Глава 19: Тодороки. (2/2)
Беглым взглядом он осмотрел широкую улицу, на которую он въехал на повозке через главные ворота, выискивая хоть что-нибудь «человеческое»: нищих, бродяг, загаженные помоями улицы, трупы и соответствующую вонь. Ничего подобного. Даже воришки полудохлого нигде видно не было — все румяные, круглые, отъевшиеся, разодетые в дорогие одежды. Как будто в сказку попал. Это точно были земли жуткого тирана Энджи Тодороки, как Катсуки слышал?.. Внешним видом этот город напоминал венок из цветов на голове обглоданного мертвеца — Мисфитса в целом. Это было даже смешно, но Катсуки обольщаться не спешил, наученный горьким опытом. Обёртка обёрткой, а вот что под ней творится — хрен его знает, но Бакуго это было не особенно интересно. На языке всё еще вкусно перекатывались слова «сокровище» и «деньги».
За его спиной послышалось движение, а после и шумный вдох прямо над ухом. Киришима с восхищением вздохнул и едва не вывалился из повозки вниз головой. Он не был тут ни разу, хотя был наслышан о столице. Тут всё так и сверкало, если сравнивать с теми городами, где они побывали за последние недели три, что кажется — вот-вот ослепнешь. Киришима неожиданно ощутил себя слишком грязным и уродливым для такого места, и ему захотелось спрятаться обратно в повозку с дырявым укрытием.
Бакуго пришёл в себя и решил, что не стоит долго стоять на месте и привлекать лишнее внимание стражи. Он потянул на себя поводья, заставляя лошадь повернуть вправо и пойти в нужном направлении, и начал высматривать родные глазу грязь и кровь. Оная нашлась где-то… где-то в самой заднице, потому что Бакуго так заебался поворачивать туда-сюда, что уже даже потерялся в пространстве среди одинаковых каменных домов уже не уверенный, что сможет выехать обратно на главную дорогу. Впрочем, сейчас это его не особо сильно волновало. Он был вымотан дорогой, дождём, а после — солнцепёком и голодом. Хотелось скорее поесть и завалиться спать, но прежде…
— Эй, двумордый выродок, ты заикался, что родом с этих земель. Знаешь этот город? Отлично. — Бакуго даже не дожидался ответа. — Главный замок я и сам найду, не дураком, чай, родился, мне нужны хоть какие-то сведения о страже города. Это приоритет.
— С чего ты решил, что я что-то скажу тебе? — Шото подал свой хриплый голос неожиданно резко и сразу, хотя обычно он обдумывал слова перед тем как что-то сказать.
— С того, что эти крохотные крупицы информации могут стоить тебе руки, ноги или даже головы. Уж поверь, я не только угрожать горазд. — Катсуки долго уговаривать не собирался, вернее, не собирался вообще. Не хочешь — твои проблемы.
Для Шото слова прозвучали разумно. Не то чтобы он так уж рвался предавать корону и сливать психопату, держащему его в плену, все подробности, но и насолить отцу страсть как хотелось. Не любил он его всей душой. Для него деньги и статус значили гораздо большее, чем семья, честь и что-то в таком духе. Да к черту честь, хоть какие-то понятия о совести. Но нет. Всё по-прежнему оставалось на своих местах: старшую сестру отдавали буквально в рабство ходячему куску сала, но важной шишке с хорошей сильной армией; одного из старших братьев как год уж женили по контракту на миловидной девчушке, которой и пятнадцати отроду не стукнуло, но знатной змее. С ней шло приданое в виде трёх богатых угольных шахт да добротный сундук золота. Брат понемногу спивался в пабах, а смотреть на это сил не было. С самым старшим, Тойей, вообще черт пойми что произошло лет так двадцать назад, если не больше. То ли умер он, то ли похитили враги ради выкупа — история мутная, а отец всё молчит да отмахивается. Шото его в лицо видеть не видел, даже не застал — родился немногим позже. Был ли Тойя на самом деле? Поди разберись сейчас.
— Замок надёжно охраняется — это всё, что тебе нужно знать, если хочешь целый и с головой на плечах уйти из города. Капитан стражи — строгий тип, разбираться не любит, а правитель наш всецело доверяет ему. — Шото говорил как-то ностальгически, чуть скучающе и лениво, причмокнул липкими от жажды губами и прикрыл глаза.
— Срать я хотел на капитанов твоих, — Бакуго отмахнулся, но принял к сведению, — приду и возьму силой.
