Глава 33: Месть. (1/2)

Голубой свет бьёт по мозгам. Наотмашь.

Эйджиро первые секунды пялится в никуда, пока не привыкает к тёмному помещению с тусклым и холодным голубым освещением. Фантомные болевые спазмы в запястьях заставляют непроизвольно сжимать и разжимать кулаки, чтобы чувствовать ледяные и чутка бледные пальцы. Кончик носа тоже похолодел, но на это как-то особо внимания не обращалось.

В глубине комнаты между двух широко расставленных столбов висело что-то отдалённо похожее на человека. Руки заломлены, ноги подогнуты и мелко трясутся, из-за чего тело покачивается, а это и правда было тело — Киришима подошёл поближе.

Чтобы разглядеть, кто это, потребовались усилия. Прежде светлые и немного блестящие, грубые, как проволока, волосы сейчас были вымазаны в чёрной субстанции. Скорее всего, в крови. Эйджиро потёр грубым ребром указательного пальца собственные закрытые глаза, чтоб убедиться, что это не галлюцинация или игра света.

Бакуго — а это совершенно точно был он — был без сознания. Может, просто задремал. Киришима осторожно отошёл на шаг.

Вовремя, потому что Бакуго проснулся, с шипением подняв голову. Взгляд чертовски замученный, но между тем такой же проникновенно дерзкий и бесстрашный. Даже в таком положении сохраняет остатки гордости. Подавлен, но не сломлен.

— А, это ты. Пришёл поглумиться? — Голос у Катсуки хриплый, сухой и трещащий, как обезвоженная земля. Даже Киришиме от его звучания захотелось пить.

Киришима не нашёлся, что сказать.

Кью просто зашвырнул его сюда и сказал не высовываться ни при каких делах. Это пугало, но желание выходить вон почему-то так и не появлялось. К чёрту.

Молчание немного затянулось. Бакуго, казалось, снова отошёл куда-то в себя, опустив голову и давая возможность Киришиме не отвечать. Или просто у него совершенно не было сил на что-то ещё.

Киришима постоял, помялся. Было неловко. При том, что сейчас Катсуки не представлял никакой угрозы абсолютно. Скорее, напоминал праздничное чучело.

Чучело?..

Это слово эхом ударилось о стенки его черепа, будто тот был внутри совершенно пустым. Чучело. Забавно до дрожи. Киришима не контролирует собственную мимику, а потому потрескавшиеся сухие губы сами по себе растягиваются в улыбке настолько, насколько возможно. Кожа на губах лопается, трещины заполняются кровью — больно — и щипать начинает. Щёки чертовски ноют, но улыбка не сползает. Как нельзя кстати Киришима припоминает должок. И проводит горячим языком по ряду зубов, тщательно при этом ощупывая бронзовые зубы, на месте которых раньше были настоящие, его собственные.

Дёсны до сих пор по-тупому болят.

Эйджиро отходит в тень, в ту сторону, с которой пришёл, чтобы поднять с пола холщовый мешок с вещами Бакуго. Там, на самом дне, лежало то, что принадлежало Киришиме. Чёрная маска, добытая… Казалось бы, годы назад, а не жалкие недели. Разбросанные по полу вещи, деньги и оружие собирать никто не собирался. Больно надо. Зато маска, как влитая, села на лицо. Она больше напоминала те маски, которые надевали богатые на своих собак, ибо обычно ошейника не хватало, чтобы удержать злобную псину от возможности цапнуть зубами чей-нибудь зад. Киришиме это было не то чтобы интересно… Скорее, это было просто символично. Почему он резко о ней вспомнил? Да пойди разбери. Возможно, только из желания напомнить и себе и Бакуго, что собаки тоже хищники.

Первый удар получился слабым. Кулак дрожал, но даже этого хватило, чтобы голова Катсуки мотнулась в сторону, а сам он уже через секунду попытался откусить чужую руку. Взгляд огнём горел, равно как и скула, которая должна была уже скоро налиться синим.

