2. Всегда ли солнце приносит с собой свет? (2/2)

—?Не думал, что тебе не нравится февраль, —?проговорил Юлиус, обрабатывая макушку, — почему?—?У тебя сегодня слишком много вопросов, — заметил Ями, не отрывая взгляда от искр.—?Наверное, настроение такое, — Юлиус скрыл за улыбкой неловкость. Действительно, не слишком ли много он уже спросил? Не давит ли это на Ями? — Можешь спросить меня о чём-то, если хочешь, чтобы было совсем честно.— Ты уже около получаса сидишь в этой ванне, — проигнорировал его Ями, — и не сказать, что тебе становится лучше. — Сильный кашель стал подтверждением его слов.—?Я правда... —?Юлиус подавил новый приступ кашля с огромным трудом. —?Со мной всё хорошо, это всего лишь кашель. Скоро это пройдёт.— ?Скоро пройдёт? да ?скоро пройдёт?, — передразнил его Ями, — что ты заладил как попугай, а? Видно же, что тебе сейчас паршиво. Главное, чтобы температура не подскочила. —?Он огляделся по сторонам, поднявшись со стула. — Чёрт, ты же не брал ничего с собой, кроме халата. Вот где были твои мозги?—?Я не подумал, — сказал Юлиус и смыл всю настойку пижмы с волос.—?Ещё одно доказательство того, что ты не в порядке, — Ями направился к двери. — Где там твоя сменная одежда? В том громадном шкафу?—?Да, на нижней полке, — Юлиус невольно погрузился до самого носа в воду, уже отчётливо представляя, как Ями будет копошиться в его личных вещах, особенно в нижнем белье. Он прикрыл глаза. — Я буду тебе благодарен.— Ага, — протянул Ями, не вкладывая в это ?ага??никаких эмоций, и выскользнул без скрипа из ванной, оставив Юлиуса наедине с ознобом, который начинал покалывать всё тело, кроме груди. От голени до затылка. Так он просидел ещё какое-то время, запрокинув голову и прикрыв глаза. В голове у него был самый настоящий балаган: мысли гудели, жужжали как пчёлы, повторяли мелодию часов — тик-так-тонк —?и всё никак не могли угомониться. Посол Штрот, Звёздное королевство, мятежники, спорные территории с Алмазным королевством, новые отчёты?—?жизнь без него кипела, а он упускал драгоценные секунды, вдыхая пар, пропитанный морской солью, и согреваясь в тёплой ванной —?что за позор. ?Наверное, —?размышлял Юлиус, —?когда долгое время до тебя никто не может даже дотронуться, не то что ранить, невольно расслабляешься и всего на мгновение забываешь о собственной смертности... Вот я и доигрался. Так держать, король магов?. Он сделал ещё один короткий вдох, пропустив сквозь пальцы остывавшую воду. Он несколько раз окунался, прятался под водой, отсчитывал мгновения, тёр глаза, которые щипало от усталости, потом вновь пытался расслабиться, но непонятная боль, которая резала каждую мышцу, где не действовало заклинание, мешала ему. Его напряжённые пальцы цеплялись за бортик медной ванны. И снаружи, и внутри всё холодело, чуть ли не покрывалось тонкой корочкой льда, хотя ртутный термометр на стене показывал все двадцать восемь градусов в комнате. Те, кто отвечал за температуру во дворце, явно старались выполнять свою работу. Юлиус чувствовал их магию в каждом порыве воздуха, который на секунду согревал его лицо и открытые плечи. Он снова лежал с закрытыми глазами, когда дверь тихонько открылась и голос Ями пронзил тишину ванной комнаты, как рапира искусного фехтовальщика:

—?Я принёс твои королевские панталоны, старик, —?он явно усмехался, Юлиус в этом даже не сомневался: слишком хорошо ему была знакома подобная интонация. — Знаешь, ты не перестаёшь меня удивлять. Каждый раз я узнаю о тебе что-то новое, но в этот раз...— ?Чтобы узнать человека, залезь в его шкаф?, —?проговорил Юлиус, приподнимая тяжёлые веки. —?В последний раз, когда я его открывал, там ещё не было ни одного тайного прохода в гномье королевство, сплошная одежда, летняя и зимняя, ещё моя мантия... поэтому вряд ли там есть чему удивляться.

