38. Идиот (1/2)

Маленькие пушистые снежинки с самого утра все также падали из непрогядных серых туч, укутавших мягким пуховым одеялом весь город от края до края. Самые смелые из них с любопытством заглядывали в незадернутое занавесками окно, время от времени прилипая к стеклу в попытке получше рассмотреть две фигуры, суетившиеся на малнькой уютной кухне. Холодные колючие немые свидетели человеческих судеб тихонько таяли от тепла и умиления, стекая вниз по стеклу тонкими влажными дорожками. Там, за прозрачной преградой, тихонько толкались и время от времени переглядывались Валерий и Таня, колдуя вместе над кастрюлей будущих щей.

Сосредоточенная и серьезная, девушка беспрекословно слушалась своего кулинарного наставника, внимая каждому его совету. Любое движение ножа в своих руках она старалась делать как можно точнее, чтобы вновь и вновь ловить его слова одобрения, произносимые теплым бархатным голосом. Голосом, хоть и несколько высоким для зрелого человека, но переполненным до краев характерными мужскими вибрациями. Он мягко, но настойчиво вторгался в уши, как горячая плоть проникает в глубину тела в акте любви.

— Постой, вот так, тоньше! Вот. Это называется «шинковать», — деловито произнес Валерий, быстро перенеся вес тела на здоровую ногу и беззастенчиво прильнув к девушке со спины. Та едва ощутимо вздрогнула, когда ее кисть крепко обхватили узловатые мужские пальцы вместе с ножом и начали настойчиво корректировать процесс нарезания капусты. Щеки девушки моментально обдало жаром в ответ на пьянящее тепло, исходившее от его груди и живота. На минуту она почти выпала из реальности, буквально вцепившись всем своим вниманием, словно жадный зверь в лакомую жертву, в каждое движение тела Валерия, попеременно ощутимо и по-хозяйски прижимавшего ее таз к столешнице. Прекрасно понимая, что делает он это вовсе не нарочно, а искренне желая помочь с приготовлением ее первых в жизни щей, Таня тем не менее ясно ощущала, что ее тело реагирует совершенно не так, как следовало бы… Каждая его клеточка взрывалась маленьким ярким фейерверком наслаждения от его случайных и ничего не значащих прикосновений, но тут же девушку охватывало необъяснимое оцепенение, моментально сковывавшее все ее тело, как только мужчина слишком сильно придавливал ее к шкафчику. Был ли это страх или что-то иное, Таня не понимала, лишь чувствовала, как одновременно разгорается огнем все ее лицо, вдоль позвоночника разбегаются мурашки, при этом ее тело почему-то словно задеревенело, как безвольная кукла в руках ее хозяина. Она очнулась от своего странного транса лишь тогда, когда в ее ухо ворвался его резковатое ворчание:

— Таня, ау-у-у, не спать! Давай, милая, заканчивай с этим, а я проверю мясо, — девушка встрепенулась и едва слышно разочарованно простонала, ощутив спиной прохладу, когда Кипелов отпрянул от нее, при этом одобрительно мягко похлопав по плечу. Нож с глухим стуком упал на разделочную доску, и Таня на пару секунд тупо уставилась на него широко раскрытыми глазами. А затем взглянула на Валерия. Он совершенно беззаботно ухлылялся, нагловато ощупывая ее взглядом с головы до ног.

— Н-да… Что-то ты рассеянная какая-то. С утра-то побойчее была! — игриво выпалил мужчина и подмигнул ей, продолжая хитро улыбаться. От этого почему-то вдруг накатило щекотливое смущение, и девушка торопливо опустила голову, прикусив губу. Это было так глупо — уйти с головой по самую макушку в ощущения, отчаянно теряясь в своих глупых желаниях, а потом и вовсе непонятно почему впасть в ступор и совершенно забыть об остром ноже в своей окончательно расслабившейся руке. «Вот я дура! — с досадой мысленно отругала сама себя девушка и снова схватила нож, буквально кожей ощущая на себе пронзительный испытующий взгляд рокера. — Он всего лишь подошел ко мне, а мои птеродактили в животе как по команде взлетели и сплелись в сумасшедших виражах. Он просто подмигнул, а я чуть с ума не сошла. Как он, черт возьми, это делает?»

