Часть 25. Перевертыш (1/2)

Семейный совет. В последний раз он собирался, когда нужно было обсудить принятие Леры и Кирилла в семью. Тогда их было двое, сейчас — трое. Лера сидит рядом, необычайно взрослая для своих лет. Она не помнит, как вампир убил ее настоящих родителей — тот стер ей память, — но она помнит, как жила в его богатом доме и чувствовала себя чужой. Вампир не стеснялся пить людей при ней, считая, что она должна к этому привыкнуть. Ведь она подрастет, и тогда…

«Тогда» так и не произошло. Девочка помнит, как стояла среди вампиров и рассказывала о том, что случилось. Один из них — молчаливый, худой и очень высокий, — смотрел на нее, не отрываясь, мертвенно-серыми глазами, и, не выдержав этого взгляда, она заплакала.

Они должны были заставить ее забыть вновь. Кирилла они заставили. Но она… отказалась забывать еще и это. И тот, молчаливый и высокий, на удивление всех, за нее вступился. Возможно, он увидел в ней себя, а может, ему показалось, что так будет интереснее — встретить ее вновь, уже взрослую, и отобрать у нее жизнь. Она немного разбирается в их законах. Стоит ей перестать быть ребенком, и она превратится в их законную добычу.

Олег забрал ее и стал для нее с Кирей новым отцом. И Сергей, скрывающийся охотник на вампиров, тоже. Поначалу ей казалось это странным — иметь двух отцов и ни одной матери, но Киря к этому быстро привык, а она смирилась. Иногда Сергей спрашивает, будто бы в шутку, кого она любит больше, но она не отвечает. Лера знает, что оба ее отца смогут защитить ее от вампиров, когда придет время, но она не хочет быть беспомощной. Сергей уже начал ее обучение («Не рановато?» — «Нормально»), и теперь она каждый день съедает головку чеснока, носит венки и браслеты из вербены, всегда старается быть на свету и не заговаривает с незнакомцами. Ее основная задача — сцеживать чесночный сок и наполнять им капсулы водяных пистолетов, ведь никто не даст ребенку настоящего оружия. С братом она часто играет в «людей и вампиров», хотя он еще слишком мал и постоянно хочет играть в вампира. Дурачок, как он научится защищаться?

Лере приятно, что ее пригласили на семейный совет, но это ее и пугает. Ведь это означает, что происходит что-то по-настоящему серьезное. Снова вампиры? Нет, пока говорят об оборотнях… Девочка знает, что ее отцы умеют превращаться в настоящих зверей, но делают они это крайне редко и тогда, когда дети их не видят. А вот в зверей понарошку они превращаются часто, когда ругаются. Папа Сережа очень… тем-пе-раментный, как его охарактеризовала учительница. Иногда, если папа Олег с ним в чем-то не согласен или пытается его остановить, папа Сережа очень злится и грозится уйти «под мосты вместе с детьми, просить милостыню». У папы Сережи присказка про мосты — любимая, но папа Олег его уверяет, что тот и дня под мостом не продержится, а детей он с ним и подавно не отпустит.

Папа Сережа очень упрямый. Однажды он схватил обоих детей за руки и потащил к выходу. Киря сопротивлялся и плакал, Лера злилась и тоже сопротивлялась, понимая, что ее приемный отец не в себе, и умоляюще смотрела на Олега как на самого вменяемого в этой семье. Тогда папа Олег как-то хитро схватил папу Сережу, чтобы тот не мог двинуться с места, и папа Сережа заплакал в унисон с Кирей. Он был не только тем-пе-раментным, но и очень ранимым. Этому слову Леру научил Олег.

Отказывать Сергею в его безумных идеях всегда было тяжело. Он расстраивался, злился, мог начать истерить, а мог попытаться провернуть все втихую, поэтому в интересах же Олега было его выслушать, внести коррективы в изначальный план и помочь в его реализации. Возражения не принимаются, хотя иногда Сергей готов их даже выслушать. Как сейчас.

— Нас туда не звали, — приводит Олег аргумент в пользу того, что им не стоит соваться на общую охоту.

— Ее организовывают львы, а они не против нас, — парирует Сергей.

Уж он-то со львами в свое время провел куда больше времени, чем Олег. Общее прошлое сближает.

— Тебя могут узнать, — продолжает отговаривать Олег, любящий партнер и самый уставший на свете волк.

Сергей бросается к шкафу, выуживая оттуда пижонскую широкополую шляпу, и хватает со стола солнечные очки. Напялив все это на себя, гений конспирации радостно заявляет:

— Вампиры туда не сунутся при солнечном свете!

— Сейчас с ними кровосос, они начинают после захода солнца. С чего ты взял, что его сородичи не придут посмотреть на кровавую бойню?

