Глава 6: Запах. (1/2)

Утро оказывается жарким и сухим — ничего удивительного. Эйджиро просыпается от того, что что-то упорно щекочет его ноздрю. Он резко чихает, поднимая тем самым и растрёпанного Бакуго.

С Эйджиро стремительно начинают разбегаться перепуганные пустынники, расползаясь от него по песку, как нитки. Бакуго сбоку что-то ворчит, материт его на чём свет стоит и отряхивает свой плащ от песка. Киришима же чувствует, что в его штанах снова песок, как и в тряпичных сапогах.

В грязных волосах, кажется, запутался один из пустынников и теперь активно имитирует стадо вшей. Выпутать его удалось, только вот на руках и коже головы остались ожоги, как и по всему голому торсу, где ночевали пустынники. Впрочем, если не присматриваться, то не очень и заметно. Бакуго, кажется, такая проблема не колыхала вообще никак — спал-то он в одежде, да и ночью мог стряхивать мелочь с себя. Киришиме даже было немного стыдно за то, что он крепко спит ночью. А рядом с таким опасным человеком, который, может, сейчас и не лишит его жизни, это было не желательно. Тем более у Киришимы жизнь — последнее, чего он может лишиться.

Снова приходится снимать штаны и сапоги, вытряхивать песок и тут же справлять малую нужду. Катсуки только фыркает и остро замечает, что не стоило бы ему спиной поворачиваться к человеку с ножом. Особенно в Мисфитсе.

На эти слова Киришима неожиданно глупо хихикает и так же остро отвечает, что Бакуго явно не хотелось бы попасть под струю, если Киришима обернётся.

Тупой диалог кончился так же резко, как и начался. Впрочем, даже таким мизерным контактом Эйджиро был доволен. Не то чтобы ему так уж горело побрататься с этим психом, но умирать ему хотелось ещё меньше. А так есть шанс того, что в итоге этот придурок к нему привяжется и не станет убивать, если выдастся такая возможность, а он уже будет знать местоположение гнезда. Вероятность, конечно, мала, но это чуть больше, чем нихуя.

Бакуго накидывает плащ обратно, избавленный от песка, и следом закидывает на спину мешок, предварительно проверив его содержимое. Нет, он не думал, что у этого острозубого идиота хватит мозгов, чтобы добраться до немногочисленного провианта, который лежал под головой Бакуго, однако пересчитать стоило и, в случае чего, вскрыть тому кишки.

Но всё до последней крошки оказалось на месте, как и два ножа и остатки драгоценностей. Своё оружие Бакуго так и не забрал. Впрочем, синее пятно с волос и под ухом тоже никуда не делось, что, блять, ну очень бесило. Появилась даже мысль срезать этот клок волос вместе с кожей, но пока Бакуго не рисковал. Не мешает жить — и ладно.

Как только со всем дерьмом было покончено, они снова выдвинулись в путь. Их ждал каньон, змеи и, возможно, пустынные разбойники, на которых можно было бы поживиться, скорее всего, но натолкнуться на них было бы слишком большой удачей. Бакуго даже не брал в расчёт эти мизерные шансы.

Киришима же продолжал топать след в след за своим хозяином, понимая, что, кажется, словил дежавю. Он остановился на месте, растерянно хлопая глазами. Это место он уже видел, и, кажется, не раз. Но ведь он никогда не ходил этой дорогой — от Скама до Эрумалу. Сильно барахлящая память подкинула ему пару картинок из, возможно, прошлого, и Киришима, как под гипнозом, свернул в сторону. Бакуго же заметил пропажу не сразу, а как заметил, чуть запястья себе не перегрыз, выуживая из-за пояса более-менее острый нож, отнятый у старухи из Скама, и рванул за Киришимой, который только-только скрылся за красно-коричневой каменной колонной.

— Эй, идиот! Ты куда это намылился? Я тебе не разрешал от себя отходить! — Катсуки рявкает, но это не производит абсолютно никакого эффекта на медленно идущего непонятно куда Киришиму.

Бакуго в три широченных шага подскакивает к монстру, хватает того за шею со спины одной рукой, а второй приставляет спереди нож к горлу. Он не собирался его убивать, только припугнуть и пустить чутка дурной крови, которая ему, видимо, жить мешает.