— Ну не скажи, —?теперь Юлиус отчётливо видел, что усмехавшийся Ями держал в руках короткие тёмно-синие панталоны с изображением белых овец. —?Никогда бы не подумал, что ты фанат овечек, король магов. И давно это у тебя?— Где ты их?.. —?Юлиус хотел нахмуриться, но вместо этого закашлялся, на этот раз не из-за того, что ему было больно, а потому что ему было неловко и смешно одновременно: он засмеялся громче, смахнув проступившие слёзы, и Ями вторил ему, укладывая панталоны на тумбочку возле медной ванны. Их хохот звенел в комнате, как горный ручей, и Юлиус, прекратив смеяться, всё же продолжил: — Я думал, их давно уже нет. Я был уверен в этом.

—?Я не удивлён, —?Ями взъерошил свои чёрные отросшие волосы, скрывавшие затылок, — у тебя вечно голова забита чем надо и чем не надо. Чаще всего —?чем не надо.— Мне простительно. — Юлиус поёжился: ему медленно начинало казаться, будто его окунули в ледяной океан на далёком-далёком севере. —?Ями, согласись, что забыть о старых панталонах —?гораздо безобиднее, чем забыть, допустим, о государственном собрании или о переговорах. В первом случае никто не пострадает, вероятно, а вот во втором... Скажем, никому здравомыслящему не захочется развязать кровопролитную войну, не так ли?—?Панталоны с овцами... —?повторил Ями и снова засмеялся в голос. —?У самого опасного мага во всём королевстве Клевер всё это время были панталоны с овечками... — Ями снова смотрел на Юлиуса взглядом, в котором искрились весёлые звёздочки, это была затянувшаяся шутка, какие ему очень нравились. —?Скажи честно, ты ведь купил их по ошибке, да?— Да, я их купил по ошибке, —?не стал лгать Юлиус, —?изначально я брал для себя обычное бельё, по хорошей скидке, должен заметить, а их... Наверное, мне их вложили в качестве подарка, во всяком случае я так думаю, —?он встретил насмешливый взгляд Ями своей немного потрёпанной болезнью улыбкой с мыслью: ?Рад слышать твой смех?.— Ладно, поднимайся уже, хватит нежиться в ванне, мы и так здесь...—?Тридцать три минуты, — Юлиус выбрался из ванны, стянув со стола белое душистое полотенце, и промокнул им влажные жёсткие волосы.—?Тридцать три минуты, — повторил Ями, — собирайся.—?Не мог бы ты?.. —?Юлиус жестом показал, чтобы Ями развернулся. — Мне, кхм, —?он прокашлялся, —?нужно сменить мокрую одежду.— Да что там такого особенного, — небрежно фыркнул Ями, тем не менее развернувшись к стене, —?тело как тело.—?Верно, —?Юлиус вернул на лицо свою дежурную улыбку, —?действительно ничего особенного. —?Он хотел переодеться со скоростью света, чтобы Ями не сверлил взглядом стену, но болезнь давала о себе знать: стоило ему отступить от медной ванны и лишиться опоры, как ноги его дали слабину, но он только стиснул зубы и поймал равновесие, что спасло его от более близкого знакомства с синей мозаикой на полу. Чтобы сменить шорты на сухие панталоны, ему даже понадобилось присесть на табурет, сиротливо стоявший в стороне —?им редко пользовались. С халатом было легче:?просто накинуть его на плечи и затянуть пояс — ничего более.—?Ты там на бал собираешься, что ли? —?Ями не оборачивался, но Юлиус слышал, как тот вновь завозился с застёжкой на чёрной накидке.— Я... всё, — подал голос Юлиус, отведя взгляд с широкой спины Ями на умывальник с роскошной мыльницей, за которую бы могли подраться жители нижних районов. — Наверное, действительно надо возвращаться... —?он снова опирался о табурет, коря себя за слабость, которая текла по всему его телу, прямо от сердца. Постепенно начинало знобить всё сильнее, он едва не стучал зубами, глубже кутаясь в свой халат, а в голову, как в гонг, словно били колотушкой —?и каждый раз мысли начинали звенеть, выть, дико метаться в разные стороны. Нос тоже не остался в стороне —?его заложило, и дышать становилось тяжелее вовсе не от боли —?нет, боль в груди держало под контролем заклинания. Всему виной был горький сухой ком в горле, от которого Юлиус хотел избавиться.

