Часть 6.2 (1/2)

Кажется, Хо уже привык встречать утро не в тени многоэтажного склада газет, а на просторном подоконнике под пеленой цветочного тюля. Бог также привык к гомону разговоров у подъезда. Старые и хриплые, еле слышимые голоса женщин совсем терялись в реве машинных моторов.

Тэхен гремел посудой на кухне и окончательно заглушал звуки улицы. Теперь Хо не мог думать ни о чем, кроме этого парня и еды.

— Осознание не так давно до меня добралось, — обратился он к долговязому, — мне пища людская все невкусна да невкусна, и я сообразил по ходу, что человечьи блюда мне не суждено распробовать.

— Чего-чего говорите? — вылез из-под кастрюли Тэ с каким-то ошеломленным видом. — Невкусно? Может, другую кухню сегодня приготовить?

— Смысла не наблюдаю, уже не первый восход изменяем.

— Вчера Вам восточное не понравилось, позавчера корейское не понравилось, суши Вам тоже не по душе, — парень выдохнул, кое-как устаканивая на полу пластиковый контейнер с разноцветными пакетиками. Хо давно понял, что это приправы, однако менее интересными они оттого не становились.

— Не ругайсы, дело совсем в ином, — продолжил размышления бог, — я какое-никакое божество, и еда для меня не должна быть вкусной. Тело мое подобно хрусталю, оттого и надо есть, а вот силы духовные блюдом не восполнить.

Парень нахмурился, пытаясь переварить речь бога. Долго доходило, однако слабый смысл он уловил:

— То есть, еда Вам по вкусу не важна, главное, чтобы питательно было?

Хоуп обрадовался догадливости Тэхена:

— Верно!

— А чем Вы тогда питаетесь, как Вы сказали, для духовных сил? — Тэ, если бы был откровенным, совсем не понимал, зачем бог начал этот диалог, но было приятно знать, что уровень готовки парня тут не при чем. Как камень с души.

На неожиданность это был трудный вопрос, подобрать ответ для которого Хо смог не сразу. Как можно объяснить людям, чем питаются боги?

— Молитвы, на мой взгляд, — получилось связать лишь эту пару фраз из всех тех слов, которым он выучился в человеческом мире. — Мы поддерживаем жизнь благодаря молитвам.

Бог виновато поднял взгляд на Тэхена, прося у него прощение за поверхностное объяснение. Похоже, парню этого хватает, однако Хо планировал научить людей большей мудрости.

Тэхён отогнал пушистое чудо от колбасы, пообещав тому лакомство, и тут же обратился к богу, никак не меняясь в лице. С такими же любовью и обожанием он улыбнулся Хо и посчитал, что больше вопросов не требуется. Как бы не так. Богу хотелось поиграть в эту занимательную викторину. Вот же ж Тэ, знает, когда замолчать.

— Тогда манку сварю, она вполне питательная и восполняет много сил, особенно с утра и особенно с маслом, — пропел Тэхен неспеша, крутясь у плиты в домашних штанах. Поправлял их постоянно, бедный. Верить желание пропадает в《питательную》еду, когда от повара кожа да кости. Хоуп все смотрел за мотней, переключаясь иногда на руку, обмотанную бинтом, потом снова на штаны взгляд опускал. Хоть и выглядит парниша нездорово, однако силу свою он вернул – вон как уверенно тяжести таскает.

— Бог? — отвлек его кашевар.

Хосок поднял взгляд в ожидании.

— Хотите научу Вас манку варить?

В глазах зажглись искры от возбуждения, и Хоуп тут же спорхнул на пол, задевая двухметровыми крыльями все, начиная от люстры и заканчивая Ентаном. Собака побоялась кусаться и в протест завизжала сиреной, и Хо было хотел полезть извиняться, однако Тэ справился куда быстрее, припугнув пушистика грозным тоном.

— Учиться! — тут как тут навострил Хо нос на баночки, скляночки, кастрюлечки, ложечки, ножечки, коробочки, пакетики, крышечки, тряпочки и многое-многое, что выглядело таким уродливым и завораживающим одновременно. Кругом блеск и карикатурные отражения Хосока. Бог нетерпеливо потер руки и ревностно затопал пяткой. Аж перья на крыльях нахохлились от радости. — Что надо делать?

Видя, как сильно удалось взбудоражить бога таким скромным предложением, Тэ искренне умилился, но сделал вид, будто не хочет залиться смехом, чтобы не смущать гостя лишний раз.

— Подайте молоко.

Хо осмотрелся, прицельно разведывая, на какой из баночек тут написано《молоко》. Сообразил быстро, нащупав коробку. И как он мог подумать, что молоко хранится в банках? Бред же полный: это ж не варенье. Бог отдал коробку в вытянутую руку Тэ.

— Спасибо. Смотрите, — и Хо уже навис над детенышем кастрюль: маленьким ковшиком, — не так пристально, — Тэ слегонца оттолкнул чужие кудри, — молоко сначала наливаем и ждем, пока закипит.

