Глава 34: Мятежник. (1/2)

Кью смотрит по сторонам — никого постороннего. Дождь моросит — холодный, мерзкий, ненужный, но неотъемлемый кусок осени. Небо тёмное, тяжёлое, мрачное, как состояние самого Кью.

Светлые чистые волосы начали мерзко завиваться от сырости. Аояма скривился, откинул назад начавшую его раздражать чёлку и сплюнул.

Зажатая в руке бумажка, которую он нашёл при том белобрысом, была страницей из книжки, одной из тех, которые не так давно расшифровывал Аояма. Из контекста было непонятно, из чьей она книжки, но и с вырванными листами их не так много. Кью подозревал, что она из Киришиминой. Интуиция это была или что-то иное — хрен знает. Просто чувство такое. И ничего радужного в этой странице не было.

Кью теперь ещё больше уверился в том, что всё делает правильно и давно пора этот абсурд заканчивать.

— Больше тут не безопасно, — говорит Аояма скорее себе, нежели кому-то из присутствующих. Всего их было сейчас девятнадцать: Кью присоединился к мятежникам, чтобы его в собственный план не вмешалась эта кучка детей и ничего не испортила. Вмешательство в дела Мамочки относительно их младшей сестры Момо пришлось отложить на несколько дней, пока мятежники и Кью обговаривали теперь уже общий план. Иида теперь тоже был с ними, хотя каждый из группы был крайне удивлён: один из самых преданных Мамочке людей отвернулся от неё. Это еще раз доказывало то, что старуха совсем с ума сошла. — Я на какое-то время занял Киришиму, так что он не вмешается. Так лучше. Вы узнали, где Мамочка держит Момо?

— Да, но… — подал голос Эф, натягивая капюшон мокрого плаща ниже на голову, пряча лицо от случайных свидетелей извне. — Возникли кое-какие трудности. Момо живёт практически в покоях Мамочки, за стеной, и почти никогда не выходит из здания. Мамочка строго за этим следит. Кажется, тот инцидент с первой успешной Медузой, пропавшей Тоору, повлиял на это. Теперь Мамочка держит удачный образец под замком.

— Продолжение проекта «Бессмертие» было лишь вопросом времени, — встревает Зет очень осторожно, всё еще боясь перебивать старших братьев. — Момо и Киришима давно вошли в период полового созревания, но накануне возобновления проекта Киришима сбежал по неизвестной причине. Это дало нам время собрать силы, но теперь, когда он вернулся… Думаю, времени не осталось вовсе. В ближайшие дни Мамочка возродит исследования.

— Не спешите, — теперь встревает в обсуждение Ашидо, которая присоединилась к мятежникам еще в самом начале зарождения недовольных противников Мамочки.

Конечно, все дети должны были бы восстать против создателя, но не все были готовы на это пойти. Все стоящие тут, все выжившие, вышедшие из яслей, все они были жертвами экспериментов. Их накачивали сыворотками, созданными из животных, насекомых и рептилий, кого-то пытались обратить в растение. Выжили очень немногие, но выжившие и окрепшие обрели свою силу. Ашидо не гордилась своей внешностью и силой из-за этих экспериментов, но деваться ей было некуда.

— О чём ты? — Кью нетерпеливо кривит губы, поглядывая из-под мокрого капюшона, по которому всё еще барабанил дождь, на Ашидо.

— Киришима снова сбежит, — твёрдо говорит Ашидо, посматривая в сторону здания, где находилась комната «инициации», где побывал каждый из них и где сейчас был связан чужеземец. — Я уверена. Тем более сейчас, когда он находится наедине с тем, кто его сюда привёл. Ему нет смысла тут оставаться. А не будет Киришимы, то и Момо не пострадает. Мне так кажется.

— Не будет этого, так Мама создаст ещё одного, — говорит кто-то из толпы, но Кью не может вспомнить обладателя девичьего голоса. — Нужно устранить её саму.

— У неё не получится… — Аояма сдерживает в себе порыв вынуть лезвия из держателей и приставить их к горлу того, кто сказал об устранении Мамочки. Не этим сосункам лезть в такое дело. Кью озаряет догадка и он резко поворачивает голову к Эф. — По крайней мере не ближайшие годы, а может и десятилетие. Каждый из нас получил способность от какого-то животного благодаря экспериментам, но только Киришима был подвержен пыткам дважды, потому что не бывает такого животного, который источает сильный афродизиак. Ей пришлось провернуть этот ужас дважды. — Эф хмурится, но в глазах его Аояма читает полное понимание того, что он слышит.

— А так же киришимин «дефект», — начинает говорить Токоями, но Кью заканчивает за него.

— Непослушание. В записях о Тодороки тоже было сказано о подобном дефекте. Ярко выраженном, но меж тем он всё еще преданный пёс Мамочки. Значит, по своей воле?

