Часть 6.2 (2/2)

— Я этот период уже пережил. Сейчас надо как-то взрослым себя почувствовать.

Хосок скептично оценил слова про《взрослого》от человека, который навряд ли и сто лет сможет прожить:

— Умоляю, Тэхен, вы оба еще птенцы.

— По сравнению с тобой черепаха в зоопарке тоже, пиздец, какой птенец, — Чонгук небрежно взмахнул руками, сравнивая визуально рост бога и черепахи.

— И я о том речь веду.

Тэхен тихо смеялся в поддержку ребятам, пока не наступила пауза, в течение которой все трое взяли передышку на кашу. Хосок же только пил молоко, но недолго. Оно не оказалось таким питательным, как бог ожидал.

— Так ты совсем не материшься? — Гук опустил голову и вопросительным взглядом смотрел вверх на Тэ.

— Совсем, — убедил Тэ озорные искры в темных глазах.

— Совсем-совсем?

— Вообще не матерюсь.

— Даже когда ударяешься мизинцем об угол? — Чонгук играючи оскалился и пододвинулся ближе, пока его не настигло разочарование от отрицательного ответа Тэ. — А это мода такая терь у людей за двадцать?

Тэхена прорвало на смех:

— Нет, конечно. Просто мне и так удобно общаться.

— Удивлен слышать о безматерности от лучшего друга Юнги.

— Я его не понимаю иногда, оттого что он так бессмысленно выражается.

— Понимать мат – это искусство, бог, не зря же ты спустился к нам. Изучай новое, — посмеялся Гук.

— Хах, — Хо одобрительно посмотрел в его сторону. Конечно, бог не ожидал, что далее его смутит тема, поднятая развеселившимся Тэхеном.

— Бог, а у Вас есть имя?

— Знаешь же ты, что спросить, — он усмехнулся, задумчиво поковырял крошки на цветочной скатерти, поднял глаза, но, к его сожалению, парни все еще ждали ответа, заворачивая все больше и больше слюны в ком, который бог напряженно проглотил. — Богам не нужен язык, чтобы общаться, как и не нужно тело, чтобы жить. И мысли, что мы передаем; идеи, которые обретают форму веры – то, что рождается без условных рамок, созданных языком.

Гук натурально нахмурился, останавливая иллюзорный пар из ушей:

— А попроще можно? Ну, больше фактов и меньше предыстории.

Хоть от наглости мальчика желание общаться так мило спало, однако до бога дошло, что все-таки люди есть люди, и узорные связи меж первым и последним для них еще слишком сложны.

— Если попроще, то пока люди не дадут имени богу, я не смогу вам его назвать, - подытожил Хо, красноречиво приподнимая брови.

Люди вместе с ним, беззвучно переглянулись, пожали плечами, подвигали ртами, будто желая что-то добавить, но ничего долго не выходило. Под час раздумий, Тэ наконец-то выдавил что-то невнятное, с малой щепоткой логики:

— Если Вам уже давали имя, то мы можем прочитать его в книгах. Но как понять, что это именно Вы?

Хо дергает плечом почти небезразлично:

— Я свою биографию даже с многослойными выдумками узнаю. Другое дело, остались бы книги, в которых хранятся записи о таком боге, как я.

— У меня много мистики о древних временах есть, так что наверняка про Вас что-то будет, — Тэ дернулся к шкафу, упуская усмешку бога из виду.

Пусть поищет, пусть понадеется. Однако ничуть не напряженное настроение заприметил Чонгук и внимательно подкрутил гайки в голове пока не стрельнула идея, что он тут же выложил:

— А писали ли вообще о тебе?

— Писали. Какое-то время точно писали, — улыбка бога стала шире и хитрее.

— И что после? Записи исчезли? Пропали? Уничтожены? — кивок, и на лице Гука постепенно начало вырисовываться просветление, от которого парень все сильнее выпрямлялся и раскрывал рот в изумлении. — Вас не любили?

— Не-ет, меня лелеяли в том мире, в котором я был воплощен, но он исчез еще до создания книг, — Хосок впервые за всю тему разговора посмотрел в глаза человеку. — И дальше я существовал лишь на превратных слухах о ком-то с моим именем.

