Глава 35: Медуза. (1/2)

Бакуго тихо прикрывает за собой дверь, немедля покрываясь мурашками от холода. Киришима дышит ему в затылок как загнанная лошадь и шаркает ногами, как будто ему было тяжело их поднимать при ходьбе.

В помещении стоял лютый холод, несмотря на то, что на улице всё еще была осень и там было относительно тепло. В полумраке комнаты Катсуки мог разглядеть большую кровать, письменный стол, шкаф, маленькие металлические столики, поблескивающие по бокам кровати. Киришима скулит ему куда-то под ухо, мол, давай уйдём, пока нас не обнаружили, но Бакуго смело шлёт его в задницу. Чтоб он, Бакуго Катсуки, охотник на нечисть, да ещё и убегал от этой самой нечисти? Быстрее летом зелёный снег выпадет, чем такое произойдет.

Во всяком случае было очевидно, что в комнате они одни.

Катсуки проходит вглубь комнаты, ступая с деревянного пола на мягкий ковёр, который тут же заглушил шаги, точно зная, что эта трусиха Киришима идёт следом послушной собакой, куда ему ещё деваться. Охотник держит нож наготове, поближе прижимая его к себе, и озирается часто-часто, боясь пропустить любой шорох или движение.

— Баку… Правда, пойдём отсюда. Мамочка будет злиться, если узнает, что мы тут были. Она позовёт старших, а потом ты знаешь, что будет. Только рядом с тобой висеть буду ещё и я. И нам никто не поможет, пока мы не-

— Варежку свою закрой. Ты только шум поднимаешь своей болтовнёй.

Катсуки хотел ещё что-то сказать, но заткнулся, как только услышал скрип наверху. Он задрал голову, осматривая потолок, но ничего не смог на нём разглядеть. В дальнем углу вообще была непроглядная темень, поэтому, охотник предположил, что звук идёт именно оттуда.

— Не помню, чтобы Мамочка приглашала кого-то на уборку, пока её нет. Назовите имена и цель визита? — нежный девичий голос звонким эхом отражался от пустых стен, а Бакуго крепче сжал в руке рукоятку.

— Сперва покажись сама! — громко говорит Катсуки куда-то вверх, откуда предположительно говорила незнакомка.

— И зачем же мне это? Я могу просто позвать старших братьев и-

— «А»-Джиро! Киришима «А»-Джиро. Так меня зовут, — монстр старался держаться более храбрым, но в самом начале его голос всё равно дал петуха. — Мы действительно без приглашения и сейчас уйдем. Правда, Бакуго? Только не говори ничего стар-

Бакуго обрывает его, цепляя холодным пальцами маску на лице Эйджиро, и тянет на себя шипящего монстра, заставляя того для равновесия запрыгать на одной ноге и согнуться вслед за тянущей его рукой.

— Нет, не уйдем, — злобно шепчет охотник Киришиме, а после громко говорит уже не ему: — Эй, мерзавка! Если думаешь, что я тут шутки шутить пришёл — ошибаешься. Покажись-ка. Мне нужно узнать кое-что.

— Вот ещё. Зачем мне тебя слушать?

— А за тем, что если я сам тебя найду — глотку перережу без всяких вопросов, — и демонстративно сверкнул лезвием ножа, осматривая тёмные углы на наличие какого-либо подозрительного движения.

— Бакуго, мне это не нравится, — скулит снизу Киришима, пытаясь отцепить от маски на своём лице пальцы. Зубы от напряжения уже снова разнылись. — Это точно не Мамочка, это не её голос. Пойдем в другое место поищем? — Бакуго тянет маску уже наверх, заставляя Киришиму разогнуться и заохать от болевой пульсации в дёснах.

— Мерзавка, знаешь, где эта ваша Мамочка? Надо бы кое-что с ней обсудить с глазу на глаз.

— Я не мерзавка, дикарь! Моё имя — Момо, я одна из средних дочерей нашей Мамочки. И я не вижу ни одной причины говорить тебе, чужак, где она.

— Ну и не говори, — отмахнулся Бакуго, наконец отцепляясь от маски, которую тут же начал поправлять Эйджиро, всё еще пыхтя от болезненных ощущений во рту. — Я сам её найду и… поболтаю. — Бакуго едва успел себя одёрнуть, прежде чем брякнуть, что он собрался её грохнуть и отрезать голову.

— А вы… собираетесь наружу?

