Часть 34. Круговорот насилия (1/2)

— Не могу ответить по срокам… Как можно быстрее… В смысле, Вы не работаете ночью? Я Вас не спрашивал! — бурчит Коцит, взволнованно расхаживая по комнате и сжимая смартфон так, что трещит пластик.

— Ненавижу старые привычки… — Флегетон, не обращая на него внимания, с сожалением смотрит на обглоданные до мяса ногти и пытается хоть как-то исправить катастрофу, проходясь по ним ярко-розовой пилочкой. — Посмотри на это, я теперь выгляжу неухоженно!

Стикс со всем вниманием осматривает подсунутую ему прямо под нос руку, время от времени отвлекаясь на мечущегося из стороны в сторону Коцита, и с сочувствием выдает:

— Отрас-с-сти новые.

— Ты что! — искренне возмущается Флег. — Станет еще хуже: придется мучиться, придавая им форму.

— С-с-сгрызи их с-снова.

— Ты же понимаешь, что это никак не поможет? Я просто начну сначала…

— Тсс, — агрессивно шипит на него Коцит, приложив ладонь к динамику телефона. — Ты — ходячий стереотип, мэным достум<span class="footnote" id="fn_32571428_0"></span>. Никому нет дела до твоих ногтей. У нас, между прочим, мероприятие горит! Алло, да? — снова переключается он на оператора, делая слащаво-приятельский голосок, от звука которого люди обычно вздрагивают и пытаются сбежать. — И как же мы решим эту проблему?..

— Разве я могу быть стереотипом, если с меня все началось? — тянет Флегетон обиженным тоном, бросая попытку привести маникюр в порядок. — Стикс, а ты помнишь то время, когда я задавал моду? Все пытались быть похожими на меня! Моя мимика, мои жесты, они все повторяли… — Флегетон томно откидывается на кушетку, прикрыв глаза рукой. — Сейчас ни одна не догадается спросить меня, как я укладываю волосы. Я чувствую себя слишком древним… О, наконец-то! — вскакивает он при виде вернувшегося Ахерона. Слишком нетерпеливо, чтобы это не заметили. — Ну, теперь-то ты убедился, что Поэт — тот еще грубиян? Отдашь мне ключи?

Ахерон с самым печальным видом качает головой, а для усиления эффекта еще и руками разводит, показывая, что на этот раз не будет потакать его прихотям. Флегетон тут же кривится, будто укусил старую вонючую бабку, которая оказалась не ведьмой, и не придумал ничего лучше, как начать спорить:

— Что за вопиющая несправедливость? Почему ты запрещаешь мне его трогать? Я бы быстро поставил его на место, правда, Коцит? Коцит?..

Коцит раздраженно поворачивается к брату. Его лицо обещает страшные муки каждому, кто еще хоть раз к нему обратится не по делу.

— Они спрашивают, сколько нам нужно угля. И сколько, как вы думаете? — он делает многозначительную паузу, желая добиться определенного эффекта, а затем орет в трубку: — ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮ. Несите, сколько на складе есть! Деньги — не проблема, — и резко сбрасывает звонок. — Почему в этом доме подготовкой к Испытаниям занимаюсь только я? Мне что, больше заняться нечем в этот прекрасный вечер, который я мог бы провести в приятной компании вас и бутылочки крови?

— Ну, ну, Коцит, не злись, — Ахерон добродушно постукивает его по спине. — Ты же у нас прирожденный шоумен, всегда готов красиво организовать даже самую сложную каверзу. Только тебе эта работа и по плечу, тебе бы сценарии для хоррор-квестов писать.

— Смейся, смейся. Я кучу времени убил на один только перевод, — Коцит подхватывает с невысокого столика старинную книгу, из которой вываливается пара листов, и начинает ею активно размахивать. — Я люблю простор! Свободу мысли! А он хочет, чтобы я точно следовал инструкции! Где мне, — он экспрессивно стучит пальцем по бумаге, — взять бадью подходящего размера? Да еще и из серебра?

Несчастный фолиант летит Стиксу в лицо, но тот с легкостью его ловит и пробегается глазами по тексту, выученному благодаря стараниям Коцита наизусть.

— У нас-с ес-с-сть. Для варки людей.

— О, эта та большая кастрюля, — воодушевляется Флегетон, который, кажется, на миг забывает о снедающем его беспокойстве.

— Котел, — поправляет Ахерон. — Он чугунный.

Коцит крепко задумывается — его напряженная физиономия выдает тяжелую работу мысли. Спустя долгие две секунды раздумий он отмахивается:

— Ой, да кого это щекочет? И так сойдет!

Братья согласно кивают, не понимая, зачем так сильно заморачиваться ради какой-то малявки. Один хрен помрет.

— Серебро будет в другом месте, — доверительно сообщает Флегетон. И поворачивается к Ахерону, спрашивая с мольбой: — Слушай, так, может, дашь уже ключи?..

Губы у него прикушены, и Ахерон задумчиво проводит по ним большим пальцем, стирая кровь. Розовые очки прекрасно скрывают лихорадочный блеск глаз, но язык тела сдает брата с головой. Пока Стикс смотрит в другую сторону, а Коцит слишком погружен в подготовку, чтобы обратить на чужой недуг внимание, только у Ахерона появляется возможность понять, в чем дело. И он выбирает остаться слепым к чужим грешкам, отодвинув от себя родное лицо.