— Звучит... Не так радужно, как я себе представлял, — подытожил Гук, успокоенный и задумчивый. Окно ему не показалось интересным, либо он слишком быстро придумал о чем еще сказать. Бог склоняется ко второму, — ты, хах, уже не молод. Подскажешь упражнения или, хуй знает, мазь для кожи?

Хосок фыркнул, улыбаясь и косясь на человека невыраженным смятением. В этот момент как раз на стол Тэ уронил чуть ли не пол своей библиотеки толстенных мемуаров, историй и прочих потертых корешков с дореволюционных времен. Больше вопросов вызывало то, как хрупкие и раненные руки сумели такое донести в одной стопке из дальней комнаты аж до стола.

— Вот, думаю, до возвращения Юнги, Вы сможете тут отыскать себя, — парень запыхался и вытер реки пота со лба.

— Твоя правда. Тэхен, ты неплохо постарался. Только сразу скажу, что истории про соседей я читать не собираюсь. Мне было что послушать под ликом солнца за все века моей жизни, — непоколебимо утвердил Хосок, стаскивая на себя верхний талмуд. Он сразу принялся читать, не замечая, как вокруг все мутнело, теряясь за словами из книг, и приобретало форму строк из легенд. Несвязный бубнеж под теплый свет солнца, а, нет, это не солнце, это Тэхен включил торшер и шуршал молча страницами рядом, на диване. Разговаривали в комнате лишь настенные часы, поначалу тикая в своем ритме, а в полночь стали разрываться гудящим боем. Хосок оглянулся на них замыленным взглядом, повнимательнее изучил пока не осознал, что он все в той же гостинной. Изменилось лишь небо, что гулко мурлыкало, предвещая о ночном ливне. Хоуп растерянно обратился к Тэхену, заметил рисунки в его книге, пробежался глазами по своей, второй или третьей из всей кипы, от которой осталась пара страниц. Но и там не нашел картинок.

— Что это ты такое читаешь? — возмущенно осудил его бог.

Резко оборванная вездесущая тишь громким воскликом Хоупа заставила Тэхена подлететь, хватаясь за сердце и с обезумевшими глазами уставиться на виновного, но того это ничуть не смутило и он продолжал с вопросом листать страницы недопустимого.

— Вы меня напугали...

— Вижу. Так что это? Анатомия?

Тэхен кивнул и тут же обмяк, по-кошачьи протяжно зевая, измученно посмотрел на часы и без рвения опустил глаза в попытках сфокусироваться на тексте снова.

— И зачем? Можно же просто пару раз расчленить тело, — на серьезе сказал бог, но парень воспринял это как забавную шутку в подкрепление его желанию стать полноценным патологоанатомом.

— И то верно.

Бог поддержал его настрой, с улыбкой возвращаясь к книге. Честно, Гук, который остался незамеченным и сидел почти вплотную с горой набросков вокруг, не совсем догнал до их юмора. Возможно, стань он врачом, тоже бы думал, что вырасти в мастерстве ему поможет вовсе не живая натура, а эксгумированные образцы.

Последний разворот книги, и Хо натыкается на нечто, далеко забытое, но не ставшее менее родным за столько времени. История о боге, вернувшем плодородие в почву страдающих от голода земель. Великий спаситель и тот, кого прозвали на века этим фантомным подвигом.

— Хосок. Меня зовут Хосок, — улыбнулся бог несерьезно, насмехаясь над этой радужной сказкой, давно выдуманной людьми и потом поднял зрачки на полусонного Тэ. — Услышал?

Тот кивает и обессилено поднимает уголки губ. Вот что анатомия делает с людьми, и Хо не стал настаивать на более живой реакции, утыкая нос обратно в текст.

— И что там про тебя написано? — не менее энергично подал хриплый от усталости голос Гук.

— Ты что, тут еще сидишь?! — вскрикнул Хосок, однако тело удержал на месте, чтобы не разнести пол квартиры своими габаритами. — Ересь, мальчик. Про богов могут писать только ересь.

Гук невольно выдает смешок:

— Что, прям про всех?

— А ты, исключая меня, с многими богами знаком? — в ответ Хо получил молчание, означавшее его безоговорочную победу. — Вот и не спорь.