— Я просто… Я никогда не готовила эти дурацкие щи и очень напрягаюсь, чтобы опять что-нибудь не испортить, — путано пробормотала себе под нос Таня, покрепче прижав остаток кочана к доске слегка трясущейся от смущения рукой и с силой резко надавив несколько раз на нож другой рукой. Еще немного, и ее всю начнет потряхивать от этого взгляда.

— Тань, ты давай осторожней с этим делом, — озабоченно и немного нервно отчеканил каждое слово Кипелов, моментально перестав улыбаться и напряженно взглянув на то, как жестко та разбирается с ни в чем не повинным овощем. — Я нож вчера только наточил…

— Сама разберусь! — рявкнула девушка, почти безуспешно пытаясь сдерживать рвавшуюся наружу бурю переплетенных в клубок эмоций. Казалось, добавь он еще капельку нежной заботы и беспокойства, и ее попросту размажет в приторную розовую лужицу прямо возле его ног. «Нет уж, дудки!!!» — вопила Танина уязвленная гордость, отчаянно не желая быть подмятой под его мужское самодовольство.

— Ну, ладно, сама так сама, — тихо ответил Кипелов спустя несколько секунд замешательства, успокоив себя тем, что ничто не вечно под Луной, в том числе непостижимые женские эмоции. Опыт семейной жизни давно привел его к мысли о том, что чаще всего не стоит даже пытаться раскопать их истинные причины, проще и дешевле для нервной системы просто прикусить на время язык, а еще лучше заняться чем-нибудь более полезным.

Некоторое время Валерий молча наблюдал за тем, как Таня нарезала оставшиеся овощи, молясь всем святым, чтобы заодно не отрезала себе пальцы, и всеми силами стараясь воздерживаться от непрошеных комментариев. Мало-помалу он стал осторожно давать необходимые короткие указания, то и дело отмечая про себя реакцию девушки на собственные слова. Кажется, расслабилась. Совершенно точно расслабилась и увлеклась кулинарным процессом. Это несомненно радовало и настраивало на оптимистичное ожидание сытного обеда. В последнее время ее заметно штормило в эмоциях и реакциях, и это было совершенно логично в связи с тем, что они только-только начали сближаться после всего того, что между ними произошло за последнее время. В целом все шло сейчас вполне прекрасно за исключение одного маленького нюанса. Кипелов с трудом сдерживался, чтобы не прикоснуться к девушке. Его тянуло к ней, к ее маленькому стройному телу вопреки тому, что он сам пообещал ей утром не приставать. Хотя бы подойти и покрепче обнять за плечи. Почему бы и нет? Лишь бы сдержаться и не перегнуть палку, чтобы снова не получить по лицу или по чему-нибудь куда более чувствительному. Валерий скользил по ее коже взглядом и лениво предавался размышлениям. Прошло немало времени, несколько долгих месяцев, в течение которых они несчетное количество раз занимались сексом, но он не переставал удивляться тому, что вопреки логике она осталась почти все той же Таней, как и в день их знакомства — не осознающей толком своей тягучей медовой притягательности. Простая девчонка, довольно смазливая, но на которую он вряд ли обратил бы внимание в толпе поклонников, в которой тем не менее было что-то непостижимое разумом, что непреодолимо влекло его к себе словно магнитом. Манкая, привлекательная и все еще удивительно чистая… В этих смешных девчачьих розовых шортиках с задравшейся внутрь оборочкой. В шортиках, едва прикрывавших ее маленькую прелестную попку…

«Вдох-выдох, спокойней, Валера!» — мысленно скомандовал сам себе мужчина и перевел взгляд выше. Таня стояла над кастрюлей, медленно помешивая ложкой уже почти готовый суп, совершенно завороженная. Она вдруг напомнила ему Олесю из одноименной повести Куприна, будто бы склонившуюся над котлом с волшебным варевом из зачарованных трав, собранных в чаще какого-нибудь нехоженого заколдованного леса. Казалось, она вот-вот разразится задорным смехом молодой ведьмы, довольной проделанной работой.

