскажешь», — ответила Би, вот только глаза у нее засверкали, а губы поджались. Он прямо-таки мог прочитать на ее лице терпеливое: «Но я знаю, что расскажешь».
Эндрю нахмурился.
«Хочешь еще поговорить о Ниле?»
Эндрю фыркнул, сложил руки на груди и махнул головой.
«Тогда кого ты хотел бы обсудить в первую очередь? Аарона? Или Кевина?»
Эндрю вздохнул и закатил глаза.
— Он идиот.
Би изогнула бровь и повторила:
«Аарон? Или Кевин?»
Эндрю скривил губы.
— Оба? — Он на мгновение отвернулся от экрана, но затем вновь повернулся. — Я сказал ему обсудить ту херню с ней. В конце концов, он ее выбрал.
«Выбрал», — задумчиво протянула Би, с легкостью уловив ход его мыслей. — «А разве было больше одного варианта?»
— Конечно, — проскрипел сквозь плотно стиснутые зубы Эндрю. — И он сделал выбор. Аарон ясно дал понять, кто ему важен, когда переехал в Чикаго.
«Где получил медицинскую степень», — напомнила Би, будто бы он об этом не знал.
— У него был другой вариант. — Эндрю сглотнул и закончил: — Он мог остаться.
«Как думаешь, это было бы логично? Если в городе, в котором ты жил, не было специальных медицинских тренингов, в которых он нуждался? С чего бы ему оставаться?»
— Потому что… — начал было Эндрю, но не договорил.
Би дала ему время на ответ, а потом повторила:
«Потому что, что?»
Эндрю стиснул зубы и перевел взгляд к окну.
— Потому что я его попросил, — отрезал он.
Би нечасто упускала что-то. Но сейчас по незначительному изменению в выражении ее лица, по тому, как на секунду напряглась ее челюсть, он понял, что это случилось. Это напомнило ему, что она такой же человек, как и все они, и эта мысль, в то время, как Эндрю пытался переключиться с только что всплывшего в голове воспоминания на что-либо другое, подействовала неким образом успокаивающе.
«Да, это так», — мягко произнесла Би. — «И это было очень храбро с твоей стороны, Эндрю. Я все еще очень горда тем, что ты попытался».
Вот теперь челюсть уже стиснул он, чтобы сдержать желание закатить глаза.
Ага, что ж, это ему было очень полезно. Это было глупое, унизительное и бесполезное упражнение, которое в ближайшее время он повторять не станет. Не станет вновь умолять кого-то о том, что, очевидно, никогда не сможет получить.
Брови Би сошлись у переносицы, она отвела взгляд в сторону, будто бы пыталась что-то вспомнить. Секундой позже эта догадка подтвердилась, поскольку Би спросила:
«Напомни-ка мне, как тогда отреагировал Аарон?»
В груди забурлили скрытые в ней годами старые обида и гнев.
— Никак. Он ничего не сказал.
Би ненадолго задумалась.
«То есть он не ответил? Или проигнорировал твою просьбу и продолжил разговор?»
— Не ответил.
Уголок губ Би опустился.
«Ты спрашивал его об этом лично?»
Ладони сжались в кулаки.
Нет, потому что они с Аароном, казалось, никогда не могли поладить. Потому что Эндрю слишком труслив, а попробовать и попросить слишком сложно, сложно озвучить то, чего он хотел настолько сильно. И слава, блять, Богу, что он этого не сделал, потому что сейчас он знал, что этот мудак, вероятнее всего, просто рассмеялся бы ему в лицо.
Он покачал головой.
«Тогда как ты это сказал?» — спросила Би.
Эндрю выдохнул. Теперь его поступок казался таким глупым.
Он помнил, что ему потребовались часы, помнил, как согнулся над столом со стаканом с виски в одной руке и часами, запечатлявшими пролетавшую ночь, рядом со второй, как царапал, выводил, выделял и зачеркивал слова, пока у него, наконец, не появились три страницы, походившие на письмо и казавшиеся действительно неплохими. Потом он запечатал конверт и написал на нем имя Аарона, привнес письмо в этот мир, словно молитву.
Но это, конечно же, не сработало. В конце концов, жизнь не похожа на фильмы.
Конечно же, Аарон, прочитав письмо и задохнувшись от чувств, не сказал, что все обиды забыты, что он непременно останется. Нет, Аарон собрал вещи и уехал на следующий же день.
И ни разу и двумя словами не обмолвился о письме.