Пальцы любовались буквами, и Хо исследовал ими напечатанное на странице имя. Так люди смогут его узнать. Так Юнги сможет его подозвать к себе. Не《Эй》или 《А》и другая уйма первобытных звуков, с которыми он обычно обращался к богу. Как он произнесет его имя? Так же грубо, в своей привычке неопрятно проглатывать пол слова и заворачивать его в несвязный бубнеж? Богу показалось это более замечательным, чем если бы Юн попытался выдавить из себя клоки мягкости, что для него не свойственно, и оттого стало бы насилием над человеком. Книга незаметно для Хосока ушла на второй план, зарылась в подушку у ступней, и вместо нее бог положил в руки свой подбородок, задумчиво глядя в сторону окна. Должен ли Юнги обрадоваться такой новости? Хо казалось странным думать о радости человека, для которого все, что он получает – само собой разумеющееся и удачное стечение обстоятельств. Так или иначе, Хосоку хотелось бы увидеть позитивную мысль в голове у парня, даже если тот не улыбнется в ответ, а пройдет мимо по своим делам.

— Тэ, — осторожно позвал любимого Гук и тихо подкрался поближе, когда тот со вниманием остановился у дверного проема спальни, — как ты? Я не наговорил лишнего?

От неожиданного беспокойства за свою душу Тэ опешил и не сразу смог связать язык:

— Нет-нет, ты ничего не сказал ненужного, все в порядке, — зашептал он, спеша заглушить паузу.

Гук выглядел неуверенно, переминался с ноги на ногу и думал о чем-то с усердием, пока рука пушила гнездо на голове. Не по-своему робко он испытывал выжидающий взгляд Тэхена на себе и сдался быстро:

— Помнишь, я говорил, что хотел бы быть твоей опорой? — глаза его при этих словах, словно провинившиеся, уползли куда-то вниз. — Ты... Я, короче, рядом хочу быть, ты против? Если тебе понадобится моя помощь, мое слово, я буду рад отдать тебе все. Хочешь ли ты этого?

Тэхен схватился за волосы, не веря ни тому, что он видит, ни тому, что он слышит. Это воплощение идеала перебарщивает с лимитами на сокральные темы. Тэ повернулся на Гука, отвернулся к стене, и снова к парню. Руки упали, а недвижимые уголки губ растянулись в неуверенную улыбку:

— Подожди, Гук, я уже настолько хочу спать, что мне, может, послышалось что-то...

Парень усмехнулся:

— Что-то про заботу со стороны младшеклашки?

Тэ было хотел осудить Чонгука за такое нелепое сравнение громилы вроде него с детьми, но смог лишь подчиниться заданной веселой ноте:

— Да, в этом роде...

— Так ты согласен? — терпение Чона подходило к концу и нервы сдавали, отчего он невольно смотрел на Тэ внимательнее нужного.

Тэхен вновь заслонил свое лицо, массируя его ладонями до того момента, пока руки не отняли бережно чужие громоздкие пальцы. Растерянно Тэ нашел уверенные глаза младшего и не смог под их влиянием скрыть потрясённой улыбки.

— Чертенок, — он слабо сжал ногти Чона, задевая несвежий и уже не такой блестящий лак, еще недолго помял их для внутренней выдержки и тихо-тихо пропищал, прислоняясь к темной ладони. — Детям пора спать.

— Так ты согласен или нет? — Чонгук не забирал свою руку. Он хотел еще немного полюбоваться разнеженным Тэхеном.

— По мне не видно?

— По тебе видно, что ты нервничаешь.

— А кто не-не-нервничал? Тьфу ты, ха, — он быстро выдохнул, избавляя себя от дрожи в голосе, абсолютно лишней рядом с Чоном. — Все что угодно, Гук. Я не могу просить о большем, чем твое внимание.

— Воу, ты преувеличиваешь, — заумилялся парниша его прелестной скромности, с которой, по его мнению, он так очаровательно справляется. — Ким Тэхен, разрешите себя обнять?

— Господи, этого ты где понахватался? — красный от смущения Тэ, не в силах препятствовать, обмяк, позволяя парню придержать его тело. Без слов отданное согласие ожидаемо зарядило Чона новой энергией так, что тот чуть не позабыл про хрупкость Тэ и надавил на талию, возможно, слишком сильно.