— Да даже если придут, какая разница? — Если Василий Павлович не обманывает, сейчас вампирам не до лиса, пару лет назад убившего их конкурентов и расчистившего им дорогу наверх. Им и самим были выгодны те убийства, просто сами они не особо спешили умирать. — Они столько лет меня не трогают, и волки тоже. Никто же тебе ничего не сказал! Мы оценим обстановку, принюхаемся к врагам — надо же знать, кого уби…

— Тшш!

— …вать, — упрямо заканчивает Сергей и поворачивается к Лере: — Твой папа убивает вампиров и тех, кто им помогает, ma chérie<span class="footnote" id="fn_29991400_0"></span>, мы от тебя этого не скрываем. Пока нас не будет дома, погостишь с братом у Макаровых?

— Опять у Макаровых? — Олегу не хочется обременять этих милых людей, которые живут в том же доме этажом ниже. Кажется, Сергей однажды специально их затопил, лишь бы с ними познакомиться. Сидеть взаперти ему бывает до одури скучно.

— Ну а что, у госпожи Макаровой диагностировали бесплодие, а усыновить им пока не дают. Ей только в радость посидеть с такими ангелочками, как наши. Правда, Лера?

Лера фыркает. Они с братом скорее бесенята. В прошлый раз Киря скакал в гостях на диване и проломил его. От денежной компенсации Макаровы отказывались, поэтому папа Сережа просто оплатил им новый диван с доставкой на дом. То-то они удивились. Но, видимо, по этой причине они и рады видеть детей нерадивых соседей: те им потихоньку всю мебель на новую поменяют. Папа Сережа это называет разумными тратами: «Мы покупаем их доверие, мой дорогой». Папа Олег в такие моменты просто качает головой. Действия партнера ему не нравятся.

— Идите, — разрешает Лера, внутренне радуясь, что к ее мнению прислушиваются. — Я присмотрю за Кирей, мне не привыкать.

Сергей начинает светиться от гордости. Какую хорошую дочь он воспитал! Олег, глядя на его самодовольство, только тяжело вздыхает, а Лера улыбается. Какими бы ни были ее настоящие родители, свою приемную семью она тоже очень любит.

— Пап… — тянет она, смотря на Сергея, — пап… — переводит взгляд на Олега, — пожалуйста, не умирайте.

Олег от такой формулировки начинает надсадно кашлять. Хотя дело, конечно, не в словах Леры, а в старом ранении, которое время от времени дает о себе знать. И каждый раз, когда его схватывает очередной приступ, Сергей выглядит таким несчастным… Волков перебарывает себя и по-отечески улыбается.

— Мы себя в обиду не дадим, Валер. А ты — себя и Кирю.

— Помнишь, где у нас припрятаны пистолеты? — строго интересуется Сергей. — Помнишь, как ими пользоваться?

— Да помню я, пап!

Олег сдается и, надеясь, что не пожалеет о своем решении, звонит льву.

***</p>

— Расслабься, или сотру тебе память, — замечает Поэт и захлопывает багажник внедорожника, который должен привести их на место охоты.

Кризалис морщится от громкого звука и охватывает вампира цепким взглядом: тот оделся во все походное, что будет не жалко порвать во время охоты. Одежда не сковывала движения, и все равно Поэт выглядел во всем этом слишком сексуальным. Лев уже задумывается о сексе на мягком мхе, но мысли возвращаются обратно к тому, что Поэт недавно сказал.

«Я должен открыть дворец, — напомнил вампир о собственном пророчестве. — Что есть особняк Умного Вампира, как не дворец? Прости, но я не могу сказать тебе больше, они наверняка залезут в твою голову».

— Спасибо, мне нихрена не полегчало.

Кризалис открывает дверь, пропуская вперед мышиного короля, и сам садится рядом. Им предстоит ехать в машине вместе с Никой и Джошем, наиболее дружелюбно к ним расположенным. Поэт замечает, как в соседнюю машину усаживаются Мердок, Финн, Кристофер и два крепких парня из охраны — Кирк провожает их неодобрительным взглядом, но ничего не говорит. Ему на охоте оборотней делать нечего, он слишком медленный, к тому же, плохо контролирующие себя звери могут принять его за добычу. Джессика остается с ним, чтобы ему, видимо, было не так обидно, вот только его это совсем не радует. Недовольный взгляд достается и Поэту — он чувствуется даже сквозь тонированное стекло.

Оборотни были не особо довольны тем, что всем придется подстраиваться под вампира. Тот отказался полезать в багажник при свете дня и ехать так до самого леса, хотя это было самым лучшим, что ему могли предложить. Даже когда небо окрасилось закатом, Поэт боялся выйти на улицу, так что Кризалису пришлось подтолкнуть его в спину. Вампир сразу же вспомнил побег… Из одной клетки в другую. А теперь он добровольно рвется в третью, надеясь, что скоро станет по-настоящему свободным.

