Глава 5 Хогвартс II (1/2)

— Что это ты там делаешь?

Одберт смотрел на него с подозрением, и Гарри замер каменным изваянием. Как назло, нормального ответа на ум ему не приходило:

— Рассматриваю узоры на стене. Такой интересный камень.

Одберт с высоты своего гоблинского роста скептически оценил стену:

— Неубедительно. Что ты там реально делаешь?

Возникла неловкая пауза.

— Ладно, слушай, я слышу голоса из стены. Ты не знаешь, что это может быть?

По выражению лица Одберта было понятно, что тот не знал. Он тоже прислонился к стене, вслушался, а затем вкрадчиво обратился к Гарри:

— Гарри, если ты псих и промолчал об этом, я тебя убью.

— Нет-нет, послушай! — поднял он руки в защитном жесте.

— Сегодня же соберу твои вещи и…

— Одберт! Ладно, хорошо, мне просто стало скучно тебя ждать, а за стеной и правда что-то шумело. У меня нет шизофрении! Мне просто интересно, что это были за звуки.

— Гарри, это Хогвартс, — полугоблин вскинул руки. — Школа магии. Мордред его знает! Не обращай внимания, если не хочешь, чтобы тебя считали второй Полумной. Это наша школьная сумасшедшая — на тебя похожа.

Когда Гарри напомнили о Полумне, его невольно посетила догадка, которую он поспешил проверить:

— Ты не знаешь, на каком факультете она учится?

Одберт нахмурился, припоминая:

— Рейвенкло. А что, хочешь познакомиться? — ухмыльнулся он. — Или подумал, что она тоже с Хаффлпаффа? Нет, она, конечно, чокнутая, но не настолько. Она прорицатель.

Гарри невольно вспомнились слова Снейпа: «Если все пройдет удачно, вы отделаетесь посещением занятий прорицаниями в Хогвартсе, где вам самое место».

Он улыбнулся, предвкушая скорую встречу с Полумной:

— А почему ты думаешь, что я не прорицатель?

Но его сосед этого не оценил:

— Все, Гарри, замолчи. Ты сегодня же собираешь свои вещи.

— Ты не дал мне договорить! — рассмеялся он. — Я не думаю, что у меня взаправду есть дар. Но профессор Снейп считает иначе.

Полугоблин замер. Он осматривал Гарри так, будто у того было что-то на лице:

— «Профессор»? Когда ты успел с ним пересечься? Знаю, что он иногда ведет у старших курсов, но у тебя-то он ничего не мог вести: ты здесь всего день!

Гарри неловко задумался, решая, сколько информации ему дозволено приоткрыть:

— Профессор Снейп ничего у меня не вел, я просто пробыл у него некоторое время перед учебой.

Лицо Одберта выразило недоумение и непонимание:

— Ты был у директора Снейпа?

«Ох черт».

Это многое объясняло.

«Стоило догадаться».

— Это что, так необычно? — неловко улыбнулся он.

— Да нет. Просто многие студенты его побаиваются. Он известный Пожиратель Смерти, и обычно поход в его кабинет ничем хорошим не заканчивается. Неприятный тип.

«Какие-то вещи не меняются».

— Но если сам директор вызывал тебя к себе, то, полагаю, ты и правда одарен.

Одберт попросил у него лист с расписанием и использовал на нем какие-то чары, после чего страница превратилась в книгу и позволила себя листать, и перед полными удивления глазами Гарри предстало его расписание на следующие недели и месяцы.

— Кажется, ты можешь повременить со сбором вещей… — отозвался полугоблин, завороженно глядя на занятия по прорицаниям, которые, к неудовольствию Гарри, стояли в девять утра каждую субботу, начиная со второй недели.

— Разве суббота не выходной день? — со вздохом отозвался он.

— Выходной. Но занятия по прорицаниям или анимагии разрешено посещать только людям с даром, так что там будут студенты со всего Хогвартса — не все могут ходить по будням. В любом случае, ходить и вовсе не обязательно. Но я бы не стал отказываться.

Гарри взял расписание и принялся его листать. Неприятной неожиданностью стало количество уроков и то, что стояли они то утром, то вечером, а в некоторые дни и утром, и днем, и вечером, причем с большими перерывами — составитель не иначе как мстил ему за что-то.

Проследив за мимикой Гарри, Одберт усмехнулся:

— У Хаффлпаффа самое гибкое расписание: зачастую будешь заниматься с другими факультетами. Привыкай.

Затем он жестом палочки вернул лист в исходное состояние и принялся проделывать те же пасы в воздухе, но уже на голой стене, после чего, к удивлению Гарри, на ней материализовалась карта.

