✦ Apricot Daifuku (1/2)

Он не должен был так хорошо относиться к комментариям Чуи. Он не должен быть милым.

Ну. Он не должен. Но также… он такой. Чуя не знает. МакКвин раздражает. Он такой, потому что отказывается прекратить крутить пончики<span class="footnote" id="fn_32389945_0"></span> в голове Чуи.

Чуя появляется в Майонаке уже на следующий день. Не похоже, что ему есть чем заняться. Поздним утром, чтобы выбраться из города к Гин, потребовалось некоторое время. Чуя провел день, осматривая Йокогаму и охотясь за самой дешевой едой, какую только мог найти, заезжая в свой унылый мотель только для того, чтобы принять душ и сменить одежду. События прошлой ночи оставили его вонючим, как дерьмо.

Он одет в свободную белую рубашку с низким круглым вырезом и океанские синие рваные джинсы, которые он застегнул достаточно высоко, чтобы показать свои носки, белые с цветными кольцами вокруг верха. На талии у него повязана красно-черная фланель, а в Йокогаму он привез только свои вишневые Docs. Чокер Чуи и черные шпильки со штангой — аксессуары, которые почти никогда не покидают его тело, если только он не находится в воде или в постели.

Солнце в середине сентября только садится, когда он подкатывает «Арахабаки» к стоянке, а небо все фиолетовое и безоблачное. Вечер теплый, и цикады все еще стрекочут, словно еще не поняли, что лето закончилось.

Участок почти пуст, возможно, потому, что еще не наступило раннее утро, а также потому, что сегодня не будет гонки Гэтсби. То тут, то там валяется мусор, трава все еще очень мертвая, но в целом участок находится в удивительно хорошем состоянии.

Чуя не совсем понимает, чего он ожидал, приехав сюда, но ему нужна работа — и побыстрее. Майонака — место, где у него больше всего связей.

— О? — услышал Чуя сзади себя.

Он поворачивается на пятке и смотрит в сторону знакомого голоса.

— Так, так, так. Разве это не маленький принц, — негромко восклицает Дазай. Его тон тошнотворно сладок, пропитан сарказмом. Он слишком снисходителен, чтобы понравиться Чуе.

Он не очень-то любезен. Чуя ненавидит, что ему приходится поднимать голову, чтобы встретиться с ним взглядом, что подтверждает мысль Дазая о выборе прилагательных.

— Заткнись, — огрызается Чуя, исключительно из-за замечания о его росте.

— Я бы так и сделал, только тебе не с кем будет поговорить. Что ты вообще здесь делаешь? — спрашивает Дазай.

Ладно, он немного любезен. И странно хорошо говорит.

Он ломает голову в поисках адекватного ответа, но Дазай уходит вправо от стоянки еще до того, как Чуя успевает что-то сказать. По какой-то причине в его заднем кармане лежит гаечный ключ. Чуя успевает разглядеть его, когда тот мгновение спустя оборачивается, чтобы посмотреть на Чую.

Его кожа слегка загорелая, а сам он в темно-серой хлопчатобумажной рубашке с короткими рукавами, которая приятно обтягивает его хорошо подтянутый торс. Чуя не ожидал увидеть бинты, обмотанные вокруг обоих предплечий и даже на шее. Вчера вечером все было закрыто его матовой черной кожаной курткой. Бинты вызвали несколько вопросов, которые Чуя проглотил, потому что, как бы он ни был любопытен, Дазай ему совершенно безразличен.

Его рубашка заканчивается ровно там, где начинаются темно-синие джинсы, часть подола, задравшаяся вверх, позволяет проглядывать низ живота. На щиколотках джинсов Дазай застегнул манжеты, демонстрируя пару черных ботинок, явно предназначенных для гонок. Его волосы тоже взъерошены, две заколки скрещены в виде буквы «X» с левой стороны, чтобы закрепить челку. На левом ухе у него два пирсинга в мочках, в которые вставлены маленькие серебряные обручи.