— Мммм, какой аромат! — тихим бархатным голосом сказал Кипелов, обняв девушку за плечо и мягко прижав к себе поближе. Он и сам не понял, в какой момент вдруг оказался рядом с ней, а его пальцы уже настойчиво стискивали ее нежную кожу. — Самой-то нравится?

От этого почти мурлыкающего голоса возле самого уха стало так спокойно и тепло, как путнику, наконец-то вернувшемуся домой из дальнего странствия. Каждое его движение, каждый вдох и выдох были до боли родными. Соскучилась. Черт возьми, как же сильно соскучилась! И осознала это почему-то вовсе не утром, когда целовалась с ним в постели, не чуть позднее в ванной, а именно сейчас, когда его теплая рука крепко стискивает ее голое плечо.

— Д… Да, — заикаясь, еле-еле выдавила из себя Таня и почти застыла над кастрюлей.

Его рука… Нет, она уже не стискивает плечо, а мягко скользит вниз… А девушка едва не выпадает из реальности.

— Танюш, а ты способная ученица! — весело подбодрил ее Валерий. — Почти все сама сделала. Ну умница, что еще сказать!

Ничего особенного, обычный комплимент, от которого губы упорно расплываются в широченной улыбке. Вот только при всем при этом его пальцы продолжали свой соблазнительный путь вниз вдоль позвоночника. Так легко, почти невесомо, словно он делал это на автомате, совершенно не задумываясь. «Черт, а вот это уже не может быть случайностью!» — выругалась про себя девушка в тот момент, когда рука рокера, спустившись по пояснице вниз, легонько похлопала ее ладонью по ягодице. Девушка стояла неподвижно в полнейшем ступоре. Нет, конечно, это просто жест одобрения, который он наверняка сделал без задней мысли, не придавая этому никакого особенного значения. Но для нее это было почему-то слишком пикантно, слишком эротично, слишком… «Мммм! Боже, что ты делаешь?! Ох, это …» — фраза рассыпалась осколками, как песочный замок, вслед за тем, как пальцы Кипелова мягко проскользнули под край ее коротких шортиков и продвинулись дальше вдоль их кромки. Сердце сбилось с ритма, и дыхание предательски стало громче и чаще. И в это мгновение он просто расправил задравшуюся внутрь оборку… «Черт! Как я могла подумать… — промелькнула в голове незавершенная фраза, и Таня могла бы поклясться, что ее щеки сейчас были наверняка пунцовыми от неожиданности, хорошо что стояла к Валерию спиной. — А я уже чуть не бросилась к тебе на шею. Еще немножко и… Отдалась бы тебе прямо вот здесь на кухне. Вот же я глуп…»

— Ах!

Мужские пальцы снова оказались под тонкой трикотажной тканью, совно невзначай быстро пробежали по коже под ягодицей, в то время, как Кипелов совершенно обыденным тоном комментировал наваристость получившихся щей и красивый золотистый цвет бульона. Когда он едва уловимо коснулся Таниных трусиков между ее ног, из ее горла вырвался неконтролируемый легкий вскрик от неожиданности, который быстро превратился в сдавленный протяжный стон. Голова непроизвольно опрокинулась назад прямо на печо Валерия, а поясница инстинктивно прогнулась, отчего ягодицы уперлись ему в пах. Не успев подумать ни секунды, мужчина тут же ответил на это движение и ощутимо прижал Таню к плите. Ее попы коснулся через ткань домашних штанов его заметно напрягшийся член… Мгновенно в голове словно разорвалась граната. Яркая вспышка неосознаваемой паники сковала тело напряжением, и Танина рука нелепо дернулась, случайно задев кастрюлю. Содержимое ее всплеснулось и выбросило несколько обжигающих крупных капель на голую кожу ее предплечья.

— Ай, черт! — взвизгнула девушка, мгновенно вывернулась из рук Кипелова и отпрыгнула в сторону, инстинктивно прижимая обожженную руку к животу и прикусывая губу, чтобы не разрыдаться от внезапной обжигающей боли и досады за свою неуклюжесть.

— Покажи! — рявкнул Валерий, быстро оказавшись рядом с поскуливающей от боли Таней, насильно развернув ее к себе за плечо и, схватив за запястье, жестко отдернул от живота ее руку. — Жить будешь. Быстро к крану, и руку под холодную воду! Вернусь через минуту.