— Обнять? — бог уложил свои кисти на плечо и защитил их плотными крыльями, доверяясь полу у балконной двери. Черный ком с длинным хвостом из маховых перьев смотрел в пустое отражение стекла. Хотел бы он видеть себя с той стороны, но пугался поднимать взгляд с пят на фигуру, мучимую необъяснимым чувством одиночества. Когда когти подцепили кожу, с жадностью сжимая тело, Хосоку стало понятно, что пальцы его жгут и будто отвергают попытку себя утешить фальшивыми объятиями. Чем больше бог сидел так и убеждал себя в обратном, тем ярче становился терпкий привкус в горле, и когда терпеть стало невыносимо, он обессиленно вытянул руки вперед. Он ожидал докоснуться до чьей-либо спины, почувствовать расширение грудной клетки, убедиться, что человек жив и после придержит его холодными ладонями. Но бог не смог дотянуться даже до окна, в рисунке которого он видел, как дрожат губы в страхе перед осознанием. Единственные человеческие руки были нужны богу живыми, и единственное человеческое тело нужно было ему целым. Как странно различать было богу перед собой воспоминания о человеке. Попытавшись схватиться за них, Хо проиграл своим возможностям, но продолжал стараться подтащить к себе смертного из своего же воображения, а тот, как на зло, все меньше поворачивался лицом, будто не понимая, как волнуется за него бог, и как сильно он молит какого-то человека прийти к нему.

— Вы плачете?

Хосок растерянно оглянулся и как увидел Тэ, почти сразу натянул мягкую улыбку.

— У богов нет причин плакать, милый, — удалось превратить дрожащий голос в нечто доброе и высокое.

Тэхен пожал плечами и довольно поднялся, хворостинками добравшись до дивана, где и упал с тихим объявлением:

— Я еще немного поработаю.

Впрочем, какое дело богу до того, что творят люди. Непонятно лишь то, зачем ему каждый раз об этом сообщают. Раз Тэ вывел его из состояния мучительного транса, а возвращаться в пучину чуждых моральных пыток ему ой как не хотелось. Тем более эта боль в груди не сулила ничего хорошего. Бог открыл последний абзац. На его удивление там не было розовых соплей, понавешанных у каждой закорючки. То была《версия》, найденная учеными в поселении, ближе всего расположенном к предполагаемому ареалу обитания упомянутого бога. Ну, то есть Хосока.

— А вы молодцы, — улыбался Хо, с интересом вчитываясь в маленькую легенду и рассказ очевидца. Для людей он звучал бы как страшилка из несвязных фраз《жертвы》происшествия, но для бога этот текст был самым настоящим священописанием.

《И чем дольше божество находилось рядом с нами, тем меньше оставалось людей в селе. Если я не умер – мне не стоит считать себя избранным. Оно обязательно дойдет до меня и лишит причин жить. Я не хочу лишь существовать, поэтому завтра мы с семьей уйдем. Хотя бы детей понесу с собой через силу, незаметно от глупой жены. Как бы мне хотелось сделать это до того, как оно связалось с моей жизнью》.

Бог наслаждался, перечитывая слова уже точно мертвого человека. Вот оно – его наследие – люди, которые поняли и смогли сбежать. Рядом послышался топот нескромно поселившегося здесь на ночь Чонгука, отчего бог по инерции отвлекся.

— Тебе вообще сон не нужен? — шепнул Чон, подходя к дивану, на котором успел отрубиться Тэхен.

— Только моему телу, — Хо продолжил наблюдать за парнем, что осторожно стащил ручку со столешницы и поднес ее к щеке Тэ. — М? Что делаешь? — крылья вытолкнули бога из лежачего положения, и тот умостился на подушке, с любопытством, но все же сонно водя глазами за чужими пальцами.

Гук старательно и аккуратно вывел на щеке Тэ маленькое сердечко, после чего отстранился и с приторным умилением смотрел на своего принца. Бог на такое извращение лишь грустно вздохнул, откладывая книгу с которой больше нечего было требовать. Через пару мгновений Гук уже метался за, казалось бы, неспокойным Тэхеном.

— Ну, Тэ, бля, ну, мой проеб, прости, — кричал он толи с виной, толи со злостью. Хотя, может, там было все сразу.

— Гук. Я умываюсь, все в порядке, — по-разочарованному без эмоций успокаивал его Тэ из ванной.