Его внешний вид элегантен, как и стиль вождения. Все это соответствует его атмосфере, которую Чуя не может выразить словами.

— Ну? — Переспрашивает Дазай, прежде чем Чуя успевает понять, что смотрит на него. Он переводит взгляд вверх, чтобы встретиться с глазами Дазая, который скрещивает руки и смотрит на него знающим взглядом, как будто поймал Чую на том, что тот его разглядывает.

Блять. На краткий миг кровь Чуи закипает.

— Ты идешь? — спрашивает Дазай.

Чуя не знает, куда они идут, и почему он вообще доверяет Дазаю, но он догоняет его. Они вдвоем пробираются по мертвой траве.

— Итак. Как я и пытался сказать, прежде чем ты оборвал меня прошлой ночью, — начинает Дазай. — Я Дазай Осаму. 20. Родился в Америке и вырос в Йокогаме. Учитывая, что ты сейчас здесь, я предполагаю, что ты приехал в Майонаку, чтобы остаться на предложение Гэтсби, — заявляет он, направляя Чую к проему на дороге, идущей параллельно городу.

— «Майонака» — это семья, и это делает тебя другом. А как насчет тебя, писклявый принц? У тебя есть имя, или тебе нравится, когда к тебе обращаются как к королевской особе?

Чуя усмехается. Дазай действительно не может ничего сказать без хотя бы одного замечания в спину. Это именно то, чего ожидал Чуя: кто-то, кому никогда не приходилось выражать уважение в чужую сторону, потому что у него хорошая репутация с пеленок.

Но он заинтригован. Чуя ненавидит это. Ненавидит его за то, что он такой двуличный и непонятный.

— Накахара Чуя. 18. Родился и вырос в Осаке. Я приехал сюда, чтобы принять предложение Гэтсби, — поправил он.

Дазай издал язвительный смешок, наклонил голову и снова перевел взгляд вперед. Чуя пожевал внутреннюю сторону щеки, нахмурившись. Учитывая, что он только что надрал ему задницу, он считает, что заслуживает немного большего уважения, чем проявляет к нему Дазай.

Угх.

— Это мы еще посмотрим, — говорит Дазай, поворачивая направо на тротуар, как только они миновали деревья, выстроившиеся вдоль выезда с парковки.

Там есть огромный гараж, такой, в котором могут поместиться 18-колесные машины. Чуя удивляется, как высоко поднимаются две автоматические раздвижные двери. Все это место открыто на улицу двумя огромными входами, ведущими в одно здание, что делает его переднюю часть скорее открытым пространством, чем стенами с дверями.

Снаружи здание выглядит довольно потрепанным, со старыми, грязными бетонными стенами и травой, растущей из щелей между краем здания и окружающей территорией. Внутри, однако, довольно чисто. Бетон на полу внутри блестит от износа, яркие белые светодиодные лампы на потолке отражаются от некоторых неровных участков.

Несколько машин стоят на подъемниках в задней части магазина, и еще несколько в центре, расположенных в два ряда для двух входов внутрь.

Чуя видит вывеску «Ремонтная мастерская драг-рейсеров», тускло светящуюся в наступающей темноте. Вслед за Дазаем он заходит внутрь и видит нижнюю половину женщины в расклешенных небесно-голубых джинсах и грязных белых Converse, торчащую из-под ужасно нормального на вид седана. Вокруг ее лодыжки обвита тонкая лента из тиловых бус. Чуя видит под ее спиной скейтборд, который удерживает ее под машиной.

— Добро пожаловать в оружейную, — представляет Дазай, проходя внутрь и даже не взглянув, чтобы убедиться, что Чуя все еще с ним.

— Это не ремонтная мастерская гонщиков? — спрашивает Чуя.

— Ну, да, — говорит Дазай. — Но это отстойное название, поэтому мы называем это оружейной.

Вполне справедливо.