Звери, к счастью, возмущались недолго: что львы, что волки всегда не прочь поохотиться ночью. Во-первых, будущая добыча в это время наиболее уязвима и видит хуже из-за темноты, во-вторых, меньше шансов наткнуться на людей, которые как раз-таки устраивают охоту днем. Да и возмущались они скорее для проформы, чтобы лишний раз подчеркнуть свое отличие от вампиров. Поэт, никогда раньше не общавшийся с оборотнями, начинает к этому привыкать.

Ника ведет машину уверенно и всю дорогу задает Джошу каверзные вопросы относительно правил русского языка. Поэт со скуки ему подсказывает, но Джошу это не нравится. Он все еще подозрительно косится на него, как будто вампир может забрать себе его женушку. Джош и Ника пахнут одинаково, кто кем — непонятно, из чего Поэт делает вывод, что время они провели с пользой. Ему вот пришлось выпить много пакетов крови, чтобы ни на кого из них не наброситься. Контролировать жажду получается все лучше, но он понятия не имеет, сможет ли сдержать себя, когда они начнут ловить животных.

— Будем бегать по темноте, — говорит Володя, пытаясь настроиться на охоту. Ну, недоговаривает Ваня что-то и недоговаривает, какая разница, когда он там во «дворец» собрался. Главное, что сейчас они будут вместе, Володя официально и окончательно введет его в семью, раз уж снова стал частью прайда. Что будет потом, Володя не заглядывает. Жить надо здесь и сейчас. — Самые прикольные — это совы. Я поймал одну, но потом отпустил. Красивая была. Сейчас все сумеречные животные повылезают, ты на кого будешь охотиться? Только волков не трогай, а то нам люди-волки головы оторвут…

— Они и так, судя по всему, оторвут, — замечает Ника, прервавшая уроки русского. — Помнишь запись, что вожак выкупил у волка? Все эти сыновья Умного Вампира…

— Я пил с Волком, он себе на уме, — перебивает Володя. — С вожаком их, в смысле. Не знаю, что от него ожидать, но мы предупреждены, и если они все-таки нападут…

— Мы им устроим Кузькина мать! — радостно завершает Джош и ударяет кулаком об раскрытую ладонь.

— Чуя запах добычи, вблизи рыщут волки всю ночь напролет…<span class="footnote" id="fn_29991400_1"></span> — читает Поэт и встряхивает головой, отгоняя плохие мысли. Даже если волки немного подерут львов, его это не касается. У каждого здесь своя цель, и именно к ней он будет идти. — Не дайте застать вас врасплох, а еще лучше — победите в соревновании.

Изначально выходить на охоту должны были только львы, все же, принимают в свои ряды обратно заблудшую душу, да еще и пару этой самой души. Но волки решили присоединиться, якобы ради налаживания отношений. На встрече волки выглядели довольно приветливыми — помимо тех, кто, напившись, затевал драку. Знают ли они о том, что задумал их вожак? Или тот решил осуществить задуманное самостоятельно? И Поэт, и Кризалис знали о записи разговора Волка и Братьев только с чужих слов. МакАлистер купил ее за кругленькую сумму. Ужасно ворчал, что гораздо дешевле было бы выбить из одиночки информацию насильно, но у того где-то был сообщник, который мог запросто стереть все данные на расстоянии, и ничего бы они тогда не узнали. Пришлось платить, да и кто знает, может, этот волк-одиночка, непонятно откуда взявшийся, еще может пригодиться прайду.

Прайд делает вид, что ничего не знает, и едет на охоту как обычно. На деле, один из отрядов уже давно сидит в лесу в засаде, готовый в любой момент напасть, да и сами львы готовы к драке — их настороженность легко может учуять даже вампир, не то, что другой оборотень. Если волки глупы, они решат, что львы просто предвкушают хорошую охоту. Кризалис выпил с двумя или тремя, волки сами по себе не показались ему особо агрессивными, хотя это и мог быть обман. Они говорили о том же, о чем и обычные люди — о гонках, о футболе. Волки, которые не зависели от полнолуния, время от времени патрулировали свою территорию, но в остальное время жили, как люди.

— Слушайте, а как вы контролируете зверя? — спросил тогда Кризалис одного из них. В преддверии полнолуния этот вопрос был наиболее актуален. Даже те, кто могут обращаться в любое время, все равно на этот период становятся агрессивнее, а уж Мердок со своим «не разделяй зверя и человека» вообще успел Кризалиса порядком запугать.

— С помощью песен, — пожал плечами волк с таким видом, как будто это все знают. — Древние ро́да поют нам песни, и мы успокаиваемся. Если хочешь, чтобы тебе тоже спели — приходи.