— Сейчас здесь отображены только ближайшие коридоры, но ее можно двигать.

— Это просто… Поразительно, — Гарри задумался о том, сколько времени и сил на запоминание троп Хогвартса это сэкономило бы, существуй подобный трюк в его мире.

— Это Информационные чары, или Информус. У первокурсников они получаются не сразу, и старосты весь год водят их по замку. Но, думаю, тебе было бы неплохо выучить их первыми, если ты не хочешь гулять с Ханной, конечно. Я с тобой ходить не буду.

Гарри не терпелось испробовать чары в деле, но он пока не мог показать свой уровень владения палочкой и потому просто повторил жест в воздухе, запоминая.

— Лучше проговаривать все заклинания вслух, пока ты еще не умеешь колдовать. А так этими чарами в Хогвартсе пользуются постоянно, поэтому принято делать это молча.

Одберт показывал Информационные чары на стенах, дверях и гобеленах, и они выдавали информацию о том, как можно пройти: где нужно вежливо попросить дверь, где потрогать гобелен, а где прохода не было вовсе, но дверь зачем-то была. Нелогичные решения авторов замка преодолевались одним взмахом палочки.

Когда они поднимались по лестнице, чары внезапно появились сами по себе, предупреждая о том, что ступенька может исчезнуть.

Они использовали их на движущихся лестницах, и в воздухе появились указатели и таймеры, как на магловском автовокзале. Гарри был в восторге. Все было сделано для людей.

Они уже стояли на краю платформы, провожая взглядом уезжающую лестницу, когда Одберт внезапно предложил:

— Хочешь попробовать спрыгнуть? Тебе ничего не будет.

Гарри удивленно ощупал рукой воздух, пытаясь найти что-то вроде невидимого барьера, но, кажется, вниз легко можно было провалиться, потеряй он ненароком равновесие.

— Так у тебя ничего не получится: нужно сделать шаг и упасть, и тогда тебя откинет назад, — улыбнулся ему новый сосед.

Гарри замер. Здравый смысл сражался с любопытством, однако исход был предрешен: метлы у Гарри не было, Одберта он знал всего день и рисковать отправиться на тот свет не спешил, поэтому только скептически нахмурил брови и отошел подальше от края платформы.

— Вот сам и прыгай.

На что полугоблин одобрительно кивнул:

— И правильно. Всякие идиоты регулярно проверяют защитные чары на прочность и в итоге оказываются в лазарете. На лестницах хотя бы чары новые, а вот древняя защитная магия замка работает через раз.

Гарри навострил уши:

— Древняя защитная магия?..

Но Одберт не успел ему ответить и вместо этого принялся пожимать руку профессору Флитвику, попутно говоря тому что-то на режущем слух языке — из его речи Гарри разобрал только собственное имя.

Филиус Флитвик поспешил поприветствовать и Гарри, не протягивая, однако, ему руки, осмотрел его с ног до головы, а затем широко улыбнулся, присоединяясь к разговору:

— Если вам интересно, мистер Дурсль, светлейшие умы Англии полагают, что в Хогвартсе есть древняя магия, предотвращающая несчастные случаи. Чары удачи, я бы сказал. Но она настолько древняя и настолько тонкая, что никто не знает, как она работает! Однако что точно известно, так это то, что она не спасает от темного колдовства и не работает за пределами замка, поэтому в Запретный лес или глубоко в подземелья ученикам заходить строго запрещено! — весело закончил он писклявым голосом, а Гарри не мог не обратить внимание:

— «Глубоко в подземелья»?

Профессор Флитвик не углядел подвоха и радостно пояснил:

— Ох, этот древний и прекрасный замок содержит столько тайн и загадок! Он еще не до конца изучен, и в нем нашли проходы даже глубоко под землей, представляете!

Улыбающийся Флитвик отвел Гарри в заполненную учениками аудиторию и приглашающе указал ему на первую парту. Однако Гарри было некомфортно сидеть впереди всех — он и так с первого шага ловил на себе заинтересованные взгляды детей — поэтому он предпочел сесть за последним столом.

К радости Гарри, Флитвик не подходил к нему с расспросами, но, к сожалению, в этот раз дети не преминули сесть прямо впереди него, хотя в кабинете были и другие свободные места. Зал заполнился гриффиндорцами в черных мантиях с красной символикой факультета, и Гарри был удивлен обнаружить себя единственным желтым пятном.

Превосходно. Он выглядел так, словно попал сюда по ошибке, и его нельзя было не заметить даже сидящим на заднем ряду. Каждый ребенок не преминул хотя бы раз украдкой на него взглянуть.

