Глава 25: Путь. (2/2)
Бакуго же, уже осмотрев просторы, которые ночью было не особо видно, у реки надрал камыша, где-то добыл мох и отдал всё это на съедение лошади. Теперь бы и самому Бакуго что-нибудь надо было перехватить. Запасы вяленого мяса куда-то неожиданно делись — Бакуго даже догадывался, куда, — но решил промолчать, не желая выслушивать блеяние его попутчика, который сейчас, к слову, раздевался на берегу реки. Нет, вымыться — замечательная идея, но вот сомневаться в том, что вода прямо-таки не ахти температурой, не приходилось. Катсуки вздохнул, глянул последний раз на Киришиму, затем на лениво жующую камыш лошадь и поплёлся в сторону поля. Кто-то же должен был позаботиться о еде.
Впрочем, волноваться особо не пришлось. Бакуго вернулся достаточно скоро с грязными по локоть руками, но довольный. Нарыл немного картофеля и щавеля, один лист которого уже жевал на ходу. Кислый вкус во рту бодрил не хуже холодной воды. Киришима же уже, явно не желая терять попусту время, развёл костёр, обложив его камнями, и жарил рыбу, предварительно надев её на раздобытую палочку. Катсуки скептически посмотрел на эту картину раздумывая о некоторых вещах. Каким образом этот идиот умудрился поймать рыбу, додумался ли её выпотрошить или хотя бы почистить от чешуи, и можно ли её вообще есть. Кто знает, что жрала эта рыба и что в реке водится вообще.
Бакуго, не долго думая, швырнул картофелины в горячую золу, а сам потопал мыть руки от земли.
Впрочем, ели эти двое всё равно одну печёную картошку с солью, потому что у обеих рыбёшек, которых выловил Киришима, было полное брюхо солитёров. Даже выпотороши их, вряд ли они рискнули бы её есть. Зато Бакуго сразу стало понятно, как этот недоумок их поймал.
В путь отправились они только после полудня. Эйджиро сказал, что, если ехать по дороге, то попадут они прямиком в городок Левар, который славится своими пивоварами, а оттуда уже дорога ведёт прямо в Нингу. Но так же можно ехать по прямой, объезжая Левар. Тогда до Нинги они бы добрались всего дней за семь-восемь обычным ходом. Если останавливаться хотя бы на ночь в Леваре, то путь составит где-то дней четырнадцать. Как бы скоро Бакуго не хотел попасть в Нингу, но лошадь не выдержала бы такого долгого пути без должного отдыха и нормальной еды, а судя по карте, вне дороги их ждут только поля и болота. Такой себе путь.
— Ну, на самом деле болота почти все пересохли, — развёл руками Киришима, пальцами левой чуть не заехав в глаз Бакуго, и поспешил прибрать свои грабли, пока Катсуки не надумал их откусить. — Я, когда из дома бежал, проходил там. Но в Левар заехать тоже неплохо. Там такое классное пиво продают… — мечтательно протянул Киришима, выгибая спину и подставляя лицо тёплому ветру. — Я там был всего один раз, года четыре назад. На вылазке. Надо было грохнуть одну старуху и обчистить её, а я с перепугу ужрался в таверне. Но оно того стоило. В итоге Ашидо за меня всё сделала и никому не сказала. Вот времена-то были…
— А старуху-то за что? — безучастно поинтересовался Катсуки. Ему не было интересно, но почему бы и нет. Эйджиро от осознания того, что Бакуго его даже слушает, поперхнулся собственной слюной.
— Приказ был такой. Мы не особо интересовались. — Эйджиро пожал плечами. — Я тогда так перепугался, что нечаянно дал волю силе, а старушка меня чуть не оседлала. Я сбежал и напился. Стрёмно было. — Киришима снова пожал плечами, сел к Бакуго спиной, закидывая правую ногу на облучок, и откинулся на плечо Бакуго.
— А сколько лет старушке было? — Бакуго слабо хлестнул поводьями и зевнул. Когда почувствовал вес на своём плече, то присмотрелся краем глаза и рыкнул на безобразника, чтоб сел нормально, пока Бакуго его из повозки не выкинул. Киришима сел, но отодвигаться не стал, всё ещё касаясь своим коленом колена Бакуго.
— Тридцать восемь, вроде.
— И правда старуха. У тебя бы точно не встал на неё.
