Глава 19: Тодороки. (1/2)

Скомканная бумага который раз улетела за спину, а парень с громким стуком уронил голову на стол. Лоб тут же отозвался пульсирующей болью, отчего нос рефлекторно поморщился. День был откровенным дерьмом.

Не то чтобы он когда-нибудь был лучше, но сегодня это чувствовалось слишком явно.

Мамочка была в гневе.

Иида поднял голову, зализал растрепавшиеся сальные волосы, потёр двумя пальцами переносицу и попытался понять, что он вообще делает не так. Уже который час он сидел в своём уголке в доме, где жили три его брата погодки, и пытался выбрать хотя бы одного ребёнка из всех его братьев и сестёр, которым вполне можно было доверить дело и которые точно не подохнут в канаве через день вылазки. В плане доверия на эту роль идеально подходила Ашидо, но покидать территорию ей запрещено, да и мелкая слишком. Есть ещё одна тройка, но Иида пока сомневался в них.

В плане качества выполнения задания подошёл бы «Даби», но от него уже неделю ничего не было слышно, что странным не являлось. Он вполне, как обычно, мог застрять в кабаке на пару недель. Спустить все заработанные деньги на выпивку и шлюх для «Даби» было делом привычным. Благо его близкие отношения со стариком Оджиро и самой Мамочкой позволяли ему подолгу не появляться дома и вообще в Нинге.

«Безалаберная мразь», — сказал бы Иида ему в лицо, но его здесь не было. Это не зависть, нет. Лишь искреннее недоумение и отвращение к человеку, который удостоился такой чести, но не ценил этого.

В прочем, на одном ублюдке свет клином не сошёлся. Есть ещё ответственные лица, как считал сам Тиджиро, и осталось их только найти.

Вариантов у Ииды было не так много, как могло показаться на первый взгляд. Только вылезших из яслей молокососов он отправить не мог, ибо неопытны да и доверия к ним нет. Старших, к которым наблюдалось и доверие и у которых был опыт, отправлять тоже не стоило, ибо Мама постоянно нагружала их какой-нибудь «важной» работой. Оставалась только ниша с ребятами среднего возраста, как и сам Иида.

Требовалось всё хорошенько обдумать и взвесить.

Кью лениво вышагивал по скрипучему деревянному полу, пихнув руки в карманы льняных штанов и окидывая брезгливым взглядом стены, вымазанные глиной и известью. Во многих местах она полопалась и обвалилась, открывая некрасивый вид на деревянный каркас. На грязно-белых стенах кое-где виднелись редкие кровавые вкрапления — следы потасовок между братьями и сёстрами, «пока Мамка не видит». Кровь давно задубела и въелась в стены этого и остальных домов, в которых жили дети. Отвратительно.

Аояма сморщил нос и поспешил прикрыть нижнюю часть лица платком, который всегда лежал в его левом кармане. Как только он думал о том, что его милые сестрички вырывают друг другу клочья волос и разбивают худые лица до крови, становилось тошно. Парни вытворяли вещи друг с другом и похуже вырывания волос и разбивания лиц, и выглядело это не менее отвратительно, но они хотя бы так устанавливали лидерство. А девчонки?..

Кью хотелось плакать. И убивать. Желательно убивать своих братьев и сестёр, чтоб не дрались больше никогда уж точно, но тогда Мамочка велит его в кекс заживо запихнуть и приготовить. Приходилось терпеть и иногда промачивать платок бессильными слезами.

День был отвратительным.

Еще одной заботой Кью с недавнего времени стали странные зашифрованные надписи на одном из двух скомканных листиках, что он нашёл в покоях Мамочки. Кью почти не сомневался, что это именно шифр. Только вот чтобы расшифровать это, нужно знать код. Кью его не знал.

Вообще, это лишь теория, которая имеет место. Спрашивать о коде у кого-либо из его братьев было делом бесполезным, тут читать-то умеют единицы. Можно было спросить Ииду, но маловероятно, что он что-то знал. Да и Мамке ещё доложит, а этого нужно было избежать любой ценой. У Кью было предчувствие, что о находке Мамка не должна знать вообще. Если даже она и обнаружит, что комков бумаги нет, то уж пусть лучше думает, что их всего лишь выбросили. Это лучший исход, который мог предположить Аояма.

Парень наконец остановился. Перед ним возвышалась массивная деревянная дверь, доски которой были крепко сцеплены между собой черными железными пластинами. В эту комнату он никогда не заходил. Туда вообще никто не заходил, насколько Аояма помнил. Мало того, тут даже рядом домов уже годков пять нет, чтобы шпана ошивалась в пыльных коридорах, пока старшие не видят. Самому Кью пришлось изрядно постараться, чтобы пролезть между деревьями и добраться до заросшей постройки, в которой когда-то, очевидно, частенько бывали. Кью даже постарался и буквально пару часов назад спиздил у зазевавшегося ключника, которого до этого напоил слабым соком Сонной одури, большую связку ключей, которая сейчас оттягивала ремень под рубашкой. Он был точно уверен, что нужный ключ от этой двери в главной связке. Остаётся только подобрать его и узнать, что находится за дверью. Возможно, зацепка какая, возможно, просто пустое и заброшенное помещение, которое когда-то могло служить складом… Под рёбрами уже клокотало голодное любопытство.

***</p>

В столице Хель было оживлённо. Улицы просто гудели. Меньшего и не ожидалось, особенно когда гул города был слышен уже на подъезде к нему. С первых секунд пребывания в городе голову дурманил сладкий аромат цветочных садов, пекарен и пахучих масел у знатных особ, которые прогуливались тут и там по широким каменным дорогам верхом на лошадях. Бакуго сперва подумал, что он отхватил солнечный удар, и поспешил дать себе пощёчину.