Шото не сдерживается и сквозь плотно сжатые губы прыскает от смеха, но через секунду скрывает это за мнимым кашлем. Бакуго таким не провести, а потому пленник был пнут под зад. Киришима всё молчит, смотрит на них из тьмы капюшона острым взглядом и тоже принимает к сведению. Он закусывает нижнюю губу, почти прокусывая — боль в дёснах еще беспокоит — и ловит себя на мысли, что жаждет до белых костяшек рук Бакуго на себе. Не важно как, хоть души он его, избивай до полусмерти и кроши его тело. Вот прямо как он сейчас ударил Шото. Катсуки всё еще внушал Эйджиро благоговейный страх, но вместе с тем восхищение силой и характером.
Под плащом он грубыми пальцами вцепился в колено, пытаясь отрезвить себя. О чем он, блять, таком думает? Киришима старается заставить себя чувствовать вину и стыд за такие мысли или хотя бы страх, но ничего не выходит. Он ничего не чувствует, кроме мазохистского желания. Это по-настоящему страшно.
«Видимо, — мелькает мысль в голове Эйджиро, когда он с трудом моргает, смачивая высохшие глазные яблоки, — Саббат протёк. Надо сказать Катсуки».
Но бесконтрольной бушующей силы он не чувствовал, возбуждения — тоже. Ни Бакуго, ни Шото не лежали в припадке от дикого желания совокупляться… И он молчит, сокрушается над собой, зажёвывая собственную щёку, и поскорее мечтает добраться до дома, откуда сбежал не так давно, чтобы Мамочка прибила его.
— Киришима, — парень вздрагивает от звука собственного имени и всё-таки прокусывает щёку; рот наполняется кровью, — этого в мешок пихай. — Катсуки рассудил так: раз живёт двумордый где-то в этих местах, то его могут узнать и позвать стражу — нахуй надо такие проблемы. — А ты, — он обратился к пленнику, — только попробуй двинуться лишний раз, псина…
Дважды повторять не было необходимости. Бакуго взял свой затасканный мешок с добром, а Киришима уже свой, с Шото, и оба спрыгнули с повозки на твёрдую мощёную дорогу аккурат перед дверьми ночлежки. Эти заведения стали Бакуго уже вторым домом. Киришиме же они больше осточертели, но говорить об этом вслух он, конечно, не станет, ибо тогда его оставят спать прямо тут, на дороге, под порогом. Пол в комнате был немногим лучше, но так он хотя бы под крышей, а ещё Бакуго «с барского плеча» может одолжить на ночь свой плащ. Ну, как одолжить… Не настучит по тыкве за то, что Киришима его стащит.
Ночлежка встретила уставших путников чистым залом с деревянными столами и табуретами, запахом свежего хлеба и жареного мяса. На стенах висели почти ровными рядами керосиновые лампы, вокруг которых суетились редкие мошки. Откуда-то из глубины помещения слышался крик повара, недовольного скоростью работы нерасторопных служек, а в дальний тёмный угол, прямо под стол, уже блевал перепивший мужик. Бакуго почти почувствовал тонкую натянутую расслабленность и эфемерную радость. Наконец-то что-то родное и людское, не то что эта вымораживающая до костей главная улица, которая была пропитана ложью и притворством — Бакуго был уверен, что портянки пропитываются потом. Едко и основательно. Территория Тодороки нравилась ему все меньше с каждой мыслью. Зато Киришима, кажется, не отягощал себя такими думами, скидывая Шото на пол у стенки и тут же быстренько занимая стол. Катсуки немного кольнула под рёбрами его наглость. Помнится, он обещался, что кормить его не будет, однако как-то так каждый раз получалось, что Эйджиро всё равно ел с ним за одним столом. И Бакуго было плевать.
Чёрт знает, как он это делал. Во всяком случае, сейчас тот тоже ждал трапезы. Но всё же открывать рот не решился, когда к ним уже подбежала служка — запыхавшаяся и дико вспотевшая малая от беготни и жара кухни, которой юбчонку деревенского платья задирали все, кому не лень. Бакуго предпочёл пренебречь таким удовольствием — девка была еще мелкая, фигура прямоугольная, тощая, плоская. Сама она была бледная, с жидкими тёмными волосами. Даже посмотреть особо не на что. И Бакуго отвернулся. Сейчас он больше хотел думать о том, как лучше всего забраться в охраняемый замок, украсть «Яйцо» и при этом не угодить на виселицу.
Катсуки решил для начала осмотреть окрестности замка, побродить вокруг и поискать левые входы-выходы. Осталось только придумать, куда деть его головную боль…