— Что-то я не вижу, чтобы тёплая ванна тебе хоть как-то помогла, —?констатировал очевидный факт Ями, поворачиваясь лицом к нему. —?Во всяком случае по лицу этого не скажешь. Как ты вообще? —?он поднялся со стула, размяв шею.—?Я бы снова сказал, что со мной всё хорошо, —?Юлиус выдохнул, вернее, попытался это сделать, но из груди вырвался страшный хрип. — Однако, увы, врать тебе я никогда не умел, даже если пытался, —?он сделал паузу, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Забавно, я думал, что смогу принять Штрота завтра, но в таком состоянии... наверное, действительно было бы разумнее долечиться.—?Наконец-то я услышал разумную мысль, — кивнул?Ями, приближаясь к нему.Юлиус контролировал ?Временную уловку? довольно легко даже в своём не самом лучшем состоянии. В груди у него по-прежнему жила пустота, и сердце медленно-медленно билось под ладонью: магическая вязь продолжала крепко держаться на месте, она не утратила силы, ни капли — наоборот, готова была перекинуться дальше, на новые участки тела, поглотить их, остановить время для всего, до чего бы ей удалось дотянуться... ненасытное заклинание. Жаль, думал Юлиус, оно никак не могло избавить его от дрожи, от холода, который колол практически всё тело. Он поёжился, сильнее затянув пояс халата. Ями это заметил, цокнул языком, сделал ещё пару шагов к нему и приложил прохладную приятную ладонь ко лбу с меткой. Хмурая мина вернулась на его лицо. Ванная молчала в преддверии следующих слов, тёплые порывы воздуха шевелили чёрные нерасчёсанные волосы, и пахло там неизменно —?морской солью, пижмой, мылом и маслом из лаванды. Юлиус терпеливо ждал, не двигался, ничего не говорил, будто слова, все до единого, смыло горькой морской волной, унесло с водорослями и медузами в далёкий океан, где плакали киты.

—?Опять температура, —?недовольно прокомментировал Ями, убирая руку с едва заметным промедлением. — Надо возвращаться в спальню, а то свалишься ещё где-нибудь в коридоре, а мне потом тащить тебя на своём горбу.— Ями, —?Юлиус позвал его, когда они медленно вышли из ванной, вновь оказавшись в окружении хрустальных люстр, настенных канделябров, картин и ваз, — тебе правда не стоит...

—?Да не волнуюсь я, — огрызнулся Ями, нервно кусая нижнюю губу. — Я просто не хочу, чтобы ты помер из-за собственной дурости. Ты меня услышал? — он остановился, проверяя, какой эффект возымели его слова. —?Будешь чай пить свой вприкуску с таблетками, и чтобы я не слышал возражений, иначе буду пихать их тебе даже за шиворот, если понадобится, — Ями ворчал, а Юлиус всё никак не мог перестать улыбаться, впрочем, как и всегда... но сейчас эта болезненная улыбка, видимо, вызывала у Ями какой-то диссонанс, ибо он даже нахохлился, сложив руки в защитном жесте — на груди.—?Спасибо, — снова поблагодарил его Юлиус, опустив ладонь на его крепкое плечо и ненастойчиво сжав, чувствуя под пальцами плотную ткань чёрной накидки. Ями проследил за этим жестом, однако резко дёргаться не стал —?только, помедлив, вздохнул и мягко двинул плечом, освобождаясь от этого ?спасибо?, которое зависло в воздухе. — Что бы я без тебя делал.—?Уже давно бы окочурился, ясное дело. — Ями зашагал дальше, удостоверившись, что Юлиус мог идти сам, пусть ему и приходилось держаться поближе к стенам.

