Глава 3: Свобода. (2/2)
Проблема решилась сама собой, когда рядом с ухом громко брякнула цепь, чуть не оглушив Эйджиро, а сломанное звено упало и отскочило от булыжника к его ноге. Следом на землю бухнул тяжёлый молот, а освобождённый от привязи парень на рефлексах подскочил и набросился на Бакуго, поваливая его на землю и садясь сверху. Ноги дрожали от долгого пребывания на одном месте, а потому если он даст подняться этому идиоту — умрёт. Второй раз пощады не выпросит.
Затылок Катсуки ударился о каменную дорогу, а в глазах резко потемнело. На секунду стало страшно, что вот-вот он потеряет сознание и в себя больше не придёт, однако какое-то время спустя зрение начало возвращаться, а воздуха — не хватать. Сильные горячие ладони сомкнулись на его шее, большие пальцы давили на мягкое место выше кадыка, перекрывая носоглотку да и вообще доступ к кислороду. Бакуго напряг шею, что помогло хоть немного вдохнуть.
Твою мать, что за день сегодня такой?!
Бакуго прищурился, всматриваясь в постылое немного бордовое лицо, сжал зубы как можно крепче и своими руками потянулся к чужой шее напротив. Этот с острыми зубами чертовски силён и, не будь он так истощён, на раз-два задушил бы Бакуго, а так преимущество явно на стороне Катсуки, который вполне себе бодр и полон сил. Краем глаза он замечал, как мышцы на руках под кожей у Эйджиро перекатываются от напряжения. И в такой момент, когда этот ублюдок бесстрашный ещё и действует на него как возбудитель, это казалось чертовски красивым. У женщины таких мышц не найдёшь. И, черт возьми, у него стоит так, как не стояло даже на самых развязных проституток.
Катсуки сдавливает крепкую жилистую шею, а у самого уже от нехватки воздуха цветные круги поплыли перед глазами, но он упорно зажмуривается и давит пальцами ещё сильнее, как только может, заставляя сидящего на нём Эйджиро хрипеть и пускать вязкую слюну сквозь так же плотно сжатые зубы на разгорячённую бакуговскую кожу. Постепенно хватка на шее Катсуки начала ослабевать, а дышать становилось всё легче. Тогда-то он и распахнул наконец глаза, вновь пытаясь привыкнуть к яркому свету, и начал всматриваться в посеревшее лицо, кровь от которого, очевидно, отхлынула. Эйджиро уже почти задохнулся, закатив глаза и запрокинув голову. Этот вид и бурлящая кровь в венах от возбуждения сводили с ума до сих пор тяжело дышащего Бакуго, который даже чуть ослабил хватку, позволяя Эйджиро вдохнуть воздуха, а сам неожиданно даже для себя подкинул бёдра вверх, притираясь пахом об промежность почти удушенного парня, и сильно закусил губу.
Ещё пара резких движений — и Бакуго кончает, задерживая дыхание и резко разжимая пальцы. Теперь, когда Эйджиро больше не держали чужие руки, он качнулся и завалился на бок, съезжая с расслабившегося Бакуго и тут же начиная сильно и надрывно кашлять, снова накачивая тело кислородом.
Перед глазами до сих пор всё плыло, а лёгкие упорно, но с трудом принимали в себя воздух.
Как в тот раз, когда Эйджиро впервые взял в зубы трубку.
— Ты… ублюдок. Кха! Ты меня чуть… не убил! — Эйджиро задушенно хрипит, выплёвывая комок слюны на каменную дорогу, держась на трясущихся руках, чтобы в лужу этой самой слюны не упасть лицом. Дышать мало-мальски уже получалось, но всё ещё нервно, а перед глазами плясали черти — по-другому не скажешь.
— Я, может, и ублюдок, но убить же не убил. Да и ты хорош — не набросился бы, я бы не тронул. Даже у таких отбросов, как я, есть гордость. — Голос Бакуго тоже хриплый, но не от недостатка воздуха, хотя сам он едва-едва отдышался, а от того, что так расслабленно он не чувствовал себя уже достаточно давно. Плевать, что он только что едва не взял ещё один грешок на душу, о котором бы после жалел, что мало вероятно. Бакуго только раскинул руки в стороны на неожиданно тёплый булыжник и впервые за последние минуты легко и спокойно вздохнул.
