Глава 9: Торговля. (2/2)

Катсуки прямо чувствовал, как белки глаз наливаются красным от бешенства. Он посмел сбежать?..

Путник бросил взгляд в повозку, удаляющуюся от него, и из неё — кто бы подумал — высунулся Киришима, самодовольно махнув рукой, мол, не поминай лихом. И повозка скрылась за поворотом.

Бакуго остолбенел. И как только он мог так опрометчиво… Злость на свою невнимательность ударила обухом по голове. Теперь-то Катсуки просто обязан достать даже из-под земли, из Ада, этого ебаната и отрезать ему ногу. Чтоб не убегал больше. И хрен бы с ним, но ведь он же насмехался над ним. А последний, кто посмел насмехаться над Бакуго, уже давно обглодан червями. И Киришиму он просто так не отпустит. Он ему ещё задолжал. И очень много. Долгов Катсуки, собственно, тоже не прощал.

Убийца осмотрел улицу, тут же подскакивая к бабе, которая заканчивала выковыривать золотой из щели между камнями, и схватил ту за воротник обеими руками, поднимая над собой. Она снова истошно завопила, но уже не рыданиями, а проклятиями, беспомощно болтая ногами в воздухе.

— Отвечай, — холодно прохрипел Бакуго, сжимая воротник сильнее, — как зовут торговку и куда повезли рабов?

Лицо женщины отвратительно исказилось в гневе и страхе. Она вцепилась хлипкими пальцами в твёрдые бакуговские кулаки, не в силах отцепить его от себя.

— Повторю ещё раз, после чего откушу тебе нос! Куда. Повезли. Рабов? — Бакуго говорил медленно, но с заметной яростью в голосе, уже опасно клацая зубами, явно намереваясь воплотить угрозу в жизнь. Он не любил ждать, а ещё больше не любил лгунов.

— Нгх! Да будь ты проклят, ублюдок. Она повезла их в Западный Луам, куда ж ещё.

Бакуго кривит губы, показывая один из желтоватых клыков, и разжимает пальцы. Женщина плюхается на колени перед ним, но упрямо молчит, однако пинок ей в руку прилетает — Бакуго особо не целился. Так, для профилактики. Она только шипит и, быстро сгребая свои деньги, улепётывает. Бакуго остаётся.

Становится несколько прохладно — Киришимы рядом нет, а соответственно и его бесконтрольные феромоны не вызывают возбуждения ни у окружающих, ни у Бакуго. Непривычно. Бакуго злится сам на себя.

Впрочем, злиться было на что. Не только на то, что проворонил так неосторожно, но и на то, что не догадался. О Западном Луаме знал даже Бакуго, прибывший в Мисфитс едва ли больше недели назад. Но знал только по слухам, однако не верить им причин не было.

Западный Луам был известен самым богатым рынком рабов.

И даже если в их-то время рабство было уже не в ходу, да и всячески порицалось церковью, то Мисфитс был тем самым бельмом, той самой рыбной косточкой в горле, тем местом, которому было попросту поебать. Это отдельная страна. В ней свои законы. Но тем и была прелестна эта страна, и сюда тянулись всякие ублюдки. И рождались тут исключительно они. Попасть в Мисфитс достаточно просто в сравнении с тем, как отсюда выбраться. Что-то вроде одной огромной социальной ямы, на дне которой исключительно помои, а стены её покрыты слизью.

Но для начала стоило бы уже покинуть этот чёртов город, так надоевший ему за последние десять минут.

***</p>

Бакуго был не в настроении. Лошадь под ним тоже.

Скакуна Бакуго нагло увёл из стойла, пока конюх куда-то смылся, и даже когда за ним погнались, то догнать не смогли. И то славно. Карту Катсуки изучал на ходу. Её-то парень как раз-таки и купил за пару грошей-серебряников. По словам Киришимы, двигаться они должны были прямо на юг, в Лимб, а вместо этого Бакуго тратит своё драгоценное время и бежит за идиотом, который свинтил с горсткой работорговцев. В повозке с рабами, ага. И либо Киришима достаточно силён и хитёр, чтобы избежать драки и свалить пока цел, либо достаточно туп и неосторожен, чтобы показать клыки, а потом на цепи сидеть.

