Часть 4 (1/2)

В качалке многолюдно, все сползлись на тренировку после работы. Если бы кто-то ещё год назад сказал Хазину, что он будет ездить в зал четыре раза в неделю, тот бы заржал шутнику в лицо. А одна тренировка, по средам, вообще начинается в семь утра. Хазин был совой до мозга костей, как ему всегда казалось. Или долбоебом со сбитым к херам режимом, как выяснилось позже.

Физическая нагрузка освобождает зудящую голову, и в целом делает жизнь чуточку более сносной. Правда поначалу тяжело: тело совсем отвыкло. Пока служил в ГУНКе, тренировки были безальтернативной обязанностью. Без хорошей формы там сдохнешь, будь ты хоть дважды генеральским сыном. В рехабе железа не было, только совсем лайтовая йога. Поэтому все мышцы у Хазина ноют и тихо просят о смерти.

Воздух неприятно холодит влажную кожу шеи. Хазин торопился и поленился нормально вытереться после душа, да и заматываться шарфом не стал. Отъезжая от парковки, он предвкушает ужин, сериал и восьмичасовой сон.

Пробка в центре движется медленно, Хазин успевает заказать еду и прослушать подкаст по психологии. Почему-то попутно он изобретает целый список оправданий для того, кто мог его случайно за этим застать. За интересом к пиздежу мозгоправов, в смысле. Как будто у него найдётся здесь хоть один человек, которому есть дело.

Курьер приезжает, стоит только нормально припарковать машину. Суп и ризотто почти горячие, так что абсолютно довольный жизнью Хазин включает «BoJack Horseman» и растекается по кровати. Говорила ему мама не есть в постели, но теперь к заляпанному пододеяльнику приебываться некому.

В начале второго ночи звонит Волков. Лёжа с закрытыми глазами Хазин слушает о стрельбе в каком-то клубе. Не то чтобы он надеялся на секс по телефону, но в такое время звонить с другими целями неприлично. Мозг отказывается осмыслять информацию, поэтому Хазин просит скинуть адрес сообщением и дать ему полчаса, чтобы оклематься.

Второй неприятный сюрприз даёт о себе знать, стоит Хазину попытаться встать с кровати. У него чертовски сильно болит шея.

— Бля-я-ть.

***</p>

В клубе горит свет, и от атмосферы веселой тусовки не осталось и следа. Двое СОБРовцев мрачно стоят в стороне, следя за входом. Хазин, конечно, из уважения к лежащему на полу трупу старается сдержать зевоту, а не потому что движение челюсти отдаёт болью в затылке. День ещё даже не начался, а он уже ставит ему ноль из десяти.

Волков ругается по телефону с криминалистом, который где-то застрял, хотя обещал быть через десять минут. Сонные оперативники без его распоряжений тупят и ни черта не делают. В будний день клуб не был набит до отказа, но народу оказалось достаточно, чтобы опрос всех свидетелей грозил превратиться в затяжную каторгу. Люди шушукаются по углам, но никто даже права не качает, странно.

Судмедэксмертка осматривает тело, Хазин присаживается рядом с ней на корточки, и под диктовку записывает в протокол нужные сведения. Девчонка примерно его лет, с собранными в высокий хвост темными волосами. Она представляется Мирой и больше от работы на посторонние разговоры не отвлекается.

Вокруг происходит полнейшее нихуя. По ощущениям, все шевелятся, но никто не работает.

— Все, можете увозить. — Мира разминает затёкшее в неудобном положении тело.

Наконец, заявляется криминалист. Волков продолжает его чихвостить уже вживую.

— А мы схерали стоим смотрим? — интересуется Хазин у оперов, продолжающих пинать хуи, разве что без попкорна. — Тут народу до утра хватит, давайте, жопой шевелите.

— Ты-то кто вообще?

— Майор Хазин. Захочешь получше познакомиться — устрою. Работать пиздуй.

Выебываться на старшего по званию никто не рискует, так что с энтузиазмом идущих на казнь опера ползут опрашивать свидетелей.

— Пропустите!

Хазин оборачивается на резкий голос. В зал через СОБР ломится мужчина в костюме. СОБРовцы бычат на него, его охрана — на них. Вечер резко перестает быть томным.

— Разошлись. — Хазин рявкает так, что в зале повисает тишина. Он устал, мучается от боли и смертельно хочет курить. И кофе. И спать. О чем говорить, он заебался настолько, что не реагирует на Волкова, расхаживающего в наплечной кобуре поверх белой рубашки.

Хазин подходит к мужику, у которого хотя бы башки хватило перестать ломиться.

— Вы имеете какое-то отношение к заведению?

Мужик гордо одергивает полы пиджака.

— Я хозяин. Поляков Евгений Владимирович.

На фоне проплывают носилки с трупом. Поляков провожает их боязливым взглядом.

— Майор Хазин. А вас, Евгений Владимирович, я попрошу вместе с администрацией предоставить нам записи с камер видеонаблюдения.

***</p>

Дым приятно горчит на языке. Ко всему прочему добавляется чувство голода. Волков выплывает из клуба, нормально переодевая накинутое на плечи длинное пальто.

— Подвезёшь? Я на такси приехал.

Хазин кивает, выбрасывает окурок. Они не успевают отойти, как Волкова окликает выбежавшая из клуба Мира:

— Олег Давидович! Вы не на машине?