Часть 24. Не просто сказки (1/2)
— Мальчик спрашивал у ведьмы, может ли она предсказывать будущее. «Я знаю, как этот мир начался и знаю, как он закончится. Не знаю я лишь одного…» — «Чего, матушка?» — «Как я умру».
Поэт посмеивается — но тихо, чтобы не разбудить Кризалиса, удобно устроившегося в его объятьях и спящего, как младенец, сладко и чутко. Будущее остервенело бьет стихами, а прошлое — сказками, значение которых не понимает даже он сам.
— «Как умирают ведьмы?» — спросил мальчик, и матушка ему ответила: «Когда уходят они от Источника своей силы, то становится слабыми. А, ослабев, становятся добычей для тех, кто сильнее».
Он пытался увидеть будущее… Он напрягался, исписывая листы бумаги своими видениями. Но он ничего в них не понимает, ничего.
Заблудшие не ищут путь,
Он их найдет и опрокинет.
Забудут тут же свою суть,
Как только Дух проклятье снимет…
…Того, что страшный гнев познал
И сам себя утратил в драке
Уж не спасти — таков финал
Того, кто жил в счастливом браке…
…Защитники уйдут с земель,
И мир будет проглочен.
Корабль счастья сел на мель,
Дом судеб обесточен…
…Кричит от слабости душа,
Но нет причин сдаваться:
С врагами ты, едва дыша,
Поможешь рассчитаться…</p>
Раздраженно бросает находки, падает на стул, надсадно скрипнувший под его весом. Закрывает глаза — все равно нихрена не разглядеть. Возносит руки над кучей ворованных украшений и прислушивается к шестому чувству. Черт бы все это побрал! Стоило только переместиться в этот скучный мирок, как все артефакты тут же превратились в бесполезные побрякушки, а скатерть-самобранка, порванная и засаленная, теперь служит печальным украшением стола. Впрочем, кое-какая сила у артефактов, даже превращенных в бижутерию, осталась, и пришлось напялить на себя все, что налезло, лишь бы их не потерять. Выглядит он со всем этим металлолом как чертов псих. Видели бы его враги… Засмеяли бы, вот только этот смех был бы последним в их жизни!
Ничего не выходит. Раздраженно сбрасывает все со стола и начинает исступленно топтать, пытаясь отвести душу. Конечно, чего он ожидал — что львята напялят на себя хоть что-то стоящее? Говорят, у них завелась ведьма, вот только она что-то не спешит мастерить для них обереги. В чем же он ошибся?! Даже эта побрякушка, снятая с незнакомого волка, похожа на китайскую подделку с АлиЭкспресса. Волчий клык, как оригинально! Ничего умнее не мог придумать?
— Надо заново, — обрывает себя Поэт и закрывает глаза. Ему нужно рассказать что-то… более цельное, даже если Кризалис и не услышит. Рассказать самому себе, как Умный Вампир рассказывал ему когда-то. А tonton говорил только то, что рассказывала матушка. Матушка, которую Поэт не помнит. — В одном далеком-далеком лесу, возле старой-престарой деревеньки, жили две древние ведьмы, и были они сестрами. Дом одной ведьмы стоял у родника с живой водой, дом другой — на болотах мертвой. Договорились они, чтобы не ссориться меж собой, не навещать друг друга и делам не мешать, ибо должно быть в этой жизни и хорошее, и плохое, где есть Свет, там будет и Тьма.
Но нарушен был договор, когда на землях их появился мальчик, возникший из лунных лучей и человеческой крови. Насильно он был призван в этот мир, и, как и другие, подобные ему, отвергался миром, будучи чужим. Был мальчик слишком мал и слишком слаб и постепенно угасал. Проснулась однажды ведьма от того, что все вокруг ее домика начало увядать — пахну́ло смертью.
Запах ударяет в ноздри. Вдыхает с наслаждением. Для других они могут казаться сколь угодно незаметными, но не для него — он чует своих, где бы они ни были. Вот только никогда не мог определить количество и отделить одного от другого. Они смердят одинаково, как единое существо, хотя думают и ведут себя по-разному. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Один из его врагов едва отличим от него самого…
— Как успехи? — слышится учтивый и на редкость доброжелательный голос. За ним, конечно, прячется насмешка и гребаное самолюбование, которое Волку так в нем не нравится, но пока хищник открыто не скалится, нет смысла начинать драку.
— А, Ахерон, это ты, — как можно небрежнее. Они не должны знать, что он знает. — Если ты пришел выпить за мою победу, то у меня для тебя плохие новости: все так же хреново, и я уже выпил, пока доставал этот улов.
Устало показывает на разбросанные по полу предметы. Некоторые погнулись, раскололись и разлетелись по всей комнате. Будь это что-то стоящее, то не сломалось бы даже под натиском божественной силы. Правда, клык в металлической огранке, выглядящий, как последняя дешевка, уцелел — продолжает будто бы в насмешку невредимым лежать на столе и посверкивать серебристым боком. Почему-то хочется спросить: «Че пялишься?!».
Потому это произошло, что остановилось сердце ее мальчика, и вместе с тем начал угасать ее источник. Не задумываясь, окунула ведьма мертвого ребенка в родник с живой водой, и о чудо! — он открыл глаза. Остановилось разложение источника силы ведьмы, вот только находился ребенок теперь на грани — ни живой, ни мертвый. Еще сильнее отвергал его мир, и прожил он и того меньше — вновь его сердце остановилось. Еще быстрее начало умирать все вокруг домика, и ведьме пришлось покинуть источник, чтобы отнести ребенка к злой сестре.
«Помоги ему, сестрица, помоги, голубушка, — взмолилась ведьма. — Сколько лет я была одинока — ни мужа, ни сына, одна у меня радость — мальчик этот, да и тот умер».