— Куда ж ещё? Ты сосем дура, что ли? Ауч! — Бакуго за оскорбление девушки получил от Киришимы тычок острым локтём под рёбра, за что огрёб подзатыльник.

— О, может, с нами хочешь? — брякает Киришима Момо, тут же прикусывая язык. И вовремя, потому что ему снова прилетает подзатыльник, только сильнее, а следом горячий шёпот в замёрзшее ухо.

— Ты совсем сдурел?! — шипение Бакуго было похоже на далёкое жужжание роя злых ос, заставившее Киришиму поёжиться. — Какое «с нами»? Мне не нужен балласт на шее, в курсе? А если она поехавшая, как вы все?

— Мне кажется, что она нормальная. Я никого не знаю из своих сестёр по имени Момо, да и голос у неё незнакомый. Она может нам помочь, давай не будем отказывать ей. — осторожно пытается убедить Киришима Бакуго, ожидая, что его снова схватят за маску или того хуже — за горло над ошейником, но ничего такого. Ему только в лицо шипят змеёй.

— С каких пор есть «мы», а не «ты» и «я»? Ты где такой смелости набрался, щенок?

— В комнате для инициации, Бакуго. Может, тебе и неприятно, но я теперь с тобой. Ты со мной. Мы в одной лодке. Именно я выпустил тебя, хотя мог сделать что угодно, а не только ударить по лицу и попытаться откусить пальцы, понимаешь? Буквально что угодно. А вместо того, чтобы сказать мне «спасибо», ты снова меня держишь за кусок дерьма.

— Простите, предложение пойти с вами ещё в силе? — Момо уже стоит прямо перед ними, с любопытством разглядывая незнакомцев, которых до этого совершенно точно никогда не видела. — Я извиняюсь за то, что прервала вас. Просто мне со своего места не было слышно, о чём вы шепчетесь. — Бакуго только шикает на неё и показывает пальцами «дай нам ещё секунду».

— Я держу тебя за кусок дерьма не снова, а всё еще. Ты сам ответил себе: даже не смог откусить мне палец, слабак. — И Бакуго на этом ставит точку в их маленьком споре.

Киришима хочет ещё добавить что-то о том, что не смог этого сделать именно потому, что это был Бакуго, а не кто-то другой, но не стал. Эти пальцы гладили его по голове пару раз, агрессивно, но это было определенно одно из лучших ощущений в его жизни.

Момо оказывается довольно привлекательной девушкой, молодой, нежной, с чёрными волосами, собранными в хвост, тёмно-карими глазами, почти чёрными, но Киришима мог даже в полумраке разглядеть в них красный отблеск — принадлежность к Джиро. Она не врала, когда сказала, что она — одна из дочерей, но почему Киришима её никогда не видел?

Девушка куталась в шубку, пряча руки в муфте, но меж тем ноги её были обуты только в тапочки, показывая в носах бледные пальцы ног.

— Да, конечно! — скалит зубы в улыбке Киришима, но тут же прячет их, вспоминая, что не все теперь у него родные, а искусственные сильно выделяются на фоне своих, светлых. — А куда бы ты хотела пойти? Может, поесть?

— Я не знаю. А это далеко? — Момо в упор смотрит на Киришиму, полностью игнорируя существование Бакуго, которого это невероятно раздражало.

— Так. Киришима, рот закрыл и молчишь. А ты, — гавкает Катсуки в сторону девушки, которая даже не поменялась в лице от такой агрессии, — сидишь тут и не отсвечиваешь. Мне не нужен дармоед на шее.

— Я не дармоедка, — хмурится она, плотнее кутаясь в шубку. — Мамочка говорит, что я очень полезная.

— Это чем же?

— Если тебя смущает только моё присутствие, то я могу выйти наружу с ним, — кивает Момо на Киришиму, который тут же сдавленно икнул и покосился на Бакуго, — и слиться с окружением, чтоб меня никто не заметил.

Момо выуживает одну руку из муфты и показательно вытягивает её вперёд к парням. Ручка её тоненькая, маленькая, хрупкая, Киришима такие на своей памяти мог пересчитать по пальцам одной руки. Он почти без удивления смотрит, как её кожа будто пятнами покрывается, но на самом деле через неё Киришима видел пол и худые бледные ножки.

— Ого. Вы все тут ненормальные? — задает риторический вопрос Бакуго, почёсывая колючую щетину на подбородке. — В таком случае она полезнее, чем ты будешь.