Глава 5: В пустыне. (1/2)
— Время завтракать!
«А» распахивает глаза и подрывается с кровати. Всё тело ломит то ли от лежания так долго в одном положении, то ли от чего-то ещё. Кажется, всё же от ”чего-то”. Он видит свои перебинтованные руки от самых плеч до пальцев, перебинтованный живот и ноги, вроде, тоже в бинтах, но под покрывалом не видно. Приходится его отбросить и убедиться, что левая нога от самого колена до щиколотки тоже замотана. Что случилось?
Только сейчас «А» понял, что сидит на кровати в чьём-то тёплом доме, интерьер которого так знакомо выглядит, но вспомнить по какой-то причине не удаётся. В комнате он один, но из арки доносится приятный запах и чьё-то тихое пение. Кажется, этот голос только что звал завтракать. И тоже был знакомым. Чертовщина какая-то.
Эйджиро стало не по себе. Он точно помнил, как его бабка чуть ножом не пырнула, потом стражники, ворота города и… Киришима схватился рукой за голову, попытавшись притупить острую боль, но ничего не вышло, как он и предполагал. Он босыми ногами прошлёпал по полу в сторону арки, ведь бинты ему ничуть не мешали, откуда до сих пор доносился сладкий аромат и приятный мужской голос, который въелся в подкорку Киришиме, но он никак не мог уловить ни имени, ни хотя бы примерного образа его обладателя в своей голове.
Человек, стоящий к Эйджиро спиной, оказался просто гигантом: выше его раза в три точно. А потолки-то в доме и того выше. Где-то на самой верхушке человека виднелась светлая копна волос.
Поющий чем-то шуршал на столе, до которого Эйджиро вряд ли дотянулся бы, даже если бы подпрыгнул, а потом развернулся и чуть не споткнулся об Киришиму, стоящего очень близко.
— Ох, малыш «А», а я уже хотел идти тебя будить!
«Какой я тебе малыш, отморозок?!» — в голове завопил Киришима, но тело не двигалось вообще, вернее, двигалось, но не так, как нужно было Эйджиро. Тело подскочило вплотную к гиганту и обхватило его ногу, а сам великан оглушительно засмеялся и поднял Киришиму на руки.
— Играть потом будем, а сейчас завтрак. Ты должен вырасти самым сильным из Джиро, не так ли? А если ты не будешь завтракать хорошо, то как же ты вырастешь сильным, «А»?
— Я буду самым сильным, «О»! И Мамочка обязательно будет мной гордиться!
— Конечно! — «О» улыбнулся ребёнку, а в голове у Киришимы что-то неприятно щёлкнуло, как будто он щелбан получил.
Ну конечно же! «О»-Джиро… Его старший брат. Но какого чёрта он такой огромный и обращается с ним как с ребёнком? Киришима точно помнил их последнюю встречу, когда брат сказал, чтобы Эйджиро больше не попадался ему на глаза. И чего он такого сделал?
Это было так давно, что почти даже забылось, а тут снова.
Кажется, это был сон. Достаточно реалистичный.
— Оуджиро, чего ты там возишься с этой малявкой? Непутёвый ублюдок, живо дуй сюда, а то Маму позову! — Чей-то грубый ребяческий приглушённый голос донёсся со стороны, но Эйджиро не успел обернуться, как его аккуратно усадили за стол, поставили перед ним полную тарелку аппетитно пахнущей каши, ложку и небольшое яблоко.
— Скушай всё, чтобы набраться сил, малыш «А», я скоро вернусь, — добро усмехнулся «великан», оказавшийся на самом деле просто взрослым и высоким человеком, по сравнению с Киришимой. Тело запротестовало и завопело, что не хочет кашу, но сам Эйджиро понимал, что сейчас отдал бы всё, чтобы ещё раз её попробовать. Любые сокровища за одну ложечку. А ему в лоб и правда прилетел лёгкий щелбан и дразнилка от брата, что если есть не будет, то слабаком станет. И Киришима обречённо взялся за ложку и начал кукситься. — Уже иду! И сколько можно повторять, я Оджиро. Хоть бы имя запомнил, чёрт.
Оджиро ругается себе под нос и уходит из кухни. А Киришима смотрит ему в спину и ест, да только вкуса не чувствует. Тарелка быстро пустеет и остаётся на столе, когда Эйджиро уже хватает яблоко и сползает на пол, чтобы побежать за Оджиро, только откуда-то прилетает ужасно сильная пощёчина, что аж слёзы выбивает, затем вторая и третья.
Образ тёплого дома теряется, а перед глазами уже стоит лицо злющего Бакуго, у которого под глазами виднеется пара тёмных мешков, да и вообще видок не очень. И челюсть болит. Киришима проводит языком по зубам — двух не хватает. Значит, он уже проснулся. И к чему бы ему этот придурок Оджиро приснился?
Даже сейчас, когда он проснулся, всё равно хочется старой доброй каши на завтрак, которую ему готовил брат, потом сточить хрустящее яблоко и играться до самого вечера или заниматься вместе с Оджиро… Вот времена-то были воистину беззаботные. Пока его не забрали…
Киришима мотает головой, чтобы очнуться. Тело всё ещё ноет. Только вот ему не пять лет и бинтов на нём нет, а ещё не пахнет вкусной кашей. Пахнет только жжёной травой, потом и кровью. Не самые приятные запахи, скажем так.
— Неужели, блять, ты соизволил зенки продрать? Между прочим, ты не пушинка, чтоб я тебя тащил до самого ”гнезда”. Поднимайся и пойдём дальше — привал окончен.
Киришима садится и чувствует сильный дискомфорт, пытается двинуться и понимает — он весь в песке. В штанах галимый песок, что ужасно колол ноги, задницу, яйца да и вообще всё. Казалось, что песок ему даже в кишки забрался. Этот же противный песок и на зубах хрустел. Кошмар.
Что бы там Бакуго не говорил про ”поторапливаться”, а Эйджиро был убеждён — этот чудик без него никуда не уйдёт, если хочет максимально быстро отыскать его дом, а не потратить на это полжизни.
Киришима, совершенно не стесняясь — было бы кого, снимает с себя штаны и бельё, которое, кажется, задубеет скоро, последним же обтирает низ, стряхивая весь песок ото всюду.
За ним пристально наблюдает Бакуго, смотрит не выше пояса. Какого хера этот идиот со странным цветом кожи творит? Как будто есть время на эту срамоту — у Бакуго его точно нет. Уже давно перевалило за полдень, а они только-только отошли от Скама. Такими темпами им и за жизнь не добраться до следующего города. Эрумалу, кажется, но это не точно.