Кризалис решил от такого заманчивого предложения отказаться, потому что не может себе представить, как ему могут помочь какие-то там старые песенки. Нет, посидеть у костерка в компании волков может и было бы весело, Володя всегда был легким на подъем, но ему бы попривыкнуть ко львам и вампиру, для начала, прежде, чем лезть в волчье логово.

Кризалису нужно постоять за честь львов. Соревнования… Снова он к ним вернулся, как тогда. Он не тренер, он непосредственный участник, он может принести своей команде победу. Наградой не будут золотые кубки и медали, они устроят пир на весь мир из пойманной добычи. Правила просты — ты должен поймать больше всего дичи своими собственными зубами и лапами, в ночь охоты всегда льется кровь. Кризалис замечал, что некоторые из его собратьев как-то нервно реагируют на слово «охота»… Видимо, это то, о чем Поэт читал стихи. Охота на ведьм, которая все еще не отпускает львов (и не только львов). Охота на ведьм, которая привела их сюда.

— Надеюсь, меня не поставят с мелким МакАлистером, — ворчит Володя вслух. — Обидно продувать пацану.

— С ним в паре стою я, — подает голос Поэт. Все равно рано или поздно Кризалис об этом узнает, да и тайны в этом никакой нет.

— Чего?.. Как это так?

— Проиграю ему вместо тебя.

Машины одна за другой останавливаются на поляне. Будь охотники людьми, то уже давно вытаскивали бы оружие. Но среди зверей единственное правило — ловить добычу своими силами. Иначе в этом нет никакого смысла. В такие дни, как этот, человекомонстры позволяют себе быть «ближе к природе». Вампир никогда не наблюдал за этим и даже представить не мог, что когда-нибудь его пригласят участвовать. Что ж, новый жизненный опыт… Не стоит от этого отказываться. Особенно, если учесть, что он не только вампир, но и ведьма, а ведьмы, даже мертвые, разговаривают с травами и заклинают диких животных.

Поэт вспоминает небольшой сад, который раскинулся около особняка. В нем обычно орудуют человеческие садовники, но однажды любопытство привело его туда ночью. Он увидел, как Стикс подвязывал распустившиеся ночью цветы. Их, наверное, и посадили здесь для вампиров, чтобы они, заглядывая к Умному Вампиру в гости, могли насладиться их красотой. Заметив мальчика, Стикс поманил его к себе пальцем. Запустил руку в карман и положил ему на раскрытые ладошки подбитую птицу. У нее была перевязана лапка, значит, вампир не собирался делать ей ничего плохого, хотя маленький Поэт видел, как запросто старший брат съедал подобных птиц заживо. Так Поэт понял, что Стиксу нравится природа.

У всех братьев так или иначе было любимое занятие. Какая-то яркая черта, которая помогала им выделиться среди остальных, как будто они боялись потерять свою индивидуальность и слиться в единую личность. Стикс любил ухаживать за растениями, Ахерон — готовить, Флегетон — придумывать дизайны одежды, которую он носил лишь за закрытыми дверями, а Коцит… Коцит любил придумывать подлянки и заманивать неразумного ребенка в ловушку.

Поэт возвращается в реальность — начало он пропустил. Львы приехали последними, волки повозмущались по этому поводу, но быстро остыли. Волк и Мердок скалились друг другу в лица, пожимали друг другу руки, как старые приятели, обсуждали условия соревнований. На груди Волка среди прочих красовалась еще одна подвеска, и один из опоздавших — судя по запаху, тоже волк, — подозрительно долго не отводил взгляда от груди волчьего вожака и о чем-то переговаривался с рыжим приятелем, который, наверное, был львом.

Поэт приваливается спиной к машине и скрещивает руки на груди. Скоро все вокруг него превратятся в волков и львов, и ему нужно не спутать их со своей добычей. Охота — неплохая тренировка по управлению собственными способностями. Чем вампир отличается от человека? Сила, скорость, развитый слух и зрение. Его задача — услышать животное издалека и сгруппироваться так, чтобы поймать его. Кризалис стоит рядом и пытается объяснить, как пахнут зайцы, мыши и олени, каких зверей трогать нельзя, а каких не стоит убивать слишком много, чтобы не разрушить местную экосистему. Поэт кивает, показывая, что понимает, но в голове его лишь одно:

Настанет час, когда меня не станет,

Помчатся дни без удержу, как все.

Все то же солнце в ночь лучами грянет

И травы вспыхнут в утренней росе.<span class="footnote" id="fn_29991400_2"></span></p>

— Ну что, дохляк, готов мне проиграть? — смело подходит к Поэту Кристофер, поднимая голову. Светлый, храбрый ребенок, он так похож на маленьких друзей, которых Поэт стравливал между собой с особой жестокостью, испытывая их на прочность.