Голова бога все еще лезла под руку, что уже было хорошо: до этого вместо манной крупы в меню были бы густые завитки темных волос. Хосок самодовольно улыбнулся. Готовка показалась ему таким простым ремеслом, что он даже подуспокоился, прилипая копчиком к столешнице.

— И все?

— Потом надо будет равномерно просыпать манку, добавить песка и размешать, — парень пристроился поближе, приветливо смотря на бога. — Легко, правда?

— Я и не ожидал от людей чего-то большего, — пошутил Хосок, ловя взгляд на себе. Тэхен, еле-еле втиснувшийся на угол той же тумбы, выглядел не сильно довольным. Надо бы освободить места для такого хорошего человека, поразмыслил Хо и прижал крылья сильнее.

Журчание бурлящего молока вернуло тишину в квартиру. С завидной сосредоточенностью Хо погрузился в счет всплывающих пузырьков. Бог знал, как кипит вода. Чистая и грязная, в тине и без – много раз видел, но вот до молока его первая жизнь в мире людей не дошла. Белая масса не так охотно поддается жару, и далеко не щедра на настоящие пузырики, зато волнуется забавно, и Хосок улыбнулся ему. Будто оно что-то поймет.

— Бог, — парниша неожиданно дернулся вниз, а появился перед глазами уже с чем-то черным вместо носа, — еще одно, — витиеватые пальцы протянули Хоупу продолговатое перо с опасно острым концом.

— В коллекцию, — улыбнулся бог и пихнул несчастное в коробочку под рукой. Он заботливо расправил перо поверх остальных и с мечтательным спокойствием прошептал, — Тэхен, когда человек возвратится, я обещаю вручить подарок каждому перед уходом.

Неудивительно, что после такого странного заявления у Тэхена на лице возникло столько непонимания и удивления.

— В каком смысле перед уходом?

— Я явился Юнги на днях, — бог утрамбовал коробочку с восточными узорами в ящик, — он вернется домой, и я его не оставлю... тяжело человеку без моей защиты.

Тэхен заметно помрачнел. От беспокойства стал заикаться:

— С Юнги что-то случилось?

Почуяв неспокойные вибрации сердца, опасные для этого хилого парня, Хосок быстро стал серьезен:

— Он здоров, сон у него хороший, не стоит стольких мыслей о нем.

После этих слов Тэхен успокоился, посмеялся тихонько, но вот богу было не до смеха. Он на себе почувствовал боль Юнги и, кажется, заразился ею, отчего волнение о человеке не утихало ни на секунду. Больше всего Хосок корил себя за невозможность как-либо спасти Юнги. Корил он себя и за то, что возложил весь путь на простого парня, который еще совсем юн и не имеет в своем сердце столько силы, чтобы справляться со всеми трудностями самому.

— Юнги так редко просит о помощи... Даже у богов, — прозвучал из уст Хо факт, задумавшись над которым, можно было догадаться, как тягостно для Хосока было это осознать.

Но Тэ и не подумал искать подсмыслы. Его доверчивость не позволяла копаться глубоко в голове у людей. В том числе и к богу он не полезет, тем более, боги никогда не врут, по мнению Тэхена.

— Юнги очень силен, я всю жизнь им восхищаюсь, — задорно ответил Тэ, — но, Вы правы, он все-таки не всемогущий. И методы у него дикие... Однако я не могу представить себе передрягу, из которой он бы не выбрался.

— И все равно не спокоен за него? — внемлил Тэхену бог.

— Ну, это, скорее, мое уже. Личное. Юнги не любит мои нервняки, — парень отлип от тумбы к плите, а за ним и бог поспешил. Постепенно насыпая крупу, Тэ продолжал мешать молоко. Для Хосока это выглядело бессмысленным, но очень интересным. Возможно, это все потому, что раньше он такого не видел. — Не могу же я себя, в конце концов, переродить.

— Истинно говоришь, Тэхен, — наконец улыбка Хо снова выползла на лицо, и бог как ни в чем не бывало продолжил дурачиться с магией кулинарии, которую творил этот, казалось бы, ни на что не способный тихоня.

Манка, приготовленная вместе, поразила Хоупа своей отличительностью от другой еды. В ней, как будто бы, была частичка того времени, в течение которого ребята так хлопотали над ней. Особенная, невидимая чужому глазу, приправа, что насытила не только тело, но и душу бога.

— Все гениальное – просто. Так было в книге? — улыбнулся Хосок, опуская взгляд на усевшегося у дивана Тэ.

Парень посмеялся, ненадолго устаканивая тарелку на пушистом Ентане, что задремал у людского колена.

— Вкусно вышло?

— Более чем, — Хосок отодвинул свою порцию на тумбу и сполз к Тэхену с собакой. — Отобедал достойно.

Тэ было хотел поудобнее сесть, как в дверь нетерпеливо постучали. Настороженно проплывая по воздуху, он прокрался в прихожую так, словно то была не его квартира.

— Да?

— Тэ, открывай быстрее, неудобно, — молодой голос мелодией ответил напуганному Тэхену и в миг превратил трусость парня в улыбку до ушей.