Бакуго даже не сомневался, что так и будет. За эти несколько дней, что монстр провёл рядом, Катсуки смог неплохо его узнать. Вернее, то, что он из себя представляет. А из себя он не представлял ровным счётом ничего: блёклая тень в пасмурное утро, которая изредка приобретает очертания, когда осмеливается что-то крякнуть в ответ, но тут же меркнет снова. То ли из-за трусости, то ли из-за самоненависти. Бакуго думал, что всё это было одновременно. А потому он и не волновался, что Киришима сможет найти в себе достаточно храбрости, чтобы под дулом пистолета показать клыки, даже с его-то бесовщиной.

При воспоминании о силе Бакуго передёрнуло, а лошадь под ним только глухо фыркнула.

Если верить карте, то Западный Луам находился всего ничего от Эрумалу, да и песков тут особо уже не было, часто встречались речушки и зелень вокруг них. Так что лошадь оставлять подыхать не пришлось, а Катсуки благополучно и свободно въехал в город.

В Луаме было шумно. Очень шумно, как в пчелином улье. Бакуго едва ли различал цокот кобыльих копыт по каменным дорогам. Впрочем, тут даже было достаточно чисто — чем глубже в страну, тем чище, видимо, города.

Бакуго осмотрелся и быстро слез с лошади, чтобы привлекать поменьше внимания. Пришлось животину отвести в ближайшее стойло, кинуть три серебряника за суточное содержание и умчаться восвояси. Нет, Бакуго не переживал ни о чём. Была, конечно, вероятность, что Киришиму быстро купят. Конечно, такая диковинка: кожа с красным отливом, острые зубы, да ещё и силища бесовская — где тут не хотеть такого раба? Но Катсуки всё же не волновался. Будто людей он за свою жизнь мало убил — одним больше, одним меньше. Ну прибьёт он какого-нибудь богача и всю его свиту за жалкого безродного монстра, который приведет его либо к могиле, либо к славе. Бакуго рассчитывал на второе.

Тут и там галдел народ, в основном разодетый в богатые одежды, но больше ничего такого видно не было. Где-то за домами было слышно ржание коней, но совсем глухое. Бакуго был нужен Киришима, но просто так спрашивать у людей, не видели ли они тут краснокожего зубастого болвана, не имело смысла. Ещё слежку устроят, чего доброго! Надо искать самому.

Уличные торги тут были редким явлением, в основном все расходились по аукционным домам, судя по вывескам на непримечательных зданиях.

Катсуки скривил губы. Искать Киришиму в Луаме всё равно, что иголку в стоге сена. Но если сено можно сжечь и провести магнитом над пеплом, то сжечь Луам будет проблемно. Зато у Бакуго есть идея получше.

Это, можно сказать, было последним, на что мог надеяться Бакуго. «Саббат».

Где начнут трахаться в большом количестве люди, туда ему и дорога. При запахе этой дряни Эйджиро хочет-не хочет, а перестанет себя контролировать. Бакуго широко растянул рот в безумной улыбке и нырнул в переулок. От его топота пара огромных крыс метнулись от тёмного тряпичного мешка прочь в глубь тьмы. Катсуки быстро залез в мешок и достал почти пустую склянку. Блондин помнил, что эту вонь Киришима чуял ещё в каньоне, за несколько сотен метров, даже когда склянка была закрыта, но теперь-то Катсуки смело откупорил деревянную пробку, зажимая пальцами горлышко. Убирать в мешок он не стал это — разольется ещё, — а только в руку взял, закинул мешок и лениво вышел из тьмы снова на живую улицу.

Стоять на месте смысла не было, но и бегать — тоже. И Бакуго начал вальяжно, как умеет только он, ходить по улицам без цели, присматриваясь к поведению людей вокруг, да и к своим ощущениям тоже.

***</p>

Эйджиро резко втянул в себя воздух, распахивая глаза. Темно, сыро, холодно. На первый взгляд, Киришима, кажется, сидит в каком-то погребе. Плесенью ещё воняет. Однако скоро становится понятно, что он даже не под землей — напротив было маленькое окошечко, прореженное темными полосками прутьев, откуда пробивался неяркий свет. К жужжащему шуму он даже не прислушивался особо. Голова гудела и без этого.

Руки неожиданно оказались скованы. Двинешь ногой — гремит цепь. Как же Киришима ненавидел этот звук.

Эйджиро старательно пытается вспомнить, как он оказался тут, да ещё и в заточении, но в голову ничего путного не шло. Как же хочется жрать…