Коридоры были залиты слабым-слабым светом. Ями шагал быстро, будто торопился, невольно оглядываясь назад, чтобы убедиться, что не потерял по пути вялого и уставшего Юлиуса, который начал шмыгать носом. Юлиус же словно погрузился в сон наяву. Мир вокруг него стремительно мерк, и только холод, мороз, зимний ветер, скользивший по всему телу с толпами мурашек, напоминали ему о реальности, которая расплывалась перед его глазами радужными пятнами. Фикусы, крутые ступени, ковровые дорожки, пейзажи с навьюченными мулами и пастушками, натюрморты с гранатами и экзотическими фруктами, гербы рода Сильвер и рода Вермиллион?— каждая деталь могла рассказать что-то о дворце и о том, что происходило в нём раньше; ежедневно их тщательно спасали от пыли служанки, которые почти в двенадцать часов ночи перестали так часто появляться в коридорах. Юлиус нахмурился, потёр переносицу, ущипнул себя за руку, закусил губу, снова ущипнул за руку; когда же ноги начали подкашиваться, он приостановился, прижавшись боком к гладкой стене, и прикрыл глаза, словно пробежал марафон или пользовался магией беспрерывно целый день и целую ночь. Ями тоже остановился, перестав, видимо, различать шаги позади себя. Он тяжело вздохнул, разглядывая бледное лицо со следами прошлых бессонных ночей и мелкие морщинки в уголках его глаз. ?Дай мне секунду, — пробормотал Юлиус, —?я... мне просто надо...? Ями выставил плечо, предлагая без слов свою помощь, но Юлиус не захотел проявлять свою слабость ещё сильнее, просто отрицательно покачал головой и снова встал прямо, удерживая кое-как равновесие. Это не продлилось долго. Его колени задрожали, и если бы не быстрая реакция Ями, он бы встретился лицом с ковровой дорожкой с чёрно-белым узором. Тени насмешливо скалились из разных углов, и перед глазами его всё выцветало, как от старости, теряло краски, мелькали чёрно-пурпурные точки. Поблагодарив удачу за пустые коридоры, Юлиус незаметно сглотнул, когда Ями прижал его к себе поближе, помогая идти, и сам рефлекторно не стал сопротивляться, ловя себя на предательской мысли: ?Жаль, это ненадолго?. Он спохватился спустя пару секунд, но отстраняться не стал, только глядел на чёрные звёзды ресниц и почти не дышал, боясь спугнуть момент.

?Временная уловка? начала рассыпаться так некстати, а вместе с этим приходила невыносимая боль, усилившаяся в разы. Теперь Юлиусу казалось, что в груди у него поселилась целая колония шершней, которые жалили его изнутри без передышки. При каждом вдохе и выдохе его точно пронзали насквозь, и он морщился, стараясь не открывать рта лишний раз. ?Я сейчас такой жалкий, — отчитал он самого себя, — разве мне такое позволено? Даже пусть это и Ями?.

