Глава 5: В пустыне. (2/2)
— Ты что, меня за руку по песку тащил? — обиженно вопит Киришима, несколько раз оборачиваясь вокруг себя, как собака, гоняющаяся за хвостом, и отмечает, что ноги сплошь покрыты синяками. И как он раньше-то не увидел?..
— А чего ты ожидал? Что я тебя на руках понесу? Держи карман шире! Тебя отделали, как девчонку — срамота да и только. — Бакуго смеётся злобно, но и то через силу, потому что лицо у самого ноет. Он привык драться с одним-двумя людьми сразу, но не с целой же толпой. Самого отделали, что мать родная бы не узнала, да вот только он хотя бы в сознании остался, стащил ключ, открыл ворота, пока эти в пыли и крови были заняты Киришимой, которому ещё в самом начале по затылку прилетело да так, что тот вырубился, и только потом за ним вернулся, вытащив из-под ног у яростной толпы, которая, кажется, вообще ничего не заметила — как ещё ножи достать не догадались. Пылища-то стояла — дай Бог.
— Ой, а у самого-то лицо синее! — Киришиме, конечно, обидно, но он старается в ответ поддеть Катсуки, да только, не выходит.
Песок на теле кончается, Киришима выбрасывает за спину грязное бельё, от которого несло тоже не розами, и тянется надевать штаны, предварительно их встряхнув. Катсуки только гаденько усмехается, но молчит: сотрёт себе причиндалы — будет знать. Эйджиро набрасывает на голые плечи купленный Бакуго плащ, а затем и капюшон. Людей тут уже нет, но температуры тут высокие — спалить кожу можно на раз-два, а там рядом и солнечный удар. У Бакуго, как ни странно, такой же плащ, кажется, взятый из холщового мешка. Всё-таки он не настолько идиот, каким кажется.
Песок горячий, даже раскалённый. Этот жар ощущается даже через обувь, да ещё и свежие синяки дают о себе знать, но жаловаться Киришима не спешит. У этого Бакуго явно не все дома, поэтому лишний раз его лучше не трогать. У Эйджиро до сих пор не укладывалось в голове: как можно получать такое удовольствие просто от того, что убиваешь кого-то, при чём таким мерзким способом как удушение.
И дышать тоже тяжело. От такого сухого воздуха, кажется, в лёгких сейчас пустыня образуется, а во рту всё песком занесёт. Ощущения по крайней мере такие. Бакуго идёт впереди, тяжело переставляет ноги, сгорбившись, и натянув капюшон как можно ниже. И ничего не говорит.
Песочная пыль тянется шлейфом за каблуками его обуви, и Киришиме больше и смотреть-то некуда, ибо пейзаж не меняется совсем. Ему даже кажется, что они идут просто на одном месте. По пути взглядом Эйджиро улавливает пару далёких кактусов, перекати-поле и раскалённые булыжники, которые облепили стайки маленьких пустынников. Эти яркие ящерки больше походили на маленьких драконов, да и вообще любили жару. Не удивительно, что они сейчас лежат на раскалённых солнцем камнях и спят. Или притворяются, что спят. И Киришима им очень сейчас завидует, потому что ему жарко, а им — нет. И пить он хочет очень сильно, а вся вода у Бакуго в рюкзаке.
— Эй, ну дай воды, а. Я ж сейчас помру от жажды, ну серьёзно! — Киришима в два прыжка нагоняет не сбавляющего шаг Бакуго и хватает того за, предположительно, руку, ибо под бесформенным плащом трудно угадать, где находится конечность. Угадывает-таки и крепко держит за локоть.
— Отцепись от меня, нерд! — Бакуго пытается выдернуть локоть из хватки узловатых бронзовых пальцев, да только те держат крепко, а Катсуки только морщится от отвращения, но спину выпрямляет и выглядывает из тени капюшона. — Воды всего три фляжки. Я не собираюсь тратить ее на твои хотелки. Неизвестно, сколько ещё до Эрумалу пилить… — последнее Бакуго говорит уже тихо, чисто для себя, пытаясь припомнить, в ту ли сторону они вообще идут. Единственное, что он помнит по ориентировкам — город окружён широкой пресной рекой, а значит — рядом должно быть много оазисов. Но до них бы добраться сначала.
Киришима еще пару секунд стоит на месте, ощущая, как по линии позвоночника под плащом катится и щекочет кожу крупная капля пота. Слюна во рту вязкая, как кисель, и противная на вкус, но монстр и не думает сплёвывать. Язык прилипает к нёбу, будто на клею, и горло тут же сдавливает першащим спазмом.