— Почему на меня нельзя наорать?! Кинуть в меня тапком, не знаю... Почему надо обязательно делать вид, что ты, типа, блять, не злишься?!

— Гук... Закрой дверь, пожалуйста.

— Ладно! Хорошо! — не смотря на грубый тон, дверь даже не хлопнула, но богу показалось, что это больше от страха Гука, что его перекричат. — Может потом еще скажешь, что ничего не произошло?!

— В холодильнике есть сырники и сметана. Кофе знаешь где, — продолжал с удивительным спокойствием голос Тэхена, пока его не заглушил поток воды.

Гук вернулся в большую комнату нахохленный, и бог даже попробовал выглядеть также со своими крыльями, но до выразительности парня он не дотянул.

— Конечно, блять, нахуй срывать на мне свой гнев? — парень поставил чугунный чайничек с кучей подвесок на плиту. — Нет, блять, мы будем поступать по-взрослому, — он еще бегал из стороны в сторону в попытках найти себе место, прежде чем заметил Хо. — И, что думаешь? Рассудишь нас?

Хосок усмехнулся, поднялся, поправляя штаны на костях, и завуалированно посмеялся над глупостью мальчика:

— Я не Фемида, чтобы людские судьбы решать, — бог покрутил ладонями в воздухе и убедительно сыграл выражение, показывая, что полномочиями в этом вопросе его никто не наделял, на что Гук снова недовольно нахмурился, но быстро сделался кротким. Видимо, решил не задавать вопросов, что только на руку.

— Кофе будешь?

— Сделай Тэхену. Он, наверное, нормально не поспал, — Хосок подошел к коробке с пианино, чтобы оценить ее габариты: большая, выше бога – такую будет трудно перенести, но не невозможно.

— А ты, типа, не с ним просидел всю ночь, — крикнул в коридор Гук, которого было слышно здесь не так хорошо из-за шума воды из ванной.

— Мы с ним познавали разные миры, — Хо примерился, обхватил ладонями края и приподнял коробку, после разложив ее на полу в коридоре.

Это было достаточно громко, чтобы Гук сорвался с готовки и заглянул за угол:

— Воу... Думаешь, поднимешь?

С вопросом оглядев усмешку паренька, к которой, как богу казалось, не было оснований (в виде несильно выраженной мускулатуры, если она там вообще осталась), Хо заправил назад волосы, стянул подаренную Тэ резинку с запястья и, пока закручивал кудри в хвост, заглянул к хозяину за дверь:

— Тэхен, я хочу пианино в гнездо отнести.

— Хотите что? — Тэ выключил воду и выглянул из-под шторки. — Что говорите? Доброе утро.

— Доброе, — Хо подметил полысевшее без русого пушка на голове все такое же доброе и уставшее одновременно лицо. — Предлагаю отнести пианино в гнездо Юнги, ты понял? Я видел, что ты... — осек свой язык Хосок, что только что не проболтался с энтузиазма.

— Я как раз хотел Вам это предложить, — бог знает, — но сами-то Вы как?

— Солнце еще не поднялось, и трезвых глаз людских оттого не будет. Могу и с собакой погулять, только вот навряд ли рада будет твоя животинка...

Тэхен подумал с момент и зашторился, добавляя, прежде чем снова включить воду:

— С Ентаном я сам погуляю сейчас, спасибо. Вам удачи.

Как бы снисходительно ни смотрел на бога Чонгук, когда он вытаскивал коробку на балкон, одну правду ему не изменить этим взглядом. Сила в божьем теле заключалась не в плотности рук, а в размере и ухоженности крыльев. Так Хосок и зацепился за коробку, обхватив ее, и расправил крылья, вытягивая их до черепицы крыши. Взмахнул. Он взлетел, чуть не потащив за собой кроме коробки с пианино еще и содержимое балкона, что успешно снеслось в комнату от поднятого потока. Груз не позволял Хосоку подняться так высоко, как обычно он поднимался на прогулках с Тэ, но улыбка с лица оттого не пропадала. Наоборот, она была куда шире, когда Хо пересчитывал остаток домиков до того самого, где живут они с Юнги. Совсем скоро Юн увидит пианино и будет счастлив, а вместе с ним счастлив будет и бог.