Кипелов, прихрамывая, торопливо двинулся в сторону ванной, но вдруг резко остановился в дверном проеме, не услышав ее шагов за своей спиной. Оглянувшись, он увидел, как его подопечная стоит ни жива, ни мертва, всхлипывая и поджимая губы, словно совершенно не понимая, что происходит.

— Таня, к крану, я сказал! Быстро! — мужчина намеренно кричал, чтобы слова возымели должный эффект. И только удостоверившись, что девушка вышла из ступора, снова направился в ванную.

Спустя минут десять они оба сидели за обеденным столом. Таня то и дело поглядывала на белую пенку, которая, подобно пуховому одеялу, плотно укутывала ее обожженное предплечье, и задумчиво копалась ложкой в тарелке.

— Отличная штука от ожогов. Хорошо, что оказалась в аптечке. Все быстро заживет, и будешь как новенькая, — бодро сказал Кипелов, заметив на себе взгляд девушки. — Знаешь, раньше такой штуки не было. Раньше бывало и похуже. Вот я в детстве себе на ноги полкастрюли борща горячего опрокинул — вот это было что-то, — рокер пустился в долгий рассказ из своего далекого прошлого, полного детского шкодничества и их не слишком приятных последствий в попытке отвлечь девушку от случившегося совсем недавно недоразумения. — А ты чего сидишь, как воды в рот набрала? Давай кушай. Вот обидно-то было! Лето, самая июльская жара, а у меня все ноги в волдырях — сандали невозможно надеть было даже на бинты. И ходить было больно. Сидел дома несколько дней и смотрел в распахнутое настежь окошко на то, как мои друзья гоняли во дворе весь день футбольный мяч и играли в казаки-разбойники. Эх! Так, а ну-ка ложку в рот, чтоб я видел!

Таня вздрогнула от такого резкого переходя с детских приключения Валерия к обеду и, не успев даже подумать, послушно зачерпнула суп ложкой и громко отхлебнула с нее. В ответ мужчина во весь рот задорно рассмеялся и промакнул салфеткой ее губы. Таня чуть смутилась от неожиданного жеста заботы и посмотрела на него, обиженно оттопырив нижнюю губу.

— Эй, чего смешного?! — от ее милого негодования Кипелов рассмеялся еще сильнее и, наконец, немного успокоившись, коротко ответил, чтобы девушка перестала дуться.

— Не обращай внимания. Просто ты невероятно мила.

Таня зависла, как программа на компьютере, давя улыбку, расцветавшую на лице. Его простые незатейливые и напрочь лишенные всякой патетики комплименты топили ее сердце, как сливочное масло на быстром огне. От всех этих его слов и нежного внимания рокера она чувствует себя перед ним совершенно беззащитной, как будто голой и лишенной воли, точно кукла. Но это ощущение не было неприятным, скорее наоборот. Девушка жаждала этих слов, едва ли не сама нагло напрашиваясь на комплименты.

А в это время Кипелова уже понесло, как Остапа. Он монологом уже вовсю рассказывал Тане какие-то смешные детские истории, описывал полные опасностей приключения на стройке и разнообразные шалости, за которые ему регулярно попадало от отца. А она сидела на стуле, отвлекаясь только на поглощение щей, и смотрела на него широко распахнутыми глазами, слушая слова в пол уха. Глаза мужчины, обычно холодные и бледно-голубые, сейчас горели живым ярким огнем, как будто ему вовсе не шестьдесят, а от силы лет десять. Девушка любовалась им, уже совершенно не скрывая своих чувств, а затем соскользнула взглядом на его губы. Тонкие и не особенно красивой формы, они всегда были удивительно выразительными и подвижными, когда он говорил. Время от времени его строгое и даже суровое лицо озарялось потрясающей искренней улыбкой с ровным рядом мелких аккуратных зубов. Улыбка кота, довольного, уверенного в себе и чертовски обаятельного. Сердце колотится в груди, щеки пылают, сидеть неудобно — до одури хочется к нему на колени, коснуться своими губами его манящих губ и потеряться в его сильных и одновременно нежных руках. Забыть обо всех своих нелепых резких реакциях — пощечине, ожоге по рассеянности…

— Бля, Таня! — резко выругался Кипелов, внезапно прервав свой рассказ и дернувшись всем телом на стуле.