— Я кое-что ему написал, — рассказал он Би, голосом беспристрастным и чуть ли не пустым. Он пожал плечами. — И отдал до того, как он уехал.
Эндрю снова пожал плечами, больше сказать было нечего.
Би некоторое время помолчала, после чего вдохнула.
«Мы можем гадать над причинами, стоявшими за действиями Аарона, но никаких ответов тебе это не даст, Эндрю. Только Аарон знает правду. И узнать ее ты сможешь только если спросишь его».
Эндрю фыркнул. Можно подумать он, черт подери, когда-либо сделает это.
«Но скажу, что довольно интересно, что Аарон выбрал переехать сюда, поближе к тебе, при том, что, как ты сам сказал, он выбрал Кейтлин».
Он гораздо более демонстративно закатил глаза.
— Это родной город Кейтлин, — процедил он. — Ее родители живут в двух минутах от них.
Все всегда было связано с ней. Всегда-всегда-всегда. Кейтлин стояла за каждым решением, каждым выбором Аарона.
Би смиренно кивнула.
«Так, ты считаешь, что то, что ты тоже здесь живешь, никак не повлияло на его решение».
— Нет, — раздраженно ответил Эндрю. — Если уж на то пошло, то, скорее всего, присутствие здесь Ники сказалось на его решении больше, чем то, что здесь живу я.
«И все же Аарон доверился не Ники», — указала Би. — «Он выбрал тебя».
Нечто острое пронзило грудь Эндрю при этих словах, но он жестко подавил это чувство.
— Он был пьян.
«Опьянение действительно влиет на принятие решений», — согласилась Би. — «Но не возможно ли и то, что признание было своеобразным способом сблизиться? Найти какой-то способ, чтобы сплотиться?»
Эндрю уставился на ее изображение на экране.
— Из-за рождения ребенка? — невозмутимо произнес он. — Вау. У нас так много общего.
Би хихикнула.
«Возможно, он ничего от тебя не ждал», — предложила она в качестве альтернативы, с легкостью перевесив чаши весов. — «Может, это был просто момент, когда он сбросил груз с плеч перед тем, кому доверяет. Перед тем, кто, как он знает, не начнет пытаться его успокоить. Тем, кто, как он знает, всегда скажет ему правду».
Эндрю вздохнул.
Верно. Все же знают, как он и его близнец любят говорить по душам.
Он промолчал, но по тому, как Би чиркнула у себя в блокноте, понял, что она знала, что он посчитал все это сплошной чепухой.
Вновь вздохнул. Что, черт возьми, Аарон творил? Это какое-то нелепое соревнование по поводу того, у кого проблемы серьезней?
Потому что, если так, то Аарон победил. У него реальные проблемы, такие как бесплодие и будущее отцовство, долгие поездки на работу и напряженная атмосфера на работе, на которой буквально каждый день на кону находятся жизни.
Меж тем Эндрю просто не мог поцеловать парня.
«Эндрю», — прищурилась Би. — «Я знаю этот взгляд».
Эндрю глянул на нее без какого-либо выражения на лице.
«Из сравнения себя с кем-то ничего хорошего не выйдет — даже у тех из нас, у кого есть тот, кто на 100% генетически идентичен». — Ее губы дернулись. — «У тебя и Аарона совершенно разное детство и следовательно совершенно разный опыт. Проблемы, с которыми сталкивается Аарон, не весомее твоих. И ничего из этого не значит, что ты не достиг невероятного прогресса, Эндрю, потому что ты его достиг».
Ладони Эндрю обхватили кружку, которая к этому моменту уже остыла.
Он ничего не ответил, потому что понимал, что она права, хоть сегодня так не казалось. Сегодня он просто разочарован, будто он непрерывно толкал и нажимал на барьер из целлофана, через который все остальные уже прошли, и их образы, стоявшие по ту сторону, насмехались и поддразнивали его во время каждой попытки.
Он никогда не беспокоился о том, что не мог туда прорваться, был рад отделиться и остаться одному. Но позже барьер показался толщиной с бумагу. Позже, показалось, что стоило ему надавить достаточно сильно, стоило ему оторвать хоть кусочек, тогда, наверное, ему, наконец, удастся взглянуть на то, какой была жизнь на другой стороне.
Из горла вырвался огорченный рык.
Би его услышала.
«Кажется, ты не согласен. Хочешь обсудить, почему?»
Он быстро покачал головой.
«Хорошо, тогда… Хочешь, чтобы мы теперь поговорили о Кевине?» — предложила она.