— Оо, она была такая старая и худая, что смотреть тошно. У тебя бы тоже не встал, — с довольной улыбкой ответил Киришима, счастливый, что смог как-то подколоть Бакуго. Пусть и не особо удачно, наверное. — Зато на меня…
— Рот закрой, — отрезал Бакуго, совершенно не кстати вспоминая их первую встречу в Скаме. — Без твоей паршивой бесовщины на тебя вообще никто не позарится.
— Обидно вообще-то. Я, знаешь ли, в самом расцвете сил, — Киришима ничуть не обиделся на самом деле, при этом сгибая одну руку в локте и напрягая её, намереваясь показать какие-никакие мышцы.
— Тебе пора уже могилу рыть, старый маразматик, — Бакуго хищно и довольно улыбнулся краем губ, подстёгивая лошадь.
Эйджиро не рискнул указать на тот факт, что они с Бакуго одногодки почти, только показал тому свои зубы, растянув губы в улыбке. Два зуба были металлическими. Бакуго быстро отвёл взгляд, заталкивая лёгкое покалывание чувства вины туда, откуда оно полезло.
***
В помещении стоял гомон. Дети разных возрастов за обе щёки уплетали суп, попутно успевая переговариваться между собой. Три длинных стола были облюбованы детьми уже как минут семь, а шум не торопился стихать. В воздухе витал запах бульона и капусты, а также свежего хлеба. Несмотря на то, что Аояма ел последний раз вчера днём, успешно скормив свой ужин и завтрак кому-то из более прожорливых братьев, суп в себя залить пришлось.
Уже вторую неделю, — Аояма был не уверен, — его преследовали кошмары во снах, а во время бодрствования — фантомный запах гнилого мяса, жужжание роя мух, а краем глаза можно было разглядеть в ещё тёплом хлебе опарышей. Мясо «Кью» есть уже просто не мог. Да что там есть — смотреть.
Лицо давно осунулось, а под глазами залегли тени — сказывался постоянный стресс и недосып. Казалось, что даже волосы больше не лоснились, как раньше.
Кусок хлеба просто не лез в горло. Кто-то из соседей по столу, к счастью, стащил его себе.
Аояма отодвинул пустую тарелку от себя почти в середину стола, сложил руки на него и уложил голову на руки. Ужасно хотелось спать, но каждый раз, как парень закрывал глаза, перед ним вставала картина того, что он видел там, во тьме. Детские трупы, кровь, черви, мухи…
Кью затошнило, а суп уже подступил к горлу. Пришлось судорожно сглотнуть и открыть глаза. Какого чёрта он вообще полез туда? О, сколько раз за всё это время он спрашивал у себя это. Действительно много, но ответ был один и… Это ничерта не нравилось ему. Ответов он не нашёл, нажил только нервный срыв и стресс. Бумажка с непонятным кодом, найденная в комнате Мамы, зловещим жаром давила на его мозг из нагрудного кармана.
Аояма поднял голову, привычным жестом прилизал жёсткую чёлку и вылез из-за стола, забирая свою тарелку, по которой тут же прогремела его собственная ложка. Он не успел дойти до стола, куда вся посуда и скидывалась, как его остановила чья-то большая рука, схватившая его за плечо. Аояма почти подпрыгнул, и подпрыгнул бы, если бы рука буквально не придавливала его к земле, но вот оглушительный пульс сердца, который заклокотал и в горле, и в ушах, и под рёбрами, никто не держал. Скосив взгляд на пальцы, парень немного успокоился — привычные квадратные пальцы, покрытые мозолями на том месте, где обычно лежит перо при письме, неаккуратно обкусанные заусенцы и маленький шрам вдоль безымянного пальца прямо говорили о том, кто его остановил.
— Иида? Я снова что-то не так сделал? — Аояма медленно повернул корпус к старшему брату, глянув на него из-под опущенных ресниц. Впрочем, выглядел он сейчас слишком вымученно и потрёпанно, чтобы показаться игривым или в какой-то степени ядовитым.
— Надо поговорить. — Тиджиро не выглядел нервным, но тем не менее что-то во взгляде вечно невозмутимого и будто деревянного братца определённо было не так. Аояма оглядел столы, видя, что на них, собственно, никто не смотрит, и уже было открыл рот, как Иида сразу же перебил его. — Не здесь. Слишком серьёзный разговор. Приходи к старой яблоне за яслями. Я буду там. Никого с собой не бери.
Привычно отчеканив, как монету, каждое слово, Иида развернулся и вышел вон, оставляя замученного бессонницей и стрессом Аояму стоять с тарелкой в руках и смотреть на выход.