31. Острая боль, словно скальпелем, сердце вскрыла (2/2)
— Ну, маааам! Я просто… — начал было оправдываться Артем, но его прервал Валерий.
— У Вас чудесный сын, смышленый малый! Мы с ним отлично побеседовали. Да, Артемка? — подмигнул мальчишке рокер. — Настоящий орел вырастет!
— Дядя Валера, а почему у Вас волосы длинные? — совершенно неожиданно спросил мальчуган, смерив Кипелова оценивающим взглядом и прищурив один глаз.
— Потому что я рок-му…
— Так, ну все, Артем, прекращай доставать дядю, нам нужно на почту идти, посылку от бабушки забрать, а она скоро уже закроется. А ты все со своими разговорами! — раздраженно сказала девушка, смутившись и пряча глаза. — Простите, пожалуйста!
Кипелов еще долго смотрел вслед удалявшимся от него маме и сыну. Артемка раза два обернулся и, широко улыбаясь, помахал мужчине рукой. Еще совсем маленький, такой же, каким был когда-то и сам Валерий. И неизвестно, как сложится его судьба, что ждет его через годы за поворотами жизни. Отчаянно хотелось верить, что хотя бы этот серьезный мальчишка с удивительно умным взглядом не совершит ошибок и пройдет весь свой жизненный путь достойно. Кипелов видел себя в этом маленьком шустром мальчугане. Себя, который с самого детства стремился быть послушным, правильным ребенком, радовать своих родителей и вырасти достойным их, и совршенно не думал о том, что так нелепо оступится на самом пороге седьмого десятка. С тоской он смотрел, как мутнеющие силуэты медленно растворяются вдали в вечернем сумраке.
Холод пробирал до костей, а назад в чужой неуютный дом возвращаться не было ни малейшего желания. Это было всего лишь необходимостью, чтобы не замерзнуть совсем в незнакомом городе. Но самое главное — в этом доме жил маленький, но невероятно сильный магнитик, тянувший его в обратный путь. Всю дорогу Кипелов был хмур и погружен в свои мысли, шел, изредка оглядываясь по сторонам, чтобы не заплутать на малознакомых улицах, но словно не замечая ничего совершенно пустым взглядом. Вот, наконец, и злополучный дом. В незашторенном окне, наполненном приглушенным теплым светом светом, мелькнул тонкий силуэт и чьи-то руки. Явно мужские. «Он все еще здесь, » — мелькнула в голове мужчины быстрая короткая мысль, оборвавшая надежду провести остаток вечера без его раздражающего присутствия рядом. Теперь у Валерия был ключ. Наверное, Тане просто надоело отпирать и запирать за ним дверь каждый раз. Но ему хотелось верить, что это именно он отвоевал себе эту незамысловатую вещицу, давшую ему немного такой желанной независимости от девушки. Тонкий скрип входной двери, коврик у порога, небольшое зеркало, в котором отразилось осунувшееся лицо с вычерченными почти вертикальными скулами. «Совсем на вампира стал похож!» — невесело усмехнулся сам себе Кипелов, кое-как разулся, прошел вперед по коридору и повернул ручку двери своей комнаты.
— Тссссс! Тише, блин! — раздался едва слышимый голос, уже давно пропечатавшийся на подкорке. — А если он услышит?!
— Ну и что? Это мой дом! И твой теперь тоже. Ну ты чего, зая? Забей…
— Ай! — игривый вскрик девушки, а следом скрип кровати. — Ты чего дела… Ммм! Ах…
Кипелов застыл как вкопанный у двери, не чувствуя, как в мгновение ока сведенные спазмом пальцы до посинения вцепились в ручку двери. Не успев осознать, что происходит там, за соседней дверью всего в нескольких шагах от него, он вдруг явственно ощутил тревогу, словно сейчас, в эту самую минуту происходит что-то фатальное. То, что должно было рано или поздно случиться, но от осознания этого он отчаянно бежал все дни, проведенные в этом доме. Шорохи, возня, недвусмысленные чавкающие звуки и тихие вздохи… До сознания мужчины, наконец, медленно стала доходить причина этих звуков. Ясные, четкие, говорящие сами за себя. Рокер продолжал стоять у двери, стискивая в кулаке холодный металл ручки, и ощущал, как реальность буквально на глазах меняет свои очертания, а пол медленно едет под ногами куда-то в сторону. Ноги моментально похолодели, а мозг отчаянно не хотел воспринимать реальность происходящего. В уши настойчиво пробирались ритмичные приглушенные звуки поскрипывающей кровати, напоминая о том, что все это происходит на самом деле, и никаких иных объяснений этому нет и быть не может, кроме одного единственного…
«Таня, ты такая… Ох…»
«Ааа… мммм… еще, пожалуйста, быстрее…»
«Нет, нет, нет, это сон, это ебаный сон! Этого не может быть!!! — орал беззвучно внутри самого себя Валерий, разрываясь на куски от вскриков девушки там, за стеной. — Таня, как ты можешь?.. Таня-а-а-а! Черт, нет!»