— Я тебе приказал «стоять», ебаный тупица. — Бакуго хрипит Киришиме в капюшон, сильнее сжимая рукоятку ножа в потной ладони, чтоб не выскользнула, и чуть бьёт в сгиб колена, чтоб ноги у монстра подогнулись. И это, кажется, отрезвляет Киришиму.

— Т-ты чего творишь? — С перепугу Эйджиро лопочет, однако быстро приходит в себя, напрягается и как-то интуитивно использует силу, моментально чувствуя отклик от неё в теле за спиной.

И Бакуго сам напрягается, сжимает шею и нож до побеления костяшек, что Эйджиро от давления почти воет, но держится. А Катсуки мутит и приходится дернуть головой, чтоб хотя бы капюшон слетел — в тени каньона можно не бояться получить солнечный удар. Он грудью жмётся к спине так и не выпрямившегося Эйджиро и уже вплотную прижимает лицо к месту на чужом капюшоне, где должно быть ухо, и также угрожающе, но уже более жарко хрипит.

— Вырубай свою хуйню, пока я держу себя в руках. — Эйджиро непонятно от чего пробирает дрожь, и вырубать силу вообще не хочется. Адреналин в крови скачет, как дурная лошадь, а холодное лезвие у шеи и угрозы вообще никак не делают легче. Наоборот — хоть сейчас нагибайся.

— А если не уберу? — азартно шепчет Киришима, понимая, что ещё немного — и ему кабзда. Тут бы палку не перегнуть. Но Эйджиро неожиданно кладёт свои похолодевшие пальцы на горячую руку с ножом и давит себе на шею лезвием ножа.

— Пизда тебе.

Бакуго опрокидывает Эйджиро на тёплый песок спиной, садится сверху и ногами придавливает чужие запястья, чтоб не дёргался, а кончиком ножа тычет под подбородок, протыкая кожу неестественного для обычных людей красноватого цвета. Из свежих ранок начала сочиться кровь, но ни один не обратил на это внимания.

— Не убьёшь, — почти с вызовом выплёвывает Киришима, до конца не понимая, что он делает.

— Покалечу, — парирует Бакуго и давит на нож сильнее, заставляя лезвие погружаться глубже. Горячая кровь брызнула из-под железа, и Бакуго сглотнул, ощущая, что ещё немного — и из-за возбуждения его хватка ослабеет.

Но Киришима расслабляется, сбрасывая «силу», а следом с него падает и Бакуго, выдёргивая из мяса окровавленный нож. Эйджиро зажимает пальцами рану, хотя это, очевидно, мало чем помогает, и постепенно приходит в себя, будто это его только что травили возбудителями. Голова мутная, но между тем пустая, да и провалиться хочется в эту самую пустоту, только горячая пульсация под подбородком не даёт. На лицо ему падает резко какая-то ткань, вырывая Киришиму из прострации.

— Перевяжи, а то ещё заражение схватишь какое. Нахуй ты мне больной нужен — лечить не буду и деньги на тебя тратить тоже. Что на тебя вообще нашло? — Катсуки быстрее обычного приходит в себя после такого всплеска гормонов и поднятого давления. Эрекция не спадает до последнего — снять штаны очень хочется.

— Не переживай, я поживее тебя ещё буду, — ворчит Эйджиро, полностью приходя в себя. Мысль о том, что он творил какую-то дикость, а этот псих реально мог ему отрезать руку или ещё чего, отрезвляла не хуже ледяной воды. Кажется, в тот момент он что-то вспомнил, но это не точно.

— Пасть закрой свою, шваль. — Бакуго закидывает на спину себе рюкзак обратно и презрительно смотрит на сидящего на земле Эйджиро. — Я приказывал тебе «стоять», а не «выбеси меня», какого дьявола ты прёшься, куда тебя не просят?

Между тем Киришима почти не слышал бесящегося парня, завязывая на голове узел. Кусок ткани, брошенный Бакуго ему, оказался по цвету похож на ту безрукавку, что на самом путнике. Кажется, это и был рукав, но теперь он заменял бинты Киришиме, что не так уж и плохо. Впрочем, перед глазами до сих пор стояли секундные видения, которые он видел, пока залипал в пространство.