VIII (2/2)

— Не случилось бы там чего, не дай господи! — пробормотал он, после чего решил наконец-таки подняться наверх и все узнать. В конце концов он же не чужой тут, он — муж и отец, и он имеет полное право знать, что с его женой и ребенком!

Петр не успел подумать о том, что сделает с этим проходимцем-доктором и всеми прочими, ежели что-то пошло не так, потому что на лестнице появилась Натали. Она легко сбежала вниз по ступенькам, взглянула на Петра Ивановича и устало вздохнула.

— Ну, что там? — спросил он у невестки, вглядываясь в ее лицо.

Натали улыбнулась, отчего лицо буквально преобразилось, сделавшись еще красивее:

— Все хорошо, Петр Иванович. Мальчик у вас. Такой славный! Лариса Викторовна очень просила позвать вас. Говорит, ваш сын хочет с вами познакомиться.

— А уж я-то как хочу! — рассмеялся Петр.

Обняв невестку и расцеловав ее в обще щеки, он бросился наверх.

***</p>

Натали будто бы передалась радость свёкра, она неожиданно легко рассмеялась и отправилась в гостиную к отцу.

— Ну, вот, — отец также поцеловал ее и прижал к груди, — слава тебе, Господи!

— Мальчик здоров, с ним все хорошо, — сказала Натали. — Лариса Викторовна тоже чувствует себя превосходно, хотя, разумеется, она очень устала.

— Что ж, значит, мне теперь пора и честь знать. Вот только хотелось бы прежде увидеть своего будущего крестника.

Натали улыбнулась: отец с Петром Ивановичем давно уж условились, что как только ребенок Петра Ивановича увидит свет, и придет пора его крестить, крестным станет Александр Васильевич. Петр Иванович дал ее отцу слово и всякий раз подчеркивал, что это — дело решенное, равно как и имя малыша. В разговорах с Ларисой Викторовной Петр Иванович всегда называл их будущего ребенка Львом Петровичем. Разумеется, неизменно прибавлял он, ежели родится сын.

Натали лично приняла мальчика из рук Павлины, которая помогала своей матери и врачу обтереть и запеленать его, и передала его матери.

— Ну, вот, — тихо проговорила она, — теперь иди к своей маме, маленький. Тебя все здесь будут любить, не сомневайся!

— Спасибо, — отозвалась Лариса, — теперь бы Петра Ивановича позвать сюда! Пусть он тоже его увидит. Он так ждал…

— Сейчас, — кивнула Натали, — я сама схожу. Только вот прослежу, чтобы здесь прибрались как следует да Семена Аркадьевича провожу.

Лариса вновь подняла на нее взгляд, полный благодарности.

Странно, но Натали больше не чувствовала к этой женщине ни тени неприязни. Она испарилась за те несколько часов, пока Натали сидела подле Ларисы, время от времени брала ее за руку, чтобы хоть немного поддержать. Лариса, вне себя от боли, начинала время от времени плакать, звала Петра Ивановича и повторяла, что не хочет умереть, не попрощавшись с ним. Натали было ее неимоверно жаль, поскольку она прекрасно понимала, как Лариса себя чувствует. Сама Натали точно так же мучилась от боли и страха, что вот-вот умрет и не увидит больше ни Грига, ни своего ребенка. Да, конечно, это были беспочвенные страхи, но в ту минуту Натали попросту не могла мыслить здраво.

Кто знает, как в дальнейшем сложатся их отношения с супругой Петра Ивановича, но сейчас Натали вовсе не хотелось враждовать с ней и соревноваться, кто главней. Право слово, это было каким-то ребячеством и нынче вспоминалось лишь со снисходительной улыбкой.

Когда же Натали взяла на руки ребенка, то и вовсе не чувствовала ничего, кроме безграничной нежности, потому что мальчик был так трогателен, мил и беззащитен. Да, конечно, Натали и сама хотела поначалу сына, но Павлина сказала правду: один Бог решает, кого послать родителям в знак благословения. И теперь ее дочь и маленький Лёвушка вырастут вместе, и они непременно будут любить друг друга, как сама Натали любит своего брата Николя. А то, что Григ говорит иногда о наследстве, мол, его отец отдаст теперь все своему новому ребенку от Ларисы, так это, скорее всего, глупости. Петр Иванович очень любит Еленочку. Натали не слепая, она прекрасно видит, как он смотрит на малышку, как говорит с нею, улыбается ей, и потому никогда ее не обидит.