Они прошли коридоры, прошли большую клетку с жёлтыми канарейками, которые уже молчали, и, не встретив никого, ввалились в спальню, которая уже дожидалась их: служанки успели подготовить кровать, заправили её, поправили подушки, поставили стакан с водой и кружку с чаем и тоненьким кусочком лимона. Ями довёл Юлиуса до кровати, и тот снова лёг на мягкое одеяло, завернулся в него кое-как и продолжал молчать. В спальне теперь пахло свежестью:?всё-таки постель поменяли и окно, видимо, открывали ненадолго, чтобы избавиться от спёртого воздуха, оставили маленькую чашечку с кубиками коричневого сахара и фарфоровый белый чайник. Ями уселся рядом, на краешек кровати, после вздохнул и без скрипа поднялся, но Юлиус прошептал совсем тихо, одними губами: ?Побудь здесь немного?. Голос его не слушался, дрожал, к горлу подкатывала тошнота, грудь разрывалась изнутри, ныла, её словно терзали, резали, рвали. Ями вопросительно поднял бровь, но вернулся на прежнее место. Они сидели в тишине несколько долгих минут: один всё тянулся то за пачкой сигарет, то за зажигалкой, второй же тонул в собственных мыслях, как в трясине, выпустив правую руку из-под одеяла. Оба погрязли в безмолвии, которое поглотило спальню и вместе со сквозняком шевелило тёмные занавески, напоминавшие два водопада из гладкого шёлка. Юлиус поддался порыву и сжал чужие грубые пальцы, устало прикрыв глаза, и Ями руки своей не убрал, только с запозданием ответил на прикосновение. Тоже сжал, пусть и не очень уверенно. Жар к холоду. Никто из них не дёргался и не ругался, поддавшись волшебству матери звёзд и луны — чёрной февральской ночи. Юлиус улыбнулся одними уголками губ, кое-как поднимая веки. Ями на него даже не смотрел: он будто бы гипнотизировал пол, жевал губу и хмурил брови.—?Мне убрать руку? —?слабо вздохнул Юлиус, пробежавшись большим пальцем по грубым костяшкам, затем снова опомнился и перестал двигаться, держа Ями за руку в ожидании ответа.—?Ты сейчас плохо соображаешь, —?буркнул Ями, переведя на него взгляд. —?Вместо мозгов, наверное, уже каша. Мне, может, привести сюда Оуэна? Он говорил, чтобы, если тебе станет совсем хреново, я привёл его сюда. Тебе хреново?—?Просто знобит, — Юлиус решил не описывать, насколько ему было на самом деле плохо. —?Но со мной всё будет в порядке, — он снова сжал напряжённую руку Ями. —?Со мной бывало и не такое... а это всего лишь болезнь.—?У тебя отвратный кашель, отвратная температура, ты даже языком еле шевелишь, а говоришь, что тебя ?просто знобит?. Хотя бы самого себя не обманывай, старый дурак, — он выпустил его руку и снова потянулся ко лбу, чтобы, видимо, убедиться, что температура только поднималась, но Юлиус выждал момент и улыбнулся. —?Не время сейчас лыбу давить, даже так я чувствую, что температура у тебя выше, чем вчера. Тебе нужно выпить таблетки, — он сунул ему в руки лекарство и кружку с холодным чаем. —?Пей.Юлиус не сопротивлялся — выпил всё, проглотил таблетки, устроившись на подушках.

—?Я... могу дотронуться до твоих волос? — пробормотал Юлиус, не отводя взгляда от тёмно-серых глаз, в которых плескалось теперь не веселье, а что-то другое... беспокойство?—?Зачем это? —?не понял Ями. —?Раньше, что ли, не натрогался?— У тебя волосы, как морские волны, — сбивчиво шепнул Юлиус. —?Мягкие.— Я начинаю думать, что те дурацкие стишки были всё-таки твоего авторства, — фыркнул Ями. —??Как морские волны?, ну надо же.Юлиус медленно принял сидячее положение и уже потянулся к голове Ями, но на полпути остановил сам себя, опустив руку и вернувшись обратно на подушки, подложенные под спину. Он до жути хотел пропустить чёрные, как крыло ворона, пряди сквозь пальцы, хотел погладить, а затем спуститься к небритым щекам, дотронуться и до них, приласкать коротким прикосновением, хотя бы так, но это уже было чересчур много. Слишком шальные желания, подзадоренные болезнью, не иначе. Без жара его мысли и мечтания оставались бы под надёжным замком, но когда температура поджаривала его изнутри, сбивала разум с привычного настроя, они сами собой слетали с языка. ?Как морские волны, —?Юлиус смущённо тронул переносицу. —?Вот кто меня за язык тянул?..? При слабом свете лампы и ароматизированных свеч загорелое лицо Ями напоминало ему бесконечные степи, непокорные саванны, тёмные гордые горы, тянувшиеся к небесам сквозь пух облаков... Глаз было не оторвать. Внутри —?смерч, снаружи — скалы, которые лишь в самые солнечные дни могли одарить грустную землю своей улыбкой. Да, ему явно подходила магия тьмы —?лучшего владельца во всём королевстве не найти. Юлиус посмотрел на рукоятку его любимой катаны, вздохнул, собираясь с мыслями, и заговорил:

