Глава 17: Кью. (2/2)

Ашидо прямо видела, как побледнели лица ребят. Перспектива сдохнуть через день после вылазки уже не казалась такой страшной. Наоборот.

Иида едва ли закончил говорить, как шум поднялся с новой силой, а те, кто постарше, и вовсе начали басить и визжать, чтоб отправлялись «мелкие», а их наконец в покое оставили. Атмосфера накалялась до невозможности, воздух гудел от голосов и звуков начинающейся где-то в углу драки. Ашидо закрыла уши руками и сильно сдавила голову, чтобы унять этот гул в черепной коробке, который, кажется, скоро нахрен ее разорвёт изнутри.

— Тишина! — Тиджиро прикрикнул на бушующих детей и для эффектности с силой топнул по деревянному полу. — Значит так…

— Можно к Мамочке пойду я? — Ииду перебил достаточно чёткий, но мягкий голос парнишки с миловидным лицом. Он был единственным, у кого тут всегда были чистые волосы даже при том, что были светлые. Он вышел вперед, а малышня, едва вылетевшая из яслей, расступилась перед ним.

— Кью… — Тиджиро прищурил глаза, вглядываясь в «сладенькое» личико своего брата. Не то чтобы Иида ему хорошо доверял, но теперь он вряд ли быстро найдет кандидатуру на роль уборщика.

— Кью — как «Королева», шлюшки! — Милый мальчик тряхнул чистой чёлкой и, едва различив в тишине чей-то смешок, тут же шагнул в ту сторону не глядя и безошибочно определил одну из своих сестёр, ту, что смеялась. Остро заточенное лезвие, зажатое двумя пальцами, уже оказалось у дрожащей под девичьей кожей жилки на шее. Намёк заткнуть свою пасть был очевиден.

***

В покоях Мамочки воистину холодно — Кью потёр тонким пальцем замерзший кончик носа. Самой женщины в пределах видимости не наблюдалось. Блондин пожал плечами и прижал руки к животу — от волнения и холода его кишки буквально в узел свернуло. Он не собирался тут задерживаться, так как попасть Маме под горячую руку — перспектива такая себе.

По полу комнаты были разбросаны осколки посуды, которая стоила достаточно много, как мог знать Кью: он выбирался в город поживиться совсем недавно. Под ногами также валялись отломленные ножки стульев, кое-где спинки и сиденья. Парень даже думать не хотел о том, чем была так расстроена Мамочка. Нужно было сделать уборку хотя бы для вида и найти то, за чем он вообще сюда пришёл.

Кьюджиро еще раз оглядел светлую комнату, почти пустую, в которой стояла только большая и мягкая на вид кровать Мамочки, большой письменный стол, на котором кроме маленькой чернильницы, пера, промокашки и большой лампы со свечкой внутри ничего не было. Над столом светлело окно с занавесями, которое выходило аккурат на двор, а оттуда были прекрасно видны ворота, ведущие в ясли, а с другой стороны — часть двора детей-переростков. Удобное место для наблюдения за детьми, ничего не скажешь. В углу стоял шкаф с книгами. Кью читать, конечно, умел, чем немного гордился, потому что не многие среди его братьев и сестёр обладали такой способностью, но к книгам особого интереса он не проявил. Интересовало его немного другое.

В ящиках под книжными полками так же не было ничего примечательного. Пара фотокарточек — которые, к слову, Кью видел впервые в жизни — с неизвестными ему людьми… Вот и всё богатство. Не густо.

Кьюджиро постоянно прислушивался к шумам вне комнаты и выглядывал в окно, чтобы ни одна душа не усекла, что он что-то искал в покоях Мамочки. Живот от волнения разболелся сильнее, но пришлось терпеть.

Парень едва не запаниковал, когда подумал, что сильно ошибся и тут он ничего не найдет. Несмотря на лютый холод на лбу выступила испарина.

За тяжёлой плотной дверью послышались глухие голоса, и Кью поспешил отойти от шкафа как можно дальше и наконец-то хотя бы сделать вид, что он делает уборку, начав спешно собирать осколки по полу. Когда дверь открылась, а в холодную комнату вошли две одинаково одетые в белое девочки, Кью с облегчением вздохнул, расслабляясь так, что от радости едва не обмочился.

Поварята даже не обратили на парня внимания, закатывая в комнату тележку с горячими сладостями для мамочки, а потом так же быстро и неожиданно испарились, захлопнув за собой дверь, чтоб тепло улицы не попадало в комнату. Кью, кажется, разучился дышать и теперь только с усилием втягивал в себя воздух. Сердце в глотке клокотало от пережитого волнения, но он всё равно предпочёл вернуться к уборке, продолжая дрожащими пальцами собирать по полу осколки. Ради одного из них пришлось под стол забраться, откуда он достал не только застрявший в щёлке осколок посудины, но и лежащий рядом скомканный листок бумаги. Кью и не обратил бы на него внимания, если б не делал уборку, потому пришлось и его доставать. Бросать к осколкам бумажку было далеко, потому пришлось сунуть ее в карман. Потом выбросит.

Под массивным шкафом оказалась точно такая же бумажка, только покрытая пылью и паутиной. Пихать такое в карман было противно, но выбора особого не было. Не на полу же оставлять. Не дай Господь еще и Мамочка мусор увидит…

Достаточно скоро осколки и куски стульев были собраны в большой мешок, выданный ему Иидой, и вынесены прочь из холодной комнаты. Возвращаться Кью больше не хотел, да и не за чем было.

Уже вечером, когда Кью отдыхал на своей койке, он вспомнил про невыброшенные бумажки и полез за ними в карман. Всего он нашёл две. Обе оказались клочками, оторванными, очевидно, от основного листа. На одном было написано «Образец», «неудач» и «утилиз» одно под другим, а на втором только непонятные цифры по две через чёрточку. И если в первом Кью понимал хотя бы примерное значение второго слова, даже без оборванного окончания, то остальные два — оставались набором букв. Про второй листочек оставалось только догадываться.

Кью еще несколько секунд смотрел на два мятых клочка в его руках, не в силах понять, что это такое и что оно делало в покоях Мамочки, да еще и в таком виде. Мысли об этом были посланы нахер, а бумажки засунуты обратно в карманы до того момента, когда он удосужится их наконец выбросить. В этот же момент в комнату влетел один из его многочисленных братьев и позвал «показать кое-что интересное». Кью вздохнул, загадочно улыбнулся, как умел только он, пробурчал что-то о секретах, но с койки все-таки поднялся и пошел за братом.

— Аояма, мать твою за ногу, не тормози! Всё веселье пропустишь! — Мальчишка чуть младше него бежит вперёд, на ходу оборачиваясь и спотыкаясь, а Кью только ржёт над ним и, не меняя ленивого темпа, следует за братом.

— Сколько раз говорить, что я — Кью, то есть Королева, мальчик. Будь осторожнее со словами! — «Королева» щурится и смотрит на отдаляющийся затылок мальчонки, будто бы тот и не слышал предупреждения. Всё он слышал, — или однажды я затолкаю их тебе глубоко в глотку, малыш, — тише, уже самому себе, говорит Аояма и прибавляет шагу. Посмотреть на забавы, на которые только способны умы его сестёр и братьев, всё же очень хотелось.