Занятие было скучным: Флитвик знакомил первокурсников с чарами и с энтузиазмом учил их жестам для Левиосы.

Гарри испытывал ностальгию, но одновременно чувствовал себя лишним на празднике чьего-то первого знакомства с магией.

Ни единой попытки воспроизвести чары он не сделал, чтобы случайно их не наколдовать, а чтобы не выделяться — рисовал палочкой в воздухе случайные круги, зигзаги и восьмерки.

День обещал быть долгим.

Мальчишки впереди него непоседливо оборачивались и смеялись, и в какой-то момент до него донеслось четкое:

— Что этот магл делает?

Заметив, что Гарри обратил на них внимание, дети со смехом отвернулись.

Один из ребят, кудрявый, черноволосый и особенно шкодливый на вид, снова повернулся к нему, подначивая:

— Дядя, ты часом не ошибся классом?

Сидящая рядом девочка погрозила пареньку учебником:

— Профессор Локонс сказал не донимать Гарри: ему и так тяжело!

— Если он до сих пор на первом курсе в таком возрасте, то он тупой, конечно, ему тяжело, — весело ответил ей черноволосый.

— Джеймс!

«Так, значит, вредную мелочь зовут Джеймс», — скептически подумал Гарри, однако невольно потеплел к ребенку за одно только имя.

— Почему ты на Хаффлпаффе? — серьезно спросил его сидящий рядом с Джеймсом светловолосый мальчик. — И почему такой взрослый? Ты что, правда жил все это время у маглов?

Когда дети замолчали в ожидании ответа, в Гарри проснулся Фред:

— На самом деле я вовсе не взрослый. Знаете, мне ведь тоже одиннадцать: я просто старею быстрее других.

Дети посмотрели на него круглыми глазами, а затем принялись галдеть наперебой:

— А ты еще хотела попробовать зелье старения! Вот жесть!

— Получается, ты скоро умрешь?! Это лечится?!

— Я же говорил тебе, что он просто не мог жить у маглов, не мог! — победно улыбался Джеймсу светловолосый мальчик.

Гарри тоже широко улыбнулся:

— Шучу. Мне правда семнадцать, и я действительно жил у маглов все это время.

Мальчик, чьего имени Гарри не знал, еще больше удивился:

— Но как это возможно?! Разве не всех детей еще маленькими забирают в волшебный мир?..

Джеймс смотрел на Гарри удивленным взглядом:

— Как ты это провернул? Как они не обнаружили твою магию?

Гарри и сам задавался этим вопросом. Со слов Петунии выходило, что Гарри Дурсль не был сквибом:

— Сам не знаю.

Джеймс развернулся к нему всем корпусом, игнорируя лекцию Флитвика:

— Мы думали, что ты сквиб, как остальные первокурсники с Хаффлпаффа: тогда было бы еще понятно, почему тебя так поздно забрали!

— Это поэтому здесь одни гриффиндорцы? — осведомился Гарри.

— Ну да, сквибам же не нужно учить чары, — развел руками Джеймс, а девочка развернулась к Гарри:

— На литературе мы делились переживаниями и сквибы рассказывали, что они тоже пришли из мира маглов, как и ты. Их забрали вместе с младшими братьями и сестрами, — она активно задвигала руками во все стороны. — Обливиэйторы приходили к ним в дом и показывали животных, и если кто-то брал их на руки, то его тоже забирали, потому что маглы их не видят.

Гарри стало дурно.

— Во сколько лет вы оказались в волшебном мире? — осведомился он, смущенный тем, что сквибов забирали вместе с их младшими родственниками, не говоря уже о неких «обливиэйторах»: ничего хорошего с таким названием быть не могло. В его мире хоть и были стиратели памяти, но они уж точно не приходили к семьям учеников.

Дети переглянулись и принялись отвечать наперебой:

— Я года в четыре.

— Три…

— Не помню.

— Сейчас всех вообще забирают при рождении! — поделился светловолосый гриффиндорец. — Ну, кроме тебя.

— Когда я тебя только увидела, то еще подумала, что ты маленький полувеликан, — продолжила девочка.

— Или магловский идиот.

— Джеймс!

— Даже прозвище тебе придумали, — улыбнулся кудрявый сорванец.

Гарри закатил глаза.

— Так, задний ряд! — раздался недовольный писклявый голос профессора, и дети испуганно обернулись.

Если бы на месте Флитвика был Снейп, то Гарри непременно услышал бы: «Опять срываете мое занятие, Поттер? Не можете хоть урок не светиться своей персоной? Может, вам сразу и лекцию провести, раз уж все слушают вас, повернув к преподавателю спины? Минус пятьдесят очков с Гриффиндора!»