Эндрю глянул на часы и качнул головой.
— Мне надо идти, — промямлил он. Это правда, но он все же рад этому оправданию. У него смена в книжном Рене.
Би кивнула.
«Тогда поднимем эту тему в следующий раз. Удачного тебе дня, Эндрю».
Эндрю кивнул и сбросил вызов. Он закрыл ноутбук, накинул куртку и повесил рюкзак с камерой на плечо.
А потом вышел из дома, стараясь совсем ни о чем не думать.
***</p>
По мере того, как проходила неделя, кашель лишь ухудшался, и Эндрю знал, что к нему подкрадывалось. Плохих дней в последнее время было не так много, но когда они наступали, то компенсировали все то время, что отсутствовали, своей разрушительностью.
Иногда это походило на наблюдение за растущей на горизонте грозой, за темными облаками, расползавшимися по небу и намеревавшимися перекрыть солнце. В такие моменты ты закрываешь жалюзи, заколачиваешь крышу, запасаешься едой и проверяешь работают ли батарейки в фонарике. Но в итоге дел больше не находится и остается только ждать неизбежного.
Поэтому Эндрю не удивился, когда, проснувшись этим утром, обнаружил, что оказался в самом эпицентре: в голове бушевала буря. Из-за нее пропал голос, мозг будто бы заволокло непроглядным туманом, в уши набили ваты, а горло напичкали ножами. Эндрю, дрожа, с трудом натягивал на себя одежду, страдая от перемен температуры от обжигающего жара к леденящему холоду.
День только начался, а он уже знал, что он будет кошмарным.
Потребовалось в два раза больше времени, чтобы дойти по своему привычному маршруту до города. По неизвестной причине двери показались непривычно тяжелыми для его ослабевших рук. Едва волоча ноги, Эндрю вошел в кофейню.
—…звонил ему уже три раза, и это странно, потому что он всегда отвечает и… Эндрю! — вскрикнул Ники как только заметил его.
Эндрю вздрогнул.
— Вот ты где! Господи, ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?
Эндрю потянулся за телефоном в задний карман джинсов и запоздало нахмурился, осознав, что его там не было.
У Ники отвисла челюсть.
— Погоди, ты забыл телефон? Серьезно? Черт подери, кто ты и что сделал с моим кузеном?
Ники слишком громкий. Его голос звенел в ушах и скакал у Эндрю в мозге, как мячик для пинг-понга, отчего начинала пульсировать и без того беспокоившая его головная боль.
Эндрю пренебрежительно отмахнулся от него и поплелся в сторону комнаты для персонала. В ней он оставил рюкзак, удивившись обволакивавшему тело облегчению от того, что ноша больше не оттягивала плечи. Обычно он такой легкий — Эндрю что, в последний раз забыл из него что-то вытащить?
Он попытался вспомнить, но от потока мыслей голова лишь сильнее разболелась, так что он бросил это дело. Немного повозившись с пальто и повесив то на вешалку, он надел фартук; пальцы, казалось, стали неуправляемыми и слишком большими, так что на то, чтобы завязать петлю, ушло время. Закончив, он вышел в зал.
Подошел к прилавку и принялся собирать посуду на поднос, чтобы позже загрузить ее в посудомоечную машину. И тогда в поле зрения появилась рука, из-за которой он дернулся и отступил на шаг.
Ники вскинул обе руки и медленно отодвинулся.
— Эндрю, ты как?
Он лишь моргнул в ответ.
— Я только что тебя звал. Дважды.
Эндрю вновь моргнул и вернулся к тарелкам. До него смутно, словно из дальнего конца тоннеля, доносилось бормотание.
—…я что, похож на того, кто мечтает сдохнуть? Сам попробуй к нему подойти…
—…я не знаю, Аарон, как, черт побери, мне определить есть ли у него температура, не касаясь его? Ты не мог бы просто приехать и…
—…Боже, он вообще хоть что-то видит? У меня голова болит лишь от того, что я на него смотрю…
— …ох, ради всего святого, он же здесь, да? Тогда он может, наконец, приготовить мне гребаный кофе? Ну, знаешь, выполнить свои обязанности?
Откуда ни возьмись появилась ладонь и прижалась ко лбу Эндрю. В мгновение ока нахлынули воспоминания. Большие, накаченные руки, схватившие его за горло и заставлявшие опуститься на колени. Удар по затылку, за которым последовала боль, так много боли. Впивавшиеся ногти, вырванные волосы, давление в горле, тяжелое дыхание…