III (2/2)

— Вы, — у Лидии перехватило дыхание, — вы решились бы…

— Решился! — кивнул Мишель.

— Так забудьте обо всем! — пылко воскликнула она. — Люби меня, Мишенька, потому что я… я не могу без тебя!

Она первая бросилась ему на шею и принялась целовать, а после настояла на том, что им необходимо уединиться в укромном месте.

К тому времени Лидия уже прекрасно знала, чем отец занимался с ее гувернантками. Случалось, она тайком пробиралась к его спальне и прилипала к замочной скважине, наблюдая за всем, что там происходило. Ей было одновременно и стыдно, и любопытно. Эта сторона жизни, тайная и запретная до поры до времени для юной девушки, так и манила ее. Вот она и решила, если так можно выразиться, распробовать как следует сей запретный плод.

Мишель не верил своему счастью. Он увлек Лидди на сеновал, ласкал и целовал ее, уверяя, что их любовь отныне ничто не сможет уничтожить, и они всегда будут вместе. Он увезет возлюбленную в Париж, и там они заживут счастливо. Каждое обещание он подкреплял поцелуем, постепенно раздевая свою «несравненную красавицу». Когда он, с превеликим трудом сняв с нее корсет, досадливо морщась, расправлялся с нижней юбкой, в сарай вошел пан Шефер. Кто уж предал их, Лидия так и не узнала…

Несчастного Мишеля пороли на конюшне до тех пор, пока спина его не превратилась в окровавленный кусок мяса, а сам он уже не мог кричать, сорвав горло. Потом его, полуживого бросили подле свинарника и оставили там умирать.

Что же касается Лидии, то ей отец надавал пощечин (рука у него, надобно сказать, ох, какая тяжелая была), за волосы оттащил в классную комнату, где стояла специально приготовленная скамья для наказаний. Он сам задрал дочери подол и высек розгами так, что Лидия потом без малого месяц не могла сидеть. После этого случая Иван Ильич и сплавил дочь в пансион, где были самые строгие правила.

С той поры Лидия дала себе зарок — никого не любить, но… слова своего так и не сдержала. Виной тому был сосед, Алеша Косач. Добрый, нежный, такой кроткий и такой… прекрасный! Казалось, за один только взгляд его голубых глаз и жизнь не жалко было отдать. Увидев его один раз на званом обеде у Дорошенко (Натали пригласила ее, помнится, по старой дружбе), Лидия вспомнила вдруг один случай из детства. На святки они с Натали гадали на суженого-ряженого, а когда бросили башмачок и вышли в коридор, Лидия, как положено, спросила имя у первого встречного — у мальчишки, что, как оглашенный, вбежал в дом. Звали его Алешей, он дружил с братом Натали и тоже гостил у них в ту пору. Лидия и уверилась тогда, что именно он станет ее мужем. И вот спустя много лет, они встретились вновь. Случай с Мишелем Эвре она к тому моменту почти позабыла, да и вообще, если вдуматься, это был просто ее каприз. Очень уж хотелось Лиде тогда стать взрослой. А вот Алешенька… Он действительно запал ей в сердце. Увы, Лидия не успела с ним объясниться, потому что он уехал на войну, а потом… Потом он и вовсе сошел с ума и решил жениться… на крепостной девке. Это ж насколько нужно себя не уважать! И добро бы девка та была ладная да красивая, хоть не так обидно было бы проиграть. Но там же попросту и смотреть-то не на что! Да где у Алешеньки глаза, скажите на милость?!

Когда он уехал на Кавказ, Лидия выплакала все глаза, а потом поклялась отомстить мерзавке Китти Вербицкой. Она даже явилась к хозяину этой дряни, к Петру Ивановичу Червинскому, и попросила продать ей девку. Она готова была выложить за нее хоть десять, а то и все пятнадцать тысяч золотом. К несчастью, она опоздала, Петр Иванович заявил, что он освободил Катерину, согласно воле своей покойной жены, которая при жизни своей опекала девицу и была к ней весьма привязана. Лидии оставалось лишь скрипеть зубами от злости.

Впрочем, она не оставила мыслей о мести, и тут вдруг судьба улыбнулась ей. На днях Лидия ездила по делам в нежинский банк, а после решила прогуляться. Путь ее лежал мимо театра, она остановилась у входа, разглядывала афиши и размышляла, а не выкупить ли ложу, дабы скоротать вечер в обществе Мельпомены. Тем более, что афиши обещали бенефис новой примы, некоей мадемуазель Батмановой, которая в прошлом сезоне блистала аж в самой Александринке. И тут вдруг Лидия увидела… бессовестную Вербицкую в обществе, ни много ни мало, Григория Петровича Червинского. Расфуфыренные, точно на бал у самого губернатора, они под ручку, вошли в театр.

Лидия на мгновение потеряла дар речи, но уже в следующую минуту у нее родился план: она знала, что нужно делать.

***</p>

— Ах, Лидди, душенька! — Натали вошла в гостиную и обняла свою дорогую подругу. — Что же ты совсем дорогу ко мне позабыла?

— Не ругай меня, Натали, милая, — покачала головой Лидия, — у меня в последнее время так много дел, просто вздохнуть некогда.

— Ты прямо как мой муж, — пробормотала себе под нос Натали. — Чаю? — спросила она.

— Не откажусь, — кивнула Лидия. — Как ты ладишь с… — Лидия на некоторое время задумалась, — со своей свекровью?

— Не говори мне о ней! — Натали чуть было не расплескала чай, принесенный верной Орысей. — Ты же знаешь, я эту женщину не выношу. Хвала небесам, они с Петром Ивановичем отбыли в Париж. Очень надеюсь, они там задержатся надолго. А еще лучше — навсегда!

— Пожалуй, так было бы лучше, — пожала плечами Лидия, помешивая чай. — Во всяком случае, ты стала бы здесь полноправной хозяйкой. Да! — Лидия отставила чашку. — Я же еще не поздравила тебя со скорым рождением наследника.

— Благодарю, душенька, но, — Натали вздохнула, — еще так долго ждать.

— Время летит быстро… А как поживает твой муж? — Лидия решила начать издалека.

— У него все хорошо, — быстро ответила Натали и тут же нахмурилась. — Хотя ты знаешь, Лидди, иногда я начинаю жалеть о том, что Петр Иванович уехал и оставил хозяйство на Грига.

— Вот как?

— Да, — дрогнувшим голосом произнесла Натали, — ведь теперь я его, можно сказать, совсем не вижу! Он вечно занят, у него столько дел. Он даже похудел от всех этих забот!

В ответ Лидия тяжело вздохнула:

— Натали, милая, поверь, — собравшись с духом, произнесла она, — мне очень горько, что я принесла тебе сегодня дурные вести, но…

— Что случилось? — встревожилась Натали.

— Это касается твоего мужа, Натали, — вкрадчиво проговорила Лидия. — Я… я просто не могу молчать, это было бы против нашей с тобой дружбы. Ты ведь мне, можно сказать, как сестра.

— Да говори же! — воскликнула Натали. — Что с Григом?!

— Ох, — покачала головой Лидия, — боюсь это тебе не понравится, но… Одним словом, я вчера видела его в театре. И он был не один!