— Йосано-о-о, — зовет Дазай, его глубокий, насыщенный<span class="footnote" id="fn_32389945_1"></span> голос слегка отражается от стен. Когда она выкатывается, Чуя видит девушку, с которой Дазай тусовался прошлой ночью — ту самую, которая произнесла речь перед их заездом.

А. Так это и есть Стрекоза, о которой Фукудзава с такой гордостью говорил в своем письме Чуе.

Она механик. Как мило.

Йосано кажется немного старше, чем Дазай и он сам. Как и вчера, на ней белая майка и бандана, скрывающая ее короткие волосы от глаз, только сегодня она не бело-голубая, а лавандовая. Ее лицо довольно миниатюрное, с тонким носом, ровными губами и чертовски грозным взглядом.

— Я просила гаечный ключ из трейлера, а не рыжего, — кричит она на Дазая, направив на него кончик насадки на то, что выглядит как насос для откачки тормозной жидкости, словно это спрей от насекомых, а он — таракан.

Чуя поджимает губы, чтобы не рассмеяться, и держит руки за спиной, наблюдая за происходящим. Так приятно видеть, как на Дазая кричат.

Он уже любит Йосано.

— Кстати, поздравляю, — говорит она гораздо более мягким тоном, на мгновение встретившись с Чуей взглядом. Чуя проводит языком по губам<span class="footnote" id="fn_32389945_2"></span>, засовывает руки в карманы и кивает в знак благодарности.

— Остынь, братуха, я принес его. Во<span class="footnote" id="fn_32389945_3"></span>, — Дазай достает из кармана гаечный ключ, который Чуя видел ранее, и протягивает ей, после чего возвращается на свое место рядом с Чуей.

— Чувак, она на самом деле страшная, — бормочет Дазай Чуе, который немного смущен, почему Дазай ведет себя с ним так… комфортно.

Он не сожалеет об этом, но Чуя знает, что он не был с ним мил.

— ЭЙ. Я СЛЫШАЛА ЭТО, — кричит Йосано из-под машины, снова выкатываясь на улицу. — Дазай Осаму, из многих вещей, которыми ты являешься, я ставлю тебя выше буквального гомофоба—

— Гомофоба?! — Дазай спрашивает почти так же громко, раскинув руки перед собой, прищурившись и приоткрыв рот.

— Но вот мы здесь, — продолжает кричать Йосано, — и у меня есть еще одна причина, чтобы быть ОХУИТЕЛЬНО НЕДОВОЛЬНОЙ— ох. Привет, Ранпо.

Чуя поднимает глаза и видит, как из офиса слева от гаража выходит парень ростом не выше его самого с несколькими бумагами в одной руке и клеящими карандашами в другой. Чуя узнает в нем того самого человека, с которым были Дазай и Йосано, по необычайно яркой цветовой палитре, в которую он одет.

— Привет! — Щебечет Ранпо, глядя на Йосано.

Он одет в шорты цвета загара и голубую футболку с темно-синими рукавами, желтым воротником, красными манжетами и рисунком в виде банана над сердцем. На нем длинные бледно-фиолетовые носки с кошкой на каждом, и те самые сине-черные Vans, только шнурки с одной стороны он заменил на желтые, а с другой — на красные.

Ранпо поднимает взгляд от бумаг в своих руках и останавливается на месте, увидев Чую.

— О. Принц. Забавно видеть тебя здесь. Эти заголовки все о тебе, — бесстрастно говорит он.

Что?

Ранпо продолжает свой путь к другой стороне гаража, пока не оказывается у огромной пробковой доски, и Чуя чувствует Дазая прямо за ним, когда тот следует за Ранпо, бросая взгляд на доску. На ней, похоже, полно новостей о Майонаке и гонках в Йокогаме. Чуя замечает распечатку о предложении Гэтсби, множество списков мест, которые люди занимали на гонках (Дазай — засранец — во всех них занимает первое место. Но Чуя замечает, что Призрак почти всегда занимает очень близкое второе место), несколько фотографий Дазая с Йосано, Ранпо и…

— Акутагава здесь работает? — спрашивает Чуя.