Он уже минут пять наблюдал ее странный немигающий осоловелый взгляд на себе, но как-то не придал этому значения, пока ее голая стопа не скользнула по ноге вверх и не надавила мягко на область паха. А затем нежными движениями несколько раз быстро помассировала через домашние спортивные штаны его дернувшееся и через несколько мгновений уже немного приподнявшееся мужское достоинство. Кипелов едва не прикусил язык, когда пережевывал кусок мяса, и не надолго поддался невероятно приятным и очень неожиданным ласкам под столом, а затем, кое-как придя в себя и вернув самообладание, быстро обхватил Танину лодыжку руками и, ловко вытащив ее ножку из-под стола, притянул всю ее вместе с табуреткой к себе практически вплотную. Девушка взвизгнула от неожиданности и дернулась было, чтобы вскочить со стула, но Валерий властно удержал ее на месте и схватил пальцами за подбородок, приподнимая лицо вверх, чтобы поймать ее взгляд. Несколько секунд тишины и борьбы за зрительный контакт, который девушка в смятении все время норовила разорвать, несколько мгновений внутренней борьбы мужчины со своим внезапно поднявшимся бог весть откуда гневом, несколько секунд попыток подобрать более мягкие слова вместо крутившихся прямо сейчас в голове матерных…

— Таня. Пожалуйста, не буди лихо, пока оно тихо. Не сейчас, хорошо, родная? Мы же с тобой это уже обсудили, — вкрадчиво и максимально деликатно процедил слова мужчина, старательно подавляя бурлившие в груди эмоции и продолжая удерживать девушку от слабых, но все же попыток слинять от него.

— Я не… Я… Валера, я просто хотела… — заикалась девушка, бормоча себе под нос бессвязные слова и едва не плача от стыда и досады. Хотела, сама не знала чего, а он взял и вскрыл разом ее карты и даже не подыграл. А еще она сейчас совсем-совсем близко к нему, прямо между его расставленных широко в стороны ног, чувствует его дыхание на своей коже и почему-то безумно сильно и неожиданно возбуждается чуть ли не до спазма внизу живота. Почему-то стыд перед ним под соусом его внимания и близости сводили с ума сильным желанием, и у Тани уже почти начиналась истерика. Хотелось одновременно разреветься и броситься ему на шею с жадным требовательным поцелуем.

— Тихо! — прикрикнул, чтобы привлечь внимание девушки к себе. — Тихо, Таня. Все нормально, все хорошо, слышишь меня? — Валерий дернул девушку за подбородок, чтобы она сфокусировала на нем свой быстро помутневший взгляд. — Я тебе уже говорил в ванной, но ты, стало быть, забыла или не приняла всерьез. Так что повторяю еще раз: не нужно делать то, чего ты не хочешь лишь потому, что, как тебе кажется, так надо, или потому что этого хочу я.

— Но я хочу этого! — жалобно пискнула Таня, не дав рокеру договорить, и ее глаза наполнились влагой. — Но почему-то все идет через задницу, я делаю все как дура, нелепо и по-идиотски, а ты нянчишься со мной как с ребенком! Ну, в этом плане… Когда ты…

— Боже, Таня! Опять по новому кругу. Какого лешего ты все время куда-то торопишься? Как будто я собираюсь вечером от тебя уйти, — Кипелов хохотнул от этого простого откровенного девичьего признания. Ему было приятно это слышать, мужское самолюбие взорвалось радостным фейерверком. Но он тут же поймал странный удивленный и одновременно как будто немного испуганный взгляд девушки, буквально вцепившийся в него, как кошка когтями в мышь. — И нет, я никуда от тебя не собираюсь уходить. Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Хотя…

— Что?! — Таня нахмурила бровки и вся сжалась в ожидании ответа.

— Глупень! — Валерий широко улыбнулся и тихонько щелкнул девушку по носу. — И чего ты напряглась вся? Я просто хочу при первой же возможности отсюда уехать куда-нибудь подальше, но только с тобой.