Глава 3: Свобода. (1/2)
Жара спала, и теперь дышать стало как-то легче, по крайней мере не так тяжело, как несколькими минутами ранее. Цепь, соединяющая столб и ошейник, была достаточно старой, и странно, что этот идиот её порвать не смог. Бакуго пару раз дёрнул её, но она только жалобно скрипнула звеньями и не поддалась. Может, можно было бы замок открыть — Катсуки повернулся назад и присел на корты, дёргая кое-где ржавую цепь на себя, заставляя тем самым тело Эйджиро отклониться назад, а его самого — возмущённо вскрикнуть. Но Катсуки даже внимания не обратил, будто перед ним собака или вообще — предмет мебели. А вот замок-то на цепи хороший, новый — открыть без ключа не получится. А вот саму цепь разбить…
— Эй, тупица, сделай так, как делал до этого — магию свою тупую, чтоб не подошёл никто, кроме меня. Приду — вырубишь. — Бакуго сплюнул на пыльный булыжник, поднялся на ноги и осмотрелся. Найти бы камушек поплотнее или в идеале — кузнечный молот. По пути сюда он, вроде, не видел тут кузниц. Может, с той стороны улицы?
— Нет, не ходи туда. — Эйджиро дёрнул уже собравшегося уйти Бакуго за штанину, тем самым задерживая, чтоб он не свернул за памятник, у которого приковали «монстра».
— Это ещё почему? — ощерился Катсуки, готовясь вмазать снова хотя бы за то, что какой-то нерд смеет его останавливать.
— Как это — почему? Я ж говорил уже: не первый день тут сижу, а я тоже человек… в каком-то плане. — Эйджиро приподнял брови и опустил голову, хотя и без этого снизу вверх смотрел.
Бакуго поджал губы и резко сплюнул воздух со звонким «тьфу» и негромким матом.
— Вот же ж срань. — Катсуки цыкнул, провёл языком по верхним зубам и ушёл в обратную сторону, откуда пришёл, по пути подбирая оставленный почти у самого дома свой мешок.
По факту-то этот идиот, у которого кожа розовым золотом отливает, и не нужен Бакуго живым. Он вполне может сказать ему, хотя бы в каком направлении идти взамен на свободу, а после того, как узнает, просто убить. Но есть и вероятность, что он соврёт, и в итоге Катсуки останется в проигрыше, потому что слишком потратился на это путешествие до границы от своего дома, и сейчас ему уже все нервы вытрепали. А поверь он ему — потратился бы ещё больше, идя в указанную сторону. Как итог — кукиш без масла.
Оставаться ни с чем ужасно не хотелось, собственно, как ни с чем остался бы и Эйджиро, убей его Бакуго.
Лучше всё же оставить его в живых и тащить за собой, как лошадь за уздцы. Голыми руками цепь не порвёшь, надо где-то искать кузницу…
Жар в теле снова начал подниматься, но ему было уже не так дурно, как при непосредственном контакте с источником этого «жара», вернее того, что вызывает его в теле. Ублюдок. Катсуки рычит при одном воспоминании о нём и пинает лежащий под ногами щебень. Логически он уже пришёл к выводу, что убивать этого уродца — идея не лучшая. Не зря же он проделал такой путь. Он приведёт его в своё логово к остальным, Бакуго их всех перебьёт и прославится как великий охотник на нечисть. Церковь больше ничего не сможет ему предъявить.
Планы радужные, да, а что если… Что если он не приведёт? Окажется честнее, чем есть на самом деле, и решит завести его в болото какое или в рабство напару с собой.
Эта мысль заставила Бакуго остановиться посреди улицы. Тут волна жара не так накрывает, а за домами перед ним уже слышны голоса людей. Наверное, всё же стоит подумать на месте. Так он только время зря теряет.
Кузница, какая-никакая, а нашлась севернее от центральной площади, куда пришлось добираться в обходную. Там никого не было, ожидаемо, но вот слой пыли был достаточно тонким. Ушли отсюда недавно. Может, пара-тройка дней. Инструментов и вещей практически не осталось — какой дурак уйдёт из своего дома без вещей? Однако клин на худой конец нашёлся. Молот тоже, только сперва пришлось его починить. Долото насадить на новый черенок — и делов-то. Бакуго, конечно, не кузнечных дел мастер, однако как-нибудь, но цепь разобьёт.
Возвращаться не сильно хотелось — опять переться в самое пекло и умирать от давления на голову и… и вторую голову тоже, пониже которая. А чего только не сделаешь ради славы и спокойной жизни?.. Вот и Катсуки думал так же.
Солнце как будто даже нисколько не сдвинулось на небе: было всё так же жарко, удушливо, пыль забивалась в ноздри и скрипела на зубах. Хотелось поскорее уйти из этого поганого места обратно, где воняло гнильём и помоями, забиться в самый сырой угол, только бы не эта сухота. Но Бакуго упрямо закидывает на плечо небольшой старый молот, прячет в мешке клин и топает по уже заебавшей его глаза пыльной пустой улице.
И кошмар повторяется второй раз: жар по всему телу, ручьи пота со лба, да и вообще отовсюду, ноги дрожат… И как назло Катсуки вспоминает его руку.
Твою мать, ну не сейчас же! Бакуго даже не знает, как он это делает: чёрная магия, какое-то невидимое зелье, кара божья?! Сказать наверняка невозможно, но выбить этому отбросу ещё пару зубов хочется страшно. Ещё сильнее хочется, чем расслабиться в данную секунду. Как только странник выворачивает из-за угла, а Эйджиро его видит, кислорода резко становится слишком много, и Бакуго почти задыхается, но на то, чтобы окончательно прийти в себя, уходит ещё несколько минут. Катсуки все эти минуты сидит на булыжнике, оперевшись спиной о стену дома, и не двигается. Эйджиро почти терпеливо ждёт, пока его освободят от привязи, только ёрзает на заднице и неотрывно смотрит на молот, что стоял рядом с простачком, который его принёс.
Да, простачок был силён, однако мозгов — ни грамма. Ну кто в здравом уме будет добровольно освобождать с привязи голодного «монстра», который, не думая, окажись на свободе, в глотку вгрызётся?
Нет, между сочной жареной свининой и говнистым человеком Эйджиро выбрал бы свинину, но сейчас, когда он не жрал практически неделю и готов был уже отключиться от истощения, он не побрезгует и парой глотков горячей крови. Благо что зубы позволяют.
Но несмотря даже на голод и жажду, Эйджиро было бы страшно попробовать и каплю его крови. Он не представился, но монстр точно уверен, что этот дурачок — ещё один Джиро. Эйджиро не многих сородичей удавалось видеть вообще — каждого из них держали отдельно, но он точно знал: их было много. Насчёт количества ничего неясно, но отличительная черта, да, она самая, которую Эйджиро никогда ни с чем не спутает — красные глаза. Они одни такие. Знать бы имя.
С другой стороны, мало ли чудес на свете бывает. Ну родился обычный человек с таким цветом глаз. Ну и не от хорошей же жизни он стал таким… отбросом. Гоняться по всему свету за выдуманной чушью. Эйджиро боролся с голодным и уставшим собой, потому что выпить досуха родную кровь не хотелось, но и помирать с голоду тоже. В таком состоянии он не сможет далеко уйти, а дальше — люди. Не силой, так числом возьмут.