— Ммммм-гм! — хмыкает Ранпо, вставляя липкие клеи в свежеотпечатанную статью. — На полставки, как и я. Он, Дазай и я учимся в школе, поэтому никто из нас не появляется каждый день… кроме Дазая, потому что он слишком помешан на машинах.

Чуя почувствовал, как что-то кольнуло его в затылке. Дазай может быть одержим машинами. Но не более одержим, сведущ или страстен, чем Чуя. Не может быть.

— А как же Йосано? — спрашивает он.

— Я их начальник, — кричит она с другого конца гаража. Чуя поворачивается, чтобы осмотреть ее, и снова видит только ее ноги и ничего больше. Он поворачивается обратно, чтобы посмотреть на доску.

— Кто пишет все это? — продолжает Чуя, проводя пальцем по старым бумагам, просматривая их. У него всегда много вопросов, когда он не злится на всех. Ему просто нравится знать, как все устроено.

— Ранпо, — отвечает Дазай. — Его не зря называют Бумажным мальчиком. Он учится в университете, и все равно всегда узнает новости на улице раньше всех остальных. Вот он и собрал этот рекламный щит для Майонаки, а ночью прикатил его на участок.

Это очень мило, то, как Йосано, Ранпо и Дазай общаются и говорят друг о друге. Чуя останавливает себя, прежде чем думать об этом слишком долго.

Чуя задерживается на некоторое время, даже когда остальные уходят. Он читает бумаги, которые заполнены цитатами посетителей Майонаки.

«… МакКвин намного лучше. Он вундеркинд. Самый быстрый, самый чистый гонщик, которого Йокогама видела за последние десятилетия. Новичок не имеет ничего общего с ним в плане мастерства. Он больше не победит».

«Принц действительно безрассуден. Ему наплевать на других гонщиков. Его полное отсутствие этикета — вот почему Дазай лучше предложения Фитца».

«Я не могу решить, кто сексуальнее. [смеется] Принц действительно горяч, но МакКвин просто. Эпитома мужчины, я не знаю. Они оба такие красивые».

«Это была хорошая гонка. Не ожидал, что Принц окажется впереди МакКвина, который, вроде как, всеобщий любимец, но он определенно набирает поклонников. Мне он нравится. Он освежает».

Каждая. Единственная. Цитата. Упоминает Дазая. Чуя ненавидит его. Особенно первую. «Он больше не победит».

Черта с два он не выиграет. Он им покажет. Он покажет им всем.

Чуя приехал сюда по делу. Он пришел за шансом на F1. Он не позволит чему-то незначительному, как Дазай, встать на пути его планов.

▄▀▄▀▄▀▄▀▄▀▄▀▄</p>

— Похоже, вы хорошо ладите, — говорит Ранпо. Йосано натирает воском Ford Mustang клиента 1967 года, но на мгновение онА отворачивается, чтобы пытливо посмотреть на Дазая. Ранпо бросает на него взгляд, показывающий, что в этот раз что-то идет не так, как он ожидает.

— Я не знаю, что о нем думать, — признается Дазай из кабинета, проводя рукой по лицу, словно это поможет ему избавиться от хронической усталости. Он так невероятно устал.

Дазай вздыхает, глядя на стоящий перед ним ноутбук — подарок Фукудзавы, который он получил, когда поступил в университет. Строчки разноцветного кода, покрывающие черный экран, устрашающе смотрят на него.

— Он полный придурок, честно говоря, — объясняет он. — Вы бы видели нас, когда мы одни. Я думаю, вы ему просто нравитесь, потому что вы не конкуренты.

— Тогда почему ты с ним любезен? — спрашивает Йосано, перетаскивая шину на место на семейном внедорожнике. Дазай понимает, почему она спрашивает. Обычно он и сам не такой уж ангел. Просто достаточно вежлив, чтобы держаться подальше от неприятностей.