— Кстати об этом… — Ахерон перетаскивает к кушетке стул, садится на него задом наперед, уложив подбородок на спинку, и только тогда предупреждает, обращаясь ко всем: — У Поэта было право на последнее желание.

— Он пожелал быстрее сдохнуть? — с надеждой интересуется Коцит.

— Нет.

— Может, он решил примерить все мои прекрасные наряды? — Флегетон не теряет надежды, что сможет снова подобраться к Поэту, но его тут же усмиряют:

— Думайте дальше. Стикс?

Вопрос застает Стикса в тот момент, когда он, давно отложив древнюю рукопись, невозмутимо поливает цветы. В такие моменты он походит на идеально вышколенного дворецкого или монаха, слившегося со своим божеством. Отреагировав на свое имя, он одаривает Ахерона расфокусированным взглядом.

— Попрос-сил поес-сть?

— Да уж он бы попросил!.. Не то, что ты. Сожрал мою πουλί<span class="footnote" id="fn_32571428_1"></span>, — дергается злопамятный Флегетон, прожигая длинного вампира осуждающим взглядом. Но тот, разумеется, ничего не замечает, продолжая возиться со своими ненаглядными цветочками.

— Что сожрал? — переспрашивает Коцит издевательски, готовый в любой момент заступиться за дражайшего друга.

— Uccello!<span class="footnote" id="fn_32571428_2"></span> — Флегетон переворачивается на живот и раздраженно щелкает пальцами.

— Вспомни, как хранил труп какой-то девушки у себя под матрасом и всех уверял, что он не воняет, — Коцит тоже умеет быть злопамятным, когда это нужно. — Посмотрите, братцы, на что готов пойти Флегетон, лишь бы ни с кем не делиться! И еще Стиксу ставит в укор то, что тот был голоден!

— Да она живая была!.. — протестует Флегетон и вскрикивает, когда Коцит, свесившись к нему, резко хватает его за бока. — Эй!!!

— Первые с-с-сутки да, — флегматично отмечает Стикс, отставив лейку в сторону и начав протирать листочки от пыли. Ну, это точно надолго.

Коцит закатывает глаза, когда снова слышит звонок. Организовывать крупные мероприятия в последний момент — совсем не весело, особенно когда никто не помогает! Ущипнув обиженного Флегетона за зад, чтобы неповадно было, он отвечает в трубку:

— Да, да, Вы не ослышались, любезнейший, нам нужно семьдесят семь литров святой воды. Что значит, проще священника привезти? Ноги его в моем доме не будет! И дрянь свою сами везите!!! — для убедительности Коцит громко топает ногой. Свою силу он недооценивает: от пола отходит доска и резко ударяет его по спине. Ошарашенный церковник на другом конце провода успевает услышать отборную брань на нескольких языках, прежде чем связь резко обрывается. Флегетон только печально вздыхает:

— Иногда я не понимаю, почему я все еще с вами…

— И куда ты денешься? — Ахерон, потянувшись к нему, успокаивающе треплет его по волосам. — Одному ж скучно.

— Вот, помнится, в сорок первом… — мечтательно тянет Флегетон, прижимаясь к ласковой руке.

— Так о чем Поэт попрос-с-сил? — напоминает о первоначальной теме разговора Стикс и пшикает на Коцита из пульверизатора, ибо нечего распускать зубы на только-только распустившийся бутон.

— Ах да, — Ахерон так загляделся на Флегетона, что чуть не забыл, зачем вообще пришел. — Он хочет, чтобы мы все порассказали ему сказки в его последнюю ночь.

— А тростью с серебряным набалдашником, имитирующим форму фаллоса, по лбу он не хочет? Перебьется, — фыркает Коцит. И обращается к невидимому собеседнику, уйдя вместе с телефоном в другой угол: — Прощу прощения за грубость, милейший, это я не Вам. Приятно иметь с Вами дело! Все верно, давайте условимся на четырех бутылях. Сколько там литров, восемнадцать и девять? Несите! Да хоть пять. Приятного вечера! Фух, — Коцит устало плюхается прямо на Флегетона. Передвинуться братишка не успевает, так что ему приходится терпеть. — Угли есть, вода есть, котел есть… Чего не хватает?

— Стула, на который ты бы пересел, — ворчит Флегетон, но Коциту слишком удобно, чтобы что-то менять.

— Может, ну все это? — самый младший из братьев (не считая того-кого-нельзя-упоминать), не глядя, бросает телефон назад, и попадает им прямо в Стикса, который тот перехватывает и кладет на столик рядом с братом. — Убьем стихоплета и скажем, что так и было.

— Нельзя, — отвечает Ахерон с сожалением. — Вся верхушка уже оповещена. Если не хотим потерять расположение знати, придется бросить им кость. И Поэту тоже.

— Я тебя умоляю, кому он сдался? Кто вообще будет следить за всем этим?

Как бы в ответ на его слова вдруг раздаются шаркающие звуки: старинные тапочки, подаренные давно забытым историей восточным султаном, громко елозят по полу, не давая усомниться, кто именно сейчас направляется в общую комнату. Коцит тут же подскакивает, натягивая фальшивую улыбку, и когда Умный Вампир величественно вплывает в комнату в расшитом золотом халате, все братья застывают в уважительном поклоне, а самый вертлявый из них, быстро распрямившись, подхватывает гостя под руку и интересуется:

— Как здоровьице, уважаемый батюшка? С чем пожаловали? Можете быть покойны: все приготовления идут полным ходом, Испытания начнутся вовремя.