Натали снова поднялась наверх, встала на пороге и некоторое время наблюдала, как ее свёкор подошел к постели Ларисы, провел ладонью по ее волосам, что-то ласково прошептал ей на ухо, отчего она тихо засмеялась. Потом он поцеловал Ларису и взял своего сынишку на руки. Глаза Петра Ивановича ярко заблестели при этом, он поцеловал Лёвушку и вновь аккуратно передал его Ларисе.

Натали тяжело вздохнула: ах, если бы Григ точно так же находился при ней в тот день, когда родилась Еленочка. Но он быстро позвал Орысю и оставил их в комнате одних.Вот бы он смотрел на дочку с такой же нежностью, с какой Петр Иванович сейчас смотрел на Лёвушку. Он же просто взял ее на руки и внимательно разглядывал, словно не мог поверить, настоящая ли она. Ах, если бы Григ целовал и обнимал Натали так же, как его отец свою жену. Если бы он хотя бы раз ласково назвал Натали «милая» или «сердце мое». Григ же называл ее только по имени, ну, или при гостях, изредка — «дорогая». Но это ведь просто дань этикету…

Иногда Натали казалось, что Григ совсем не любит ее, и от этого ей хотелось кричать так сильно, будто ее резали на части. А тут еще и ее давние подозрения вновь подняли голову, неужели же все правда?!

Когда Лидия рассказала Натали, что видела Грига в театре в обществе бывшей крепостной Китти, Натали не поверила своим ушам. Потом она хорошенько все обдумала и решила не поддаваться панике. Может быть, Григ и впрямь навестил эту девушку, ведь она много лет жила в Червинке, Анна Львовна любила ее как свою дочь. Потом Натали решила, что даже если Григ и завел интрижку, она ни за что не станет опускать руки и отобьет его у соперницы. Для этой цели она шла на всевозможные ухищрения: сказывалась больной (пришлось даже Семена Аркадьевича призвать на помощь), выучилась готовить любимые лакомства мужа, старалась во всем угождать ему. Но в последнее время, особенно после рождения дочки, Натали все яснее ощущала, что несмотря на то, что Григ все время находится подле нее, он — не с ней. Мыслями он где-то далеко…

Это несправедливо, твердила себе Натали, она ведь без ума от своего мужа, и он обязан быть с нею и любить ее! Будь что будет, но она никому и никогда его не отдаст, чего бы ей это ни стоило.

Почувствовав вдруг смертельную усталость, Натали вышла из комнаты Петра Ивановича и Ларисы. На пороге она столкнулась со своим отцом и пропустила его вперед: Александр Васильевич поспешил поздравить Петра Ивановича и Ларису Викторовну.

Натали улыбнулась: вся семья в сборе. Хотя… она поняла вдруг, кого же здесь не хватает.

— Кстати, Дарина, — окликнула она горничную, которая как раз возвращалась в комнату, узнать, не нужно ли чего-нибудь господам, — а… где Григорий Петрович?

Дарина лишь руками развела:

— Простите, пани, я его не видала, я ж здесь все время была, при пани Ларисе Викторовне!

Натали прошлась по комнатам, заглянула в детскую: Еленочка спала, ее кормилица, как и полагается, сидела подле нее.

Затем Натали спустилась вниз, зашла на кухню, но нигде не смогла найти своего мужа.

— Тихон! — позвала она лакея, вернувшись в переднюю.

— Пани! — поклонился ей Тихон.

— Скажи, ты не видел Григория Петровича?

— Так, пани, уехали они-с! Давно уже.

— И его до сих пор нет?

— Покуда еще не вернулся.

— Но куда он мог поехать, ведь уже глубокая ночь!

— Марко говорит, что пан приказал коляску ему подать, мол, надобно ему в Нежин.

— Ладно, — махнула рукой Натали. — Ступай.

В Нежин, значит… Уехал, никому не сказавшись, и до сих пор не вернулся!

Натали не выдержала: это уже слишком. Она без сил опустилась на ступеньку и, закрыв лицо руками, расплакалась.