— Не хотелось бы так думать, — Ашидо припоминает книжечки, которые принёс им из архива Кью. — Даби самый старший, после «О»-Джиро, и сильный из нас. Кажется, ему подсаживали сыворотки аж троих животных. Вследствие чего его тело не выдержало и пришлось его по кускам собирать, но даже так он выжил и всё еще исполняет её приказы. Может, у него свои причины так делать? Или он просто больной на всю голову.

— Во всяком случае от него уже который месяц ни слуху, ни духу, — подытоживает Аояма.

Аояма буквально на днях, кажется, полностью узнал о том, чего Мамочка добивалась на самом деле, собирая всех этих несчастных детей в одном месте, скрещивая их с разными животными и насекомыми, выделяя их сильнейшие стороны и заставляя появляться на свет ещё более безобразных чудовищ, чем они сами, чтобы они начали работать на человека, хотя даже людьми их, детей, уже нельзя было назвать. Они были монстрами, рождёнными людьми, но оставившие своё человеческий вид по прихоти одного гениального, но безумного человека — их названной Матери.

Мамочка желала бессмертия.

Все те, кто не относился к проектам «Медуза» и «Феромоны», были лишь подопытными в других областях, но главные силы были сосредоточены на двух проектах. Мамочке не удалось найти существо, которое бы было бессмертно само по себе, но она нашла выход. Опыты на людях. На детях.

Она сумела узнать и найти бессмертное существо — медузу, которая была бессмертной лишь до тех пор, пока омолаживала клетки своего тела во время спаривания, будто отматывала своё время назад. Этого было недостаточно Мамочке, но это было лучшее, что она могла бы отыскать. Первая «Медуза» Тоору была успешным продуктом, но не до конца совершенным. Девочка-подросток переняла от медузы больше её маскировочные свойства, нежели главную способность — самоомоложение, но даже это было чудом. Побочным эффектом было то, что продукт почти полностью утратила своё либидо.

Второй частью огромной работы стала разработка «лекарства» от побочного эффекта. Так появился проект «Феромоны». И так появился Киришима, единственный переживший инъекцию сыворотки с кашалотом и с бабочкой, которая испускала феромоны для привлечения самцов. Был крохотный шанс, что из всего многообразия особенностей животного и насекомого Киришиме достанутся именно эти способности, но тут, кажется, сам Господь Бог благословил опыты этой сумасшедшей женщины.

Практически сразу после этого девочка исчезла.

Но каким-то чудом на замену ей быстро появилась Момо (была огромная вероятность, что опыты над девочками проводились в одно время, но Тоору хотя бы росла в яслях с остальными), которая получила именно ту особенность медузы, которая и была нужна Мамочке; побочный эффект повторился и тут. На беду мамочки у подрастающего тогда Киришимы возникли… проблемы. Он не мог использовать свою силу. Она у него была, но у него не получалось её выпускать по своей прихоти.

Тогда в рамках проекта было начато исследование, которое смогло бы найти катализатор, активирующий способность насильно.

Как только Саббат, катализатор, был завершён, он исчез так же неожиданно, как первая Медуза.

И все эти смерти, страдание и боль были только ради того, чтобы одна поехавшая старуха смогла в конце концов поставить эксперимент на себе: самой стать «Медузой», когда процедура станет достаточно стабильной и безопасной, чтобы наконец обрести, пусть несовершенное, но бессмертие.

Кью давно начал подозревать, что трупы в яме в ангаре — не просто так, какие-то даже были свежие. Значит, что эксперименты не прекращаются и по сей день, просто Аояма никогда не обращал на это внимание. Он был эгоистом, этого не отнять, но меж тем даже у него болела душа за детей, которые умирали здесь, как мухи. Даже он сам однажды стал просто расходным материалом. Это пора было заканчивать.

***

Даби кричит вслед Оджиро, что сейчас шнурок на штанах подвяжет и нагонит.

Ночь хоть и летняя, а всё же холодная.

Он смотрит под ноги, где по влажной траве от света луны скачут блёстки, и ногой размазывает эту влажность, как жир по сковороде. Оджиро уходит, не оборачиваясь. Даби слышит, как в темноте шлёпают его лёгкие шаги, всё удаляясь, и наконец свободно выдыхает, зализывая пятернёй потные сальные волосы.

Тоору сидит тихо, как мышь, спрятавшись в траве. Её маскировочная способность проявилась сама собой в такой нужный момент, а «Оу» ничего даже понять не успел. Да и какая ему разница?

— Этот выродок… — шепчет одними губами Даби, в темноту подавая руку. Маленькая девичья ладошка хватается за неё почти отчаянно. — Как и договорились, уматывай отсюда, если жизнь дорога. У ворот в Нингу тебя ждёт извозчик. Я ему хорошо заплатил, так что беги отсюда, не оборачиваясь.

— Б-брат, но как же-