Он и сам не знает, зачем прилагает усилия в отношениях с Чуей. Его менталитет все еще силен. Он собирается прижать пискуна еще ближе к земле, чем он уже есть. Дазаю нужно ехать в Калифорнию, и очень срочно. Это место открывает перед ним множество возможностей. Он не может позволить чему-либо встать на пути к этому.

— Наверное… потому что он здесь, чтобы остаться? — пробует он. Это объяснение не кажется ему правильным.

Потому что… он симпатичный? Нет, это не совсем то. Дазай видит много симпатичных людей. Он не из тех, кто позволяет этому определять для себя что-то, даже если они такие выдающиеся красавцы, как Чуя.

Потому что он слишком весел, чтобы дразнить? Это определенно часть причины. Он делает себя такой легкой мишенью. Дазаю уже нравится наблюдать, как краснеют кончики ушей Чуи, когда он пытается сдержать свой гнев.

— Ты втрескался в него? — спрашивает Ранпо.

— Нет, черт возьми.

Может быть, Дазай чувствует потребность защитить его, в некотором смысле. Слава — это обоюдоострый меч, к которому Дазай привык в Йокогаме. Критика достает тебя, даже если она исходит от людей, которые ничего не смыслят в вождении. И, ну…

Даже если Чуя не собирается ехать в Калифорнию, потому что Дазай, мать его, так сказал, ему было бы неприятно видеть, как талантливый водитель опускается до такого. Он хорош. Просто не лучший.

Он вспоминает прошлую ночь, тот последний дрифт. Дазай никогда не испытывал ничего подобного. Чуя так использует силу Дазая против него самого. Заставил его дрифтовать, чтобы они не разбились, и таким образом украл лидерство. То, как он превратил уличную гонку в дрифт-битву. Он доверился Дазаю в том, что тот не вывернется и не столкнется с его машиной, хотя они никогда раньше не общались. Это было в равной степени гениально и глупо.

Он выиграл ту гонку.

Конечно, Дазай не будет тратить больше места, чем нужно, на дрифт. Он лучший дрифтер в городе. Чуя был прав, доверяя ему, и Дазай доказал это. Но что, если бы Чуя поспорил не с ним?

Симпатичный новичок мог погибнуть. Или, что еще хуже, его бампер был бы уничтожен.

Никогда еще сердце Дазая не стучало так сильно в груди, как в этот момент. Он чувствовал, что его толкнули. Вызов.

И за это, несмотря на то, что Чуя будет чертовски раздражать, Дазай его уважает. Хоть немного.

▄▀▄▀▄▀▄▀▄▀▄▀▄</p>

</p>

Есть только один человек В Йокогаме, который достоин уважения Чуи, а Дазай — условно второй.

— Фукудзава-сама, — приветствует Чуя, встретившись взглядом с серьезным мужчиной.

Сейчас около 11 часов вечера, и хотя народу меньше, чем обычно, на стоянке все еще довольно много ярких машин. В Майонаке всего пять человек участвуют в гонках, но это не мешает другим членам клуба демонстрировать свои машины на домашней базе. На вечеринке много алкоголя и криков, а из палаток, расположенных на фоне леса в дальней части территории Майонаки, доносятся отчетливые запахи различных теплых блюд.

Фукудзава прислонился к трейлеру в центре участка — тому самому, который постоянно всплывает в разговорах. Чуя гадает, живет ли там кто-нибудь или что-то в этом роде.

Он одет в черную футболку и джинсы, на запястье у него Rolex, и чем-то напоминает Дазая, но Чуя не может понять, чем. Подтянутые руки Фукудзавы скрещены друг над другом, он задумчив, покручивая запястье руки, в которой держит бутылку пива. Свет от фонаря рядом с ним мерцает на его щеках, слегка потрепанных возрастом.