—?Прости, — он отвёл взгляд в сторону, будто по-новому оценивал песочные часы на прикроватной тумбочке. —?Я действительно сейчас не в себе.— Оно и видно, —?Ями не показывал ни единой эмоции, — у тебя голова, похоже, не варит из-за сильного жара. Я даже не удивлюсь, если ты какую-нибудь фигню сейчас выкинешь.— В любом случае если я вдруг захочу выпрыгнуть в окно, я буду знать, что ты меня остановишь, —?Юлиус говорил медленно, бессильно откинувшись на подушки. —?Но надеюсь, самое ужасное в моём состоянии —?это бред и то, что выгляжу я сейчас, как размазня, —?опустив веки, он помолчал, стараясь не обращать внимания на боли в груди. — Ями, могу я тебя тоже кое о чём спросить?—?Это ты про мой вопрос вспомнил? — голос Ями звучал спокойно, мирно, обнадеживающе.—?Да, —?Юлиус поднёс пальцы к сухим потрескавшимся губам.?—?Тоже личный вопрос, если позволишь. —?Он не открывал глаз, но знал, что Ями никуда не двигался, сидел рядом с ним на кровати.—?Ну попробуй, —?хмыкнул Ями. —?Если только это не вопрос про мою магию. Обещаю, я по голове тебе настучу за очередное: ?А покажи своё новое заклинание?, —?он явно усмехнулся, и Юлиус с трудом, но снова приоткрыл один глаз, чтобы увидеть это. Действительно, тонкая линия губ Ями приятно изогнулась, хоть и едва заметно в полутьме комнаты.—?Ты когда-нибудь любил? —?в горле стало ещё суше, и Юлиус услышал свой голос будто со стороны —?слабый, хриплый, тихий, будто и не его голос вовсе, а шутка чревовещателя. Он следил за выражением лица Ями, ожидал чего угодно: что он поднимется и уйдёт, что он просто фыркнет и отмахнётся, что проворчит что-то, но не даст чёткого ответа, но Ями только недоверчиво глядел на него —?было видно, что он хотел закурить.—?Тебе явно совсем плохо, —?Ями продолжал глядеть, глаз не отводил. —?Но да ладно, раз хочешь знать —?возможно. Я не знаю, —?он забавно почесал себя за ухом, — мне вообще не нравится говорить про эту лю... про эту хрень. Я ответил на твой вопрос?—?Вполне, — Юлиус снова прикрыл глаза, чувствуя, как медленно погружался в забытьё. —?Я бы хотел... — он не договорил —?его окончательно сморило сном, а Ями не стал его тревожить.

