Глава 17: Кью. (1/2)
В тёмной комнате прохладно, пахнет жжёным сахаром и дымом. В истерзанную стену влетает последний деревянный стул, после чего предмет мебели разлетается по частям в разные углы. Громкий треск и звук падения заглушает собственное тяжёлое дыхание и пульс в ушах.
Мамочка выпрямляется и убирает за уши выпавшие прядки чуть жирных волос, моментально поворачиваясь к человеку, что всё это время стоял неподвижно и тихо, молчаливо сотрясаясь от холодных мурашек по телу.
— Я еще раз тебя спрашиваю: какого чёрта Оджиро еще не здесь вместе со сбежавшим ублюдком? Выводок без присмотра! Эти рослые кони нихрена не могут! Только и делают, что курево своё об выводок тушат.
— Мам, Оуджиро еще не отчитывался… — Молодой парень стоит прямо, будто у того к спине приклеена палка, и почти не реагирует на давление, которое на него безо всяких усилий оказывала разъярённая женщина. И пусть она была ниже и меньше в объёмах — это вовсе не мешало Мамочке давить на него. Впрочем, безуспешно.
— Немедленно пошли за ним кого-нибудь поумнее из «взрослых». И чтоб без шума. — Мамочка успокоилась окончательно, зализала волосы назад и вдохнула запах жжёного сахара. Сладости ее всегда успокаивали. Пожалуй, единственными детьми, которых она никогда «не наказывала», были кондитеры. — И еще отправь кого-нибудь тут прибраться. Ненавижу мусор, — сквозь зубы процедила женщина, явно намекая не только на тот беспорядок, что она тут устроила.
— Как скажете, — парень чуть наклонился вперед, круто развернулся на пятках и поспешил выйти из холодной светлой комнаты, громко выстукивая шаги, как солдат, и размахивая будто деревянными руками. На улице — душно и влажно, от чего вышедший из холода парень едва не задыхается первые секунды, тяжело наваливается на железные большие двери и обливается потом. Пару секунд в голове мельтешит мысль о том, чтобы вернуться в холод, пока он не потерял сознание от такой резкой смены температуры, но мысль тут же улетучивается, вытолкнутая другой, более страшной. Непослушание карается… Он даже знать не хотел, чем. Ну и беспокоить заново Мамочку не хотелось. Что он, не самостоятельный что ли?
Парень отталкивается от двери, делает пару неуверенных шагов и на ходу стягивает с себя рубаху, чтобы тёплый ветер хоть как-то его остудил. Нужно поспешить к жилой секции, где в такое время должна ошиваться большая часть рослых детей, которым можно доверить такое важное дело.
Пробегая мимо яслей, парень притормозил, заслышав визги ребятни. Визжали те, впрочем, постоянно, но в этот раз с ними напару визжал и знакомый грубый голосок. Парень повязал рубаху на пояс, подошёл к высокому ограждению в виде плотно сбитого деревянного забора, подпрыгнул, едва зацепляясь за верхушку прочных досок, и подтянулся. Лазить через заборы, как какой-то вор, было не в его правилах, да и вообще не прилично, но идти до ворот было бы бесполезной тратой времени. В ясли его не пустят. Он заглянул на территорию яслей, откуда сам вылез лет семь назад, и осмотрел площадку, по которой носились беззаботные дети, сшибая друг друга с ног. На качелях сидела взрослая девка с ярко-розовой кожей и визжала громче всех, прижимая руки к бокам. Очевидно, это был ее ненормальный смех.
— Ашидо, мать твою! Ты опять тут сидишь! Сегодня даже не твоя очередь. А ну вылезай! — Парень качнулся и забросил на забор сначала одну ногу, а следом и вторую, усаживаясь на доски поудобнее.
— Не гунди, щелкунчик, — почти ласково отозвалась девушка и поднялась с качели, которую тут же занял мелкий мальчишка. — Старика уже вторую неделю нет, если не больше, а я хочу детство вспомнить.
— Ты и без того всего два года назад отсюда вылетела. И провела тут большую часть жизни безвылазно. Не надоело? — флегматично откликнулся парень и цыкнул языком по старой привычке, за что и был прозван щелкунчиком. Он привычным резким движением прилизал тёмные сальные волосы, которые раздул ветер, и строго посмотрел на сестру. Ашидо покачала головой. Всё равно ей категорически не разрешалось покидать территорию дома из-за того, что полученная не так давно сила особенно повлияла на ее внешность. Она выглядела как какая-то иноземка с этой яркой кожей, такими же волосами и чернильно-чёрными глазами. Страшились ее даже некоторые братья и сёстры, чего уж говорить об обычных жителях. Испуганные люди могут напасть на них. Это не значит, что они всей семьей не смогут отбиться, но терпеть постоянные нападки и не иметь возможности вырасти в полезных людей, как однажды сказала Мамочка, было бы ужасно. — Да плевать. Пошли. Мама дала задание.