— Ах ты вшивая дворняга, а ну иди сюда! — Бакуго рвётся вперёд, но затёкшее в одном положении тело подводит, руки гудят, ноги сводит судорогой. Приходится отступить. — Я порву тебя, только подойди…

— Да что ты говоришь? Ты беспомощнее ребёнка… — Киришима, не обращая внимания на угрозу, подходит на шаг, но так, чтобы Катсуки всё ещё не мог дотянуться до него. Желание избить охотника до полусмерти потихоньку испаряется. Но только на какое-то время. Эйджиро вспоминает свои обиды. Один раз он уже выплеснул всё это на Оджиро, всадив кинжал в его горло. К глотке подкатывала знакомая острая волна. — Знаешь, как долго я мечтал увидеть тебя таким? Ты, несомненно, сильный, гордый, властный… — с каждым словом, что с хрипом выкатывались из горла, Киришима подходил на шаг ближе, но даже сокращённая дистанция почему-то не давала повода Бакуго снова сделать рывок и зубами добраться до монстра. Эйджиро сейчас выглядит не таким тощим и замученным, не таким маленьким и подавленным, а большим и могущественным, готовым задавить человека перед собой. — … но я мечтал увидеть тебя слабым, сломленным, ничтожным. Прямо как я, не так ли?

Эйджиро собирает жёсткую заляпанную чёлку в кулак, запрокидывает голову, насколько позволяет шея Катсуки, и вгрызается в чужой рот, царапая зубами сухую кожу вокруг губ и слизывая кровь. Киришима загнанно дышит прямо в чужой рот, смотрит в зеркально-красные глаза напротив и медлит буквально секунду. Этой секунды хватает с лихвой, чтобы Бакуго прокусил чужую губу, а потом за это получил стоны боли и смачную пощёчину по нетронутой щеке.

Катсуки довольный собой скалит зубы. Губы в крови измазаны — своей и чужой, но его устраивает почти всё.

Когда уже привычный жар поднимается от живота к груди, сердце Бакуго пропускает удар. А он уже и забыл об этой «чертовщине». Вот уж с чем Бакуго хотел сталкиваться меньше, чем с выблядком Тодороки, так это с дьявольщиной Киришимы. Бакуго задержал дыхание, чтоб не чувствовать, не принимать. Надолго не хватило, пришлось выдохнуть и вдохнуть ещё раз, но было уже поздно.

— В чём дело? Где твоя смелость, Катсуки? — с хрипотцой шепчет Киришима, смелее хватая чуть размякшего Бакуго за подбородок и поднимая голову вверх.

Отвечать охотник не собирался. Он чувствовал, как начинает закипать кровь в венах от возбуждения и как мутнеет рассудок. Зараза. Он понимал, что ничего путного из его горла не вылезет, если он попытается ответить, но во взгляд постарался вложить обещание смерти, как только представится возможность. Эйджиро уловил верно, на рефлексах шарахнувшись в сторону. Он знал этот взгляд с первой встречи в Скаме и… ничего хорошего он не сулил. Монстр только позже понял, что в таком положении и состоянии Катсуки ему совершенно ничего не сделает. Это немного расслабило. Киришима вернулся и присел перед Бакуго, чтобы быть пониже его, но при этом смотреть прямо в лицо.

— Значит, горд слишком? Хорошо. Как насчёт небольшой… игры? Ты выбил мне, помнится, два зуба, сломал нос, унижал… Я безумно тебе благодарен и хочу отплатить тем же, — с улыбкой заявил Киришима, поднимаясь на ноги. Катсуки прошибла невольная секундная дрожь. — Но не совсем. Как насчёт того, что я буду медленно откусывать тебе пальцы, а потом пришивать обратно? Работать они вряд ли будут, но я же верну их на место, не так ли?