Во сне Юлиус метался по кровати, чувствуя привкус крови на языке даже сквозь сон. Ему не снилось ничего:?просто была абсолютная пустота, без шёпота времени; он даже не мог считать секунды, погружаясь во тьму, боль, слабость, которые пожирали его изнури, разъедали его лёгкие, как кислотой. Холодно. Холодно не потому, что в комнату внезапно проникло дыхание февраля, а потому, что что-то ускользало из тела с ленивой и вязкой медлительностью, и Юлиус жмурился, дышал тихо. Когда же он очнулся, пробудился после ночных чар, солнце уже стучалось в окно: его золотые ногти царапали стекло, паркет, оставляли глубокие солнечные порезы на стенах, на массивном шкафу с одеждой, на корешках книг... Лампа с кружевным абажуром уже давно не горела, и ночные тени все попрятались кто куда —?лишь бы подальше от яростных посланцев восхода. Юлиус моргал несколько мгновений, пытаясь понять, стало ли ему лучше — и снова прикоснулся к груди, которая вспыхнула даже от осторожного прикосновения. Кожа реагировала очень неожиданно, ещё и пламя внутри, не позволявшее ему небрежно дышать, вспыхивало с новой силой... Он провёл ладонью по собственному лбу — вроде бы, думал он, не горячий, —?затем потянулся за стаканом с давно остывшим чаем на тумбочке. Жадно выпил, поморщившись от привкуса кислого лимона. ?Сознание не теряю, боль терпима, голова не идёт кругом, —?плыли в своём ритме мысли, — слабость всё ещё есть, но не такая, как этой ночью. Странно. Разве мне должно было так быстро полегчать? За одну ночь и пару выпитых таблеток? Очень странно?. Юлиус окинул комнату быстрым взглядом и едва не поперхнулся: Ями сидел в своём любимом кресле и довольно громко сопел, запрокинув голову назад. На рабочем столе снова царил беспорядок. Письма небрежно валялись, рядом с ними — печати, клочки бумаги, сушёные цветы —?шапочки розового клевера, колокольчика, зверобоя. Видимо, один очень любопытный гость решил ещё раз перечитать всё, что в них было написано, несмотря на ?отвратный почерк?.

Юлиус потянулся. Всё-таки без температуры его мысли выстроились в чёткий солдатский ряд, и теперь, когда разум больше не плавился, он вспоминал свой вопрос, заданный Ями. Неужели именно так всё и случилось? Он спросил у Ями про любовь? У Ями?.. Юлиус тряхнул головой, как-то недоверчиво вытягивая из памяти неуверенный ответ Ями и его долгий взгляд. Он выполз из-под одеяла —?на нём по-прежнему был халат —?и поднялся, наморщив нос из-за запаха собственного пота —?тяжёлого и ощутимого после долгой ночи. Боль в лёгких не позволила ему ровно вздохнуть, и заклинание само собой сорвалось с его языка: ?Временная уловка? — тихо, хриплым шёпотом, угасающей надеждой. Печать легла прямо на грудь, где лежала узкая ладонь, белая, с парой бледных зарубцевавшихся царапин, она приносила с собой знакомое онемение. Сердце тоже успокоилось, перестало биться как сумасшедшее, стоило взгляду упасть на дремавшего Ями. Утро. Солнце. Тепло. Умиротворение. Жизнь кипела внутри дворца: за дверью теперь чаще гремели голоса, посуда, ложки, ножи, вилки, кто-то даже мычал незнакомую, но красивую мелодию, и магия, совершенно разная, удивительная, пропитывала собой воздух, как аромат имбиря и ванили, перца и бадьяна, который тянулся из большой кухни, где орудовал бессменный Картер. Юлиус сделал осторожный вдох и, всё ещё покачиваясь, добрался до шкафа-великана, в котором висела мантия. Он натянул на себя чёрную водолазку с длинным горлом — свою любимую водолазку, немного растянутую. После очередь дошла до штанов с незаметными карманами и коричневым ремнём-вязью. Письма, разбросанные по всему рабочему столу, требовали внимания: сломанные печати валялись в одной стороне, бумага —?в другой. Скорее всего, Ями не стал с ними церемониться. Юлиус краем глаза посмотрел на виновника всего беспорядка, борясь с желанием разбудить его, чтобы увидеть сонные глаза и то, как он в исступлении трёт шею... но сдержался, начав возиться с письмами. Он дотошно сортировал и проверял текст и даты, возвращая свой педантичный порядок на рабочем столе. Иногда у него тряслись руки. Ерунда, думал он, ничего серьёзного.