Улыбка с лица Ашидо тут же пропала, а брови нахмурились. Уж если Мама лично дала задание — игнорировать никак нельзя. Веселье подождёт. Девушка отошла от толпы ребятишек, которые даже не заметили этого, поглощённые какой-то глупой активной игрой, и ловко взобралась на дерево, что росло рядом с забором, а там с ветки спрыгнула уже на жухлую траву с другой стороны забора. Парень спрыгнул вниз следом, тут же начиная отчитывать младшую сестру за то, что она не только без разрешения залезла в ясли, но еще и по деревьям лазит. Ашидо только закатила глаза от нудежа братца и еще сильнее помрачнела от вида тёмных домишек, в которых жили её ровесники и она сама, пожухлой травы под ногами, серых, выложенных булыжником и истоптанных со временем тропинок и неожиданно серого неба. С клочка земли яслей ей почему-то казалось, что небо было прекрасно-чистым.
— Что за проблемы у нас такие, что Мамочка лично тебя позвала? — Голос Ашидо с визгливо-счастливого сменился на усталый, чуть более хриплый и прокуренный. — Старик коньки откинул или что?
— С Оуджиро всё нормально, — отчеканил щелкунчик, давно привыкший к тому, что их общего «воспитателя» выросшие дети за глаза зовут стариком. Будто в подтверждение он махнул пару раз вверх-вниз рукой с плотно прижатыми друг к другу пальцами, словно те были выточены из воска, на манер рубящего удара. Никто не знает, сколько на самом деле лет Оджиро, а он и не стареет, собака. — Пока что, — добавил парень, отвернулся к дороге и тут же продолжил: — Мама велит послать за ним «кого поумнее».
— А я тут при чём? Мне даже за территорию дома выходить запрещено, — Ашидо пожимает плечами и переводит взгляд влево, где в стороне тусовались трое парней чуть старше неё. Двое из них жили с ней в одном доме. Она долго смотрела на них, пока самый высокий из них не обратил на девушку внимание. Ашидо кивком позвала парней за ними и отвернулась, точно зная, что те пойдут. Просто так их не собирали.
— О тебе и речи быть не может. Но на сборе должны присутствовать все, - не терпящим возражений голосом заметил парень, даже не взглянув на ворчащую сестру.
— Иида, ты говнюк, — с холодным смешком ответила девушка и обняла себя за бока. Она не хотела идти на сбор, но надо. Решение должно быть принято совместно.
— Моё имя Тиджиро, — холодно поправил ее парень и только фыркнул на ответное «подлиза».
Перевалило за полдень, когда наконец-таки все были собраны, кроме тех, кто был на вылазке по «приказу» Мамочки. В тёмном зале одного из домов, где собралась приличная толпа ребят от четырнадцати до двадцати лет, стоял гул. Как и всегда, каждый лаял друг на друга, кто-то даже успел достать что поострее из-за пояса, но применять не спешил. Убийства на территории дома были строго запрещены. Все знали это еще с яслей. Калечить, однако, никто не запрещал, но и от этого пока воздерживались. Ашидо поёжилась и тоскливо осмотрела толпу парней и девчонок. Дети в яслях беззаботные, не помнят зла. Там тепло, уютно и всегда вкусно пахнет стряпнёй и мылом. А тут… ребята грызлись и «мерялись письками», чтоб занять «место повыше». Ходить по головам — в их духе.
Девушка удобнее примостилась рядом со стоящим на помосте Иидой, который до жути не любил своё имя, и вздохнула с усталостью, ожидая, когда же она сможет вернуться туда, где детство.
Так как собирались они все вместе, только если надо было решить насчёт вылазок за территорию, то Ашидо не видела смысла в торчании в толпе со всеми, а потому она тусовалась обычно рядом с Иидой, который тут всё решал и улаживал. Право лидерства у него было негласным, но отнимать его никто не спешил.
— Итак, сосунки, — достаточно громко начал Иида, обращая на себя внимание грызущихся подростков и более взрослых ребят, — у меня для вас две новости: плохая и плохая. — Ашидо сперва подумала, что он оговорился, но нет. Он не спешил поправиться. Кто-то даже начал тихое обсуждение, мол, по другому поводу они и не собираются. — Один из вас уже сегодня отправится за Оуджиро и Эйджиро, дабы вернуть их назад как можно быстрее, — парни уже начали пихать друг друга, мол, ты и пойдешь. Ясное дело, что никто не хотел выползать и рисковать шкурой, однако в противовес этому — утвердиться и выслужиться перед Мамочкой. Это было бы очень даже хорошо. — И вторая новость. Один из вас отправится прибирать в покоях Мамочки.