Но Гарри не был гриффиндорцем, а Флитвик — Снейпом — и потому все закончилось тем, что профессор попросил каждого из их маленькой компании показать разученные движения.

Гарри с легкостью продемонстрировал пас, двое проделали что-то отдаленно похожее, а Джеймс просто нарисовал в воздухе восьмерку, на что получил едва слышное: «Магловский идиот — это ты».

Флитвик покачал головой:

— Так не пойдет! Совершенно неправильно! А вот у мистера Дурсля все получилось прекрасно, просто превосходно! Вот, кто внимательнее всех слушал занятие! Гарри, не могли бы вы еще раз продемонстрировать движение?

Гарри смущенно повторил жест под взглядом десятков глаз первокурсников. Флитвику мало было незаслуженной похвалы — он ему похлопал, после чего готовому провалиться сквозь землю Гарри рукоплескал весь зал.

Впрочем, как ни странно, к этому он уже привык: в его мире люди просили у него автографы за то, чего он даже не делал. Намеренно, по крайней мере.

Убегая от преследующих его детских взглядов, Гарри первым покинул аудиторию.

Одберт, как и говорил, встретил его в коридоре. Он поинтересовался его цветом лица и довел до кабинета профессора Биннса, где пожелал «интересных занятий историей магии».

— Боюсь, слушать про гоблинские войны — не самое интересное занятие, — вздохнул Гарри обреченно.

«В очередной раз».

Одберт вскинул брови:

— Ты зря недооцениваешь гоблинские войны, — Гарри хотел было извиниться, поняв, какую неловкость только что сказал, но полугоблин не дал ему вставить и слова: — В Хогвартсе неинтересно про них слушать только потому, что волшебникам неправильно их преподают! Рассказывают много, но не объясняют причин! Большинство студентов Хогвартса даже не знает, что волшебники находятся на пороге новой гоблинской войны!

Гарри был удивлен как пылкостью соседа, так и тем, что он сказал. Заметив интерес собеседника, Одберт отвел Гарри в нишу у рыцарских доспехов, наложил звукоизоляционные чары и продолжил:

— Скоро будет еще одна война: Волдеморт национализирует Гринготтс, отбирая у гоблинов рабочие места и заменяя гоббледук английским.

Он посматривал на свои наручные часы и на проходящих мимо студентов:

— Ты не услышишь этого на занятиях по истории, Гарри, но гоблины считают Волдеморта расистом, проводящим чистку. Они недовольны его правлением. А сколько еще таких видов? Сам я только второй год в Хогвартсе, а уже столкнулся с тем, как тут относятся к волшебным существам. В Ильверморни, — он посмотрел на Гарри, — ну, то есть в магической Америке, все по-другому! Мне бы успеть выпуститься из Хогвартса до начала войны.

Гарри это встревожило.

— Зачем ты сюда перевелся, если в Ильверморни лучше относятся к волшебным существам? Нельзя ли перевестись обратно? — неловко поинтересовался он.

Одберт сделал неопределенный жест рукой:

— Мама хотела, чтобы я учился в лучшей магической школе, раз уж мне дозволено иметь волшебную палочку.

Он снова скосил взгляд на часы:

— У меня еще десять минут до занятия. Это даже хорошо, что ты еще не был на истории: тебе не успели испортить впечатление словоблудством.

Гарри кисло улыбнулся.

— Гоблинам и раньше нельзя было иметь волшебных палочек, равно как и посещать Хогвартс, но многие надеялись, что с приходом Темного Лорда все изменится. А в итоге он, как и все люди, делает все только для людей. Только теперь «людьми» стали считать сквибов и перестали — всех с примесью магической крови, — Одберт скривил лицо. — Этим сквибам никогда и не были нужны ни Хогвартс, ни весь магический мир.

Гарри не мог не отметить скрытое презрение в голосе соседа:

— Ты считаешь, это плохо, что с нами учатся сквибы?

Одберт нахмурился:

— Я считаю, это плохо, что ни их, ни нас не спросили. Ты, наверное, встретил улыбающихся ребят и подумал, что их все устраивает. Ха, это далеко не так: они оторваны от мира маглов, где их считают нормальными. Здесь же к ним относятся, как к больным. И, по сути, так и есть, — Гарри поднял бровь на такой выпад соседа. — Сквиб, он все равно что слепой магл: всем его жаль, но они чувствуют над ним превосходство. Представляешь, каково им тут жить?

— Ну и позиция у тебя, конечно, — покачал головой Гарри и тут же невольно вспомнил слова Долорес: «Я была бы не против жить в мире маглов».