— Да иди ты… — Эйджиро был немного обижен на свою слабость и то, что им так нагло воспользовались. Эйджиро просто предназначен для того, чтобы пользоваться другими, но не наоборот. Это не так работает. А этот… этот мерзавец просто берёт и беспардонно ломает все устои его морали.
Эйджиро приходится напрячься, чтобы подняться на ноги. Хотя бы на колени для начала. Голова гудела, кровь шумела в ушах и не давала нормально подумать, но одна мысль била прямо по мозгам: «Я свободен».
Остаток цепи, будто в доказательство, звякнул оставшимися несколькими звеньями и холодом скользнул по голой тёмной груди. Надо было бежать отсюда, пока этот кретин отходит от оргазма и нежится на солнышке. Он попытался встать, опираясь рукой сначала на камни, а потом — на рядом находящийся постамент. Ноги тряслись ещё сильнее, чем руки, однако это всё фигня. Полная свобода близко… Потом он вернётся домой, к остальным Джиро и…
И его ногу хватает крепкая ладонь, которая буквально три минуты назад его чуть не удушила, утаскивая его обратно вниз.
Единственное, что почувствовал Эйджиро в этот момент — безысходность.
— Куда это ты собрался? Зверушка без хозяина не должна уходить. — Бакуго по-ублюдски смеётся и открывает глаза, всё же вцепившись в ногу неудачливого беглеца.
— Пусти, ты, больной. Как ты вообще можешь считать себя нормальным, если кончил от того, что душил меня? Причём по-настоящему! — Эйджиро почти хнычет и старается выдернуть ногу из жёсткой хватки. Сил нет ни на что.
— Рот закрой, отброс. Ещё бы я от тебя оскорбления не выслушивал. Кто ты вообще такой, что бы судить меня? — Катсуки резко посерьёзнел и рывком поднялся, принимая положение сидя. — Сегодня же убираемся из этого поганого города. И запомни — твоим прихотям я потакать не собираюсь. Что-то хочешь — покупай, воруй или убивай. Мне нет до тебя дела до тех пор, пока ты рядом и не помираешь. Мне важен конечный результат — моя свобода от законов церкви и слава. Будешь стоять у меня на пути — прирежу.
Хорошего настроения как не бывало. Бакуго поднялся на ноги и следом поднял Эйджиро, дернув за хвост цепи и чуть не сломав «монстру» шею. Приятного мало, да и этот парень, кажется не шутил. Он очень сильный.
Эйджиро, несмотря на свою свободолюбивость — даже из дома сбежал — и любовь к хорошему к себе отношению, был крайне восхищён такой целеустремлённостью и силой. И насрать, что ему только что угрожали расправой. Он ведь тоже хочет стать таким же сильным, не столько физически, сколько духом. Ведь даже при малейшей опасности первая мысль — бежать, спрятаться, спасти свою шкуру. И, наверное, не будь Эйджиро так жалок, он бы смог победить этого чудака.
А чудак тем временем неспешно шёл мимо домов, направляясь к людям, которых туда своей «силой» отогнал Эйджиро, пока они все не попередохли от истощения. Бакуго лениво осматривался по сторонам, ощущая на плече тяжесть холщового мешка и мокрое бельё. Мерзко, да, но терпеть приходилось и не такое. Вообще сейчас он направлялся в сторону того самого кабака, откуда вышел ещё утром, но в само заведение заходить не будет. Рядом была неплохая лавка. Там он наберёт хлеба и сыра, а также воды. Идти в путь без еды и воды — самое настоящее самоубийство. А ещё стоило где-то добыть накидку хотя бы для этого болвана, которого по цвету кожи и форме зубов вычислит даже слепой ребёнок. А отбиваться от толпы горожан в планы Бакуго вообще не входило. Только провиант и ножи, которые он хотел забрать у охранников у выхода из города.
А тем временем уже перевалило за полдень.