Непроизвольно сжимаются кулаки, и разгорается все жарче желание убивать, крошить в винегрет того, кто только что посмел коснуться его девочки, того, кто познал ее вкус… А затем вычистить ее разум, промыть его изнутри, стереть ее память о Никите, все, что было в прошлом, вытрясти из нее всю дурь, как пыль из покрывала, лишь бы она снова была только его и про него. Адреналин гонит кровь по жилам с бешеной скоростью, раздаваясь шумом в ушах, перед глазами белый туман, каждый мускул напряжен до предела. Еще чуть-чуть, и разум отключится совсем, и вот тогда…
«Мммммм! Хочу тебя сильнее! Еще!»
Скрипы все быстрее, девичьи стоны переходят в крики — несдержанны, громкие, беспощадно рвущие сердце Валерия, как голодный шакал умирающую и уже остывающую жертву. Прямо сейчас там, за дверью, его девушку, его Танечку трахает другой мужчина. В эту самую секунду! Это происходит на самом деле, это уже не остановить, не отменить, не отмотать время назад. Он все также стоит у двери, не шевелясь и с ужасом понимая, что уже ничего не может изменить. Поздно… Осознание того, что произошло именно то, чего так отчаянно боялся и от чего бежал в своих мыслях как можно дальше каждый день, больно било, словно молот по наковальне, по мужскому самолюбию и с каждым страстным вскриком Тани начисто лишало воли к действию. Она сделала свой выбор, она отдалась другому… Она! Его Таня! Та, что так беззаветно любила и готова была выполнять любой его каприз, бежать к нему по первому его зову и терпеть даже боль и принуждение. Та, что дарила ему всю себя без остатка, и которой он обладал безраздельно, был властелином ее сердца, тела и души. Так чувственно она стонала лишь под ним… А сейчас чужая плоть проникает в нее с жадностью и рыком, чужие руки жадно стискивают ее тело. Тело, который Валерий считал своей собственностью и не готов был делить ни с кем другим. В голове не укладывалось, как она могла отдаться другому, не ему, как такое вообще могло произойти в реальности. Но это просто случилось… С каждым новым вздохом и жадным стоном Тани Кипелов чувствовал, как ее образ уплывает от него куда-то вдаль, теряя очертания и оставляя за собой леденящий замогильный холод в сердце.
В край, где границ желаньям нет —
Туда несут тебя ветра.
Мой ангел молча смотрит вслед,
Сложив устало два крыла.</p>
Пойти сейчас туда в комнату? Но что он сможет сделать? Расправиться с соперником? Вот только в этом больше нет смысла… Война проиграна, войско разбито, флаг сброшен вниз и растоптан, и больше не за что сражаться, некуда стремиться. В тот злополучный вечер, когда он потерял над собой контроль, она еще была его Танечкой, хоть и ускользала от него с каждой секундой, с каждый произнесенным едким словом.
Песком сквозь пальцы мои скользил
Тот мир, что был открыт двоим.</p>
А сейчас… Сейчас Валерий с горечью и отчаянием вдруг осознал, что окончательно потерял ее навсегда. Жгучая боль прошила сознание. Ледяные сжатые пальцы повернули дверную ручку и толкнули вперед. Шаг, второй, третий — словно сквозь густой кисель. Медленно на ватных ногах мужчина проследовал к комоду в глубине комнаты под звуки Таниного блаженства. Сколько прошло времени, сколько минут простоял неподвижно у двери, он не знал. Это казалось вечностью, которой нет ни конца, ни края. Ничего не соображая, глядя остекленевшими глазами в стену, Кипелов оперся ладонями о столешницу и на мгновение замер. Новый стон и не его имя, ворвавшееся в уши из-за стены с волной родного нежного голоска. Взмах руки, удар и холод поверхности стены. Резкая боль, пронзившая сознание насквозь. Тело словно чужое. И эта боль, как во сне — притупленная, почти не воспринимаемая сознанием. Еще удар, еще, еще… Перед глазами — бурые пятна на блеклых бумажных обоях. Взгляд скользит вниз. Рука вся в крови, онемевшая, с почти негнущимися пальцами… За стеной — громкий вскрик девушки, сплетающийся с мужским диким стоном. Бах! И мозги по стенке… Как от выстрела из дробовика. Через тупую боль пальцы Валерия обвивают костыль и поднимают его вверх. Несколко секунд, и он с грохотом врезается в ту самую стену вместе с полубезумным ревом его хозяина.
И нет силы сдержать свой крик.</p>
Звенящая тишина пришла следом. Мгновение спустя ее прервал звон в ушах. Головокружение и внезапно навалившаяся слабость… Вот и все. Все, наконец, закончилось. Абсолютно все. Секунды бегут одна за другой, как карусельные лошадки из далекого детства, мелькая перед глазами и теряя свои очертания в веренице ярких красок. А в голове наоборот все мысли вдруг остановили свой бег и разбрелись по углам. Все вокруг в мгновение ока потеряло смысл, мир будто замер, полностью лишившись всех красок и света. Оборвалась последняя ниточка, на которой держалась воля и жажда жизни. И вот теперь все вдруг встало на свои места и оказалось таким ясным и простым. Почему раньше он не видел этого?
«Так вот, чего ты добивалась, Таня… — медленно и четко слово за словом прошептали пересохшие бледные губы в полной тишине. — Твой последний ход. Шах и мат… мне.»