Бакуго же отчётливо ощущает, как вокруг поднимается температура, а его собственная шея стремительно мокнет. Глаза напротив, такие же красные, смотрят серьёзно и в упор, а пальцы на локте давят всё сильнее с каждой секундой — еще немного и задрожит от напряжения. Эйджиро едва заметно подёргивает носом, точно принюхивается, но руку не убирает и ждёт. Он с места не двинется без хотя бы глотка воды.
А в голове у Бакуго мутнеет уже так знакомо, что почти противно. И он смекает моментально, с силой дёргая руку на себя и наконец-то вырывая её из цепкого капкана.
— Не смей использовать своё дерьмо на мне! Эту дрянь не показывай тут, если остальными зубами дорожишь, — Бакуго шипит на расплывающегося перед глазами Киришиму, который в свою очередь языком во рту снова ведёт по ряду острых зубов и не чувствует недостающих двух. Но Катсуки всё равно пинает песок под ноги монстру, попадая на штаны, и лезет в мешок, доставая из него одну из фляжек. — Это тебе только чтоб набрать в рот. Не вздумай много пить.
Эйджиро ловит в руку тяжёленькую флягу, одним движением выдёргивает пробку из горлышка и прижимает его к сухим губам. Киришима Бакуго не слушает и жадно делает несколько больших глотков, даже не обращая внимания, что лишнее стекает по подбородку вниз. Не успев сделать четвёртый глоток, у него из рук была выхвачена наполовину пустая фляжка. Немного воды выплеснулось и упало прямо на песок, оставляя на нём тёмное мокрое пятно, которое стремительно начало высыхать.
— Какого дьявола?! — взбесился Бакуго, отнимая у Киришимы пробку и закупоривая сосуд. — Я же сказал — не пить много! У тебя что, волосы вместо мозгов? Или может воск в ушах? Только больше пить захочешь.
— Да замолчи ты уже! Чего ты орёшь всё время? — Эйджиро утёр тыльной стороной ладони губы от воды, однако краем мозга подумал, что ему всё-таки мало и он не против бы выпить ещё столько же, если не больше.
— До тебя простыми словами не доходит, — отмахнулся Катсуки, не желая продолжать разговор и тратить силы. До привала ещё долго, а до ночи ещё дальше.
Эйджиро стушевался, но всё же смирно пошёл за Бакуго. Конечно, это тоже был шанс сбежать — он не смотрит, а догнать по песку, может, и не догонит. Но у Бакуго есть еда и вода, а вот у Киришимы — нет. И куда идти он тоже не знает — от Скама они ушли достаточно далеко, да и там он не ел несколько дней подряд. Голод его мучил последний раз, правда, вчера. Сегодня уже легче, да только это затишье перед бурей.
И лучше бы не сильно доставать человека, у которого есть еда и который тебя может убить. Пока может.
Привал был организован только вечером, когда температура воздуха заметно упала до той отметки, когда уже можно было дышать нормально, не боясь опалить глотку, и можно было наконец-то снять плащ. Не надолго, правда. Только пока не станет холодно.
Киришима и Бакуго добрались до какого-то каньона, только рисковать там пережидать ночь не стали. Мало ли, может, там змеи водятся. Хотя, даже рядом с каньоном, пусть и метрах в двухсот от него, есть вероятность того, что змеи доберутся до них. Да вот делать нечего. Придётся ждать. Неплохо бы ещё и костёр развести, да дров с собой ни один, ни второй не носили, а рядом даже перекати-поля не наблюдалось. Придётся закутаться поплотнее и ждать утра.
А ночи в пустынях холодные.
Катсуки, даже будучи таким жестоким и расчётливым, не был совсем зверем и любезно предложил немного провианта монстру и воды. Только перед тем, как сделал пару маленьких глотков сам. И как бы не предупреждал не пить много — у Киришимы фляга всё равно опустела, равно как и выданный ему немного скудный ужин, который только раззадорил его аппетит. Эйджиро укутался плотнее в тонкий плащ, немного подрагивая от резко опустившейся температуры, к которой можно привыкнуть, в принципе, и в кой-то веке спокойно взглянул на Катсуки, который уже, как ни в чём ни бывало, завалился на бок спиной к Киришиме, подложив свой мешок под голову.
У Эйджиро даже мысль в голове возникла, мол, почему бы сейчас не прибить этого напыщенного индюка, забрать его вещи и свалить через каньон восвояси. Труп змеи сожрут, может быть, ещё и ”спасибо” скажут. А Киришима нормально себе так доберётся до Эрумалу и останется там, если понравится.
И только Киришима двинулся в сторону, как Бакуго тут же подал голос, что если Эйджиро только попытается ночью на него накинуться — нож в задницу затолкает остриём вовнутрь, чтоб неповадно было, и Киришима притих, так и не рискнув. Лучше не пытаться — себе же хуже. И Эйджиро запахнул плащ, обматываясь поплотнее, и так же упал на песок. Лучше уж поспать, чем рисковать целостностью причинного места.