— Ну-ну, не расстраивайся так сильно, — раздается голос Коцита из-за спины, и его наглые ручонки — так бы и оторвал, да обратно прирастут! — тут же оказываются на плечах. Волк раздраженно их сбрасывает — ему только их фамильярности и не хватало! Если он с ними в одной лодке, это еще не значит, что они ему нравятся. Мутные типы, да еще и не похожи ни на одно из чудищ, что он видел ранее. А уж он-то чего только не повидал. Эти, конечно, не самые жуткие, но на звание самых зубастых претендуют точно. — То, что ты ищешь, не может прятаться от тебя вечность.
Правда что ли?! Да ладно! А вот проклятье чертовой ведьмы звучало так, будто искать потерянное он будет как раз-таки вечность. Что она там говорила? «Проклятье мое спадет только тогда, когда найдешь ты Иглу, но ты не узнаешь ее, даже если она будет у тебя в руках». Старая сука не уточнила, что он теперь вообще не чувствует магические вещи — помимо тех, что уже на нем. Он просто знает, что Игла здесь, в городе, но на этом его силы исчерпываются. Зачем он только полез в ведьмин дом… Хотел украсть всего пару мелочей — обереги, зелья, любой ведьме это заново приготовить не сложно. Да он бы даже заплатил, раз поймала с поличным! Ну, подумаешь, за красивое колечко схватился, откуда ему знать, что это за вещь такая. Но нет, злопамятная сука, прокляла так прокляла! А потом сгинула, карга старая.
— И ты тоже здесь? — Волк едва сдерживается, чтобы не пошутить про сиамцев или паразитов. Где один, туда и другой пролезет, спа́су от них нет.
— Мы все здесь, — раздается сбоку, и на свет вальяжно выходит Флегетон, с хитрой улыбкой поправляя очки. Этот Волку нравится меньше всего. Самый тощий и самый голодный, как пара десятков волков. Откуда у братьев столько жрачки ему на прокорм, непонятно.
«Все понятно, — протянула злая колдунья, которая решила не обманывать страдалицу, — хочешь ты, чтобы жил он вечно, но знай, что уменьшится твой срок, сестрица, пока он рядом с тобой, ибо уничтожает он силы твои. Окуни его сначала в мертвую воду, а затем в живую, и проживет он дольше, но предупреждаю я тебя: не найдешь ты покоя, ведь лишь смерть станет для него избавлением».
Права была злая ведьма, и потому не остановила свою сестрицу. Окунула добрая ведьма ребенка в воду мертвую, болотную, а затем побежала назад, чтобы успеть вернуться до темноты. Теплилась еще живая вода в роднике, и вновь окунула ведьма мальчика в воду. Не только ожил он, но и омолодился, но взгляд у него был иной — слишком умный, слишком взрослый.
«Побывал я, матушка, в мертвом царстве, — сказал он. — И напился я воды забвения. Скоро забуду я вновь, что узнал о себе, потому прошу я тебя мне напомнить: была у меня возлюбленная, писанная красавица, какой свет не видывал, и должен был я спасти ее от чудища окаянного, но победил он меня в битве, и обратился я ребенком немощным. Прошу тебя, ведьма, научи меня, как спасти ее, и буду я тебе благодарным сыном».
Промолвил он — и уснул целебным сном, а когда проснулся, ничего уже не помнил.
Четвертый брат отыскивается в тени у стены. Он молчит и явно сюда не пришел бы, если бы Коцит его с собой не притащил. Значит, все в сборе? С какой стати, интересно? Волк никогда не показывал, что счастлив видеть их в своем доме. Хоть бы позвонили для начала, как уважающие себя и других нелюди. Он бы, конечно, не ответил, но рамки приличий были бы соблюдены.
— Если бы вы не убили ведьму до того, как я выбил бы из нее всю информацию, мы все бы сейчас были не здесь, — не может удержаться от ворчания. — Это и вам надо, между прочим!
— Не нервничай, мы потому к тебе и пришли.
— Вы что-то придумали? — на мгновение загорается надежда. Чем черт не шутит, из каких безвыходных ситуаций он только не вылезал. Если есть вход, то есть и выход, даже если он находится в заднице.
— Мы поняли, что у всего есть конец… — начинает один брат.
— …незачем ждать, когда проклятье… — подхватывает второй.
— …спадет, если можно просто… — уверяет третий.
— …воспользоваться обстоятельствами и вывернуть их… — не сдается четвертый.
— …в свою пользу. Ты с нами согласен? — заканчивает первый, и все четверо требовательно смотрят на Волка.
Не согласна была ведьма с просьбой сына, ибо знала она больше, чем ему открылось. Не была его возлюбленная украдена чудищем, и не будет он счастлив, если будет помнить о ней. Судьба его была давно предрешена — суждено ему было умереть, — но дважды спасала его ведьма и не хотела терять его вновь. Скрыла она от него правду, а странную иглу, что принес он с собой из мира иного, спрятала, чтобы никогда он не нашел дорогу домой и не встретил свою погибель.
Слабела добрая ведьма с каждым днем и помнила, что сказала ее сестрица. Мир губил ее мальчика, а мальчик губил источник ее силы, и приняла она решение покинуть свой дом и найти лекарство, которое его бы спасло. Должен был ее мальчик оставаться ни живым, ни мертвым, но не должен он был помнить, как появился у ведьмы.
И вот однажды встретила она тех, кого так долго искала: были они не живы и не мертвы, и было их много. Заинтересовались они ею и предложили сделку — будут приглядывать они за ее сыном и не дадут ему сгинуть, а она же, в свою очередь, поделится своим даром. И согласилась ведьма…