Последнее письмо с мольбой возрастом в двадцать три года легло на самый верх третьей стопки с подписью: ?Упущенное?. Юлиус оттянул горло водолазки и полез в настенный шкафчик, решив насильно отведать хоть какую-то закуску: всё же он не ел уже давно, был только ужин до спонтанной прогулки с Ями, а потом —?внезапная болезнь, сбивавшая аппетит. Ями продолжал мирно спать. Ему не мешал ни солнечный свет, ласкавший его лицо, ни приглушённая мелодия арфы. Здоровый глубокий сон. Такому впору было позавидовать. ?Он и раньше спал так крепко, что его из пушки было не разбудить, —?Юлиус улыбнулся воспоминаниям, открывая настенный шкафчик и вытаскивая оттуда ванильное печенье.?— Похоже, с возрастом это ни капли не изменилось?. Он приблизился к окну, медленно пожёвывая печенье, довольно быстро определив, что было уже десять часов пять минут — так говорил гримуар, связь с которым восстановилась после того внезапного приступа с ужасным жаром, когда... Юлиус от смущения снова потёр переносицу: ?Какой же я дурак?. Странное чувство до сих пор висело над ним, как занесённое лезвие топора, но по крайней мере оно пока ещё не проснулось в полной степени, не заполоняло мысли. Ями что-то пробормотал во сне, и Юлиус скосил на него взгляд: ?Не думал, что он такой разговорчивый?. Затем он услышал быстрые шаги за дверью и, снова поправив водолазку, приосанился, повернув голову к двери. Оуэн стал гостем его спальни. Он прошёл внутрь, запыхавшись. Затем, заметив, что на него смотрел король магов, опустил глаза и заговорил почти в полный голос:—?Лорд Юлиус... —?он опустил свою руку на корешок гримуара, — как Ваше самочувствие? Ями приходил ночью, говорил, что Вам было хуже, но Вы справились сами...— Оуэн, потише, — Юлиус кивнул на кресло, —?разбудишь нашего тёмного мечника.—?Да, точно, —?Оуэн снизил тон, —?я бы хотел вас снова осмотреть. У меня возникли... некоторые подозрения насчёт Вашего состояния. Не могли бы Вы?..— Да, конечно, — Юлиус снял водолазку и устроился на кровати, позволяя Оуэну делать свою работу. Прохладные потоки воды начали прикасаться к его груди, и только после этого он вспомнил, что не снял своё заклятие, которое могло помешать. — Так, секунду, я забыл снять своё заклинание, —?он быстро развеял плетение ?Временной уловки? и мгновенно поморщился, когда кашель подступил к его горлу, а в груди вновь началась война, которая затихала, только когда тело считало, что время обманным путём было остановлено. Оуэн дождался, когда последние следы от чар исчезнут, и продолжил; с каждой секундой его лицо становилось всё мрачнее и мрачнее.—?Вы часто использовали своё заклинание? —?спросил он после заминки.— Всего дважды, включая сейчас, — не стал лгать Юлиус. — Слишком заметен эффект?— Да, к сожалению, — признался Оуэн. — Могу сказать, что изменения эти не к лучшему.— Негативные эффекты незначительные, — решил сказать Юлиус. — Я, конечно, редко пользовался ?Временной уловкой? на себе, но могу сказать точно, что серьёзных последствий от этого возникнуть не должно. — Он взглянул в потолок, чувствуя, как чужая магия успокаивала его кожу, смягчала боль в лёгких, но всё это были лишь крупицы, не способные подарить настоящего облегчения.—?Лорд Юлиус, я ошибся, —?лекарь выглядел серьёзным.— В чём же, Оуэн? — спросил Юлиус осторожно. — Мне не придётся лежать в кровати неделю?— Лорд Юлиус... У Вас не воспаление лёгких.