Тут же послышался щелчок замка, а затем в квартиру ввалилась высокая коробка почти ростом с самого Тэхена. Из-за нее даже не было видно Чонгука, что, видимо, тащил махину по лестнице. Прежде, чем Тэ успел напугаться этой коробке, он замер, смотря в одну точку: на ней белыми бревнышками с черными промежутками были нарисованы самые обыкновенные клавиши. Но, возможно, только для Тэхена эти клавиши значили куда больше, нежели просто клавиатура инструмента. Ноги парня затряслись, стоило ему начать вспоминать, как давно он не видел такой узор. Он закрыл лицо ладонями, чтобы ни Гук, ни бог не увидели его слез, что лились от безграничной радости. Пусть ручей обошел чужие очи стороной, однако рыдания разнеслись по всей квартире. Даже Ентан начал подскуливать хозяину, выбираясь из-под оперения Хосока.

— Это тебе, — выдохнул запыхавшийся Гук. — Ну, как тебе... Я увидел на холодильнике заметку, что ты копишь на электропианино... Не знаю, зачем тебе работать столько ради такого скота, как Юнги, но это тебя... Я не думал, что ты будешь так рад, — парень в шоке окаменел. Такая реакция Тэхена сбивала с толку совершенно даже бога, а маленький Гук совсем растерялся, даже не зная, куда руки-то деть.

— Или, я надеюсь, ты плачешь, потому что я не так понял, и мы не будем дарить охламону вот эту малышку? — прошептал на энтузиазме Гук.

Руки Тэ спали с лица, на котором продолжали прудить реки слез, но выражение у парня было крайне неожиданным: он недовольно нахмурил брови, а когда заговорил, несмотря на охрипший от всхлипов радости голос, стало страшно с серьезного тона, тем более, что до этого из всех присутствующих в этой квартире его слышал только Ентан:

— Тогда Я выкидываю абонемент к моему другу-психологу на имя Пак Чимина?

Тишина, которую периодически тревожили лишь всхлипы ее создателя. Если не учитывать их, то парни молча смотрели друг на друга, с каждым мгновением все больше и больше уподобляясь музейным экспонатам.

— Что... — еле слышно сдвинулся с мертвой точки Чонгук, — Тэхен... Ты... — постепенно на лице темного инстинктивно поднималась восторженная улыбка.

— Угу, — и в ответ Тэ тоже не был скуп на эмоции. Он прижал к себе кисти, вытирая периодически слезы, и Чонгук, словно зеркало, делал то же самое со своим лицом.

— Тэхен! Ты, блин! — парню казалось, что он был переполнен восхищением, радостью, благодарностью, любовью и без знания, как эту бурду совместить, он выпрямился, выпустив немой крик в одном резком взмахе руками. — Самый-самый, твою мать!

— Ты не хуже, — шептал Тэхен, плача и смеясь одновременно.

— Как мы... Для наших твердолобых, — Чонгук осторожно, словно хрупкую реликвию, поднял пальцы Тэ с его лица и переместил их на свою талию, крепко после обнимая тонкое тельце, которое под мускулатурой Гука, казалось бы, тут же должно было расколоться на кусочки. Однако мальчик был осторожен со старшим, и лишь легонько прижимал его к себе, когда Тэ, в свою очередь, не жалея ни сил, ни любви, обнимал Чонгука от всей души.

— Люблю тебя, Тэ, — шепнул Гук, прерываясь, — спасибо... Ты лучший...

— Я тебя давнее люблю и моя благодарность больше, — сжал крепче объятия Тэ, тихо выговаривая в ответ.

Несдержанно шмыгнув носом, Гук поднял подбородок, проигнорировав позывы сердца окутать его разум тревогой. Парень потянулся губами к Тэ, а тот, напугано и волнительно, быстро отыскал да спрятался в плечо младшего.

— Тут бог, — поосторожничал Тэхен.

Чонгук тут же стал искать бога, о котором думать забыл с прошлого посещения. И действительно, стоило ему окинуть взглядом большую комнату, как заметил рослого мужика, еле умещающегося на стуле из-за объемных крыльев. Казалось, что его над землей держали не четыре ножки, а темень перьев за спиной. Парень шикнул, удивленно оценивая достигнутый Хоупом прогресс, но не оставил Тэ в покое:

— Ты теперь еще и верующий?

По-видимому, Тэхену было настолько стыдно, что он даже не расслышал бурчание Гука. Малой быстро сообразил, переключился на Хо, который безмятежно поглядывал периодически на голубков, и мотнул головой, мол, вали-ка ты отсель. Хосоку не нужны были слова, он прекрасно видел мысли, однако хотелось все-таки завершить трапезу.

— Я мебель, — убедительно передал ему бог, в ответ получая настойчивый взгляд Чонгука. Хосок, с той же уверенностью не отводил своих глаз. Ноль реакции. Хо выдохнул:

— Я побуду мебелью в другой части той же комнаты, если вам так будет спокойнее, люди, — небрежно кинул он, перепрыгивая на диван у дальнего окна.

Чонгук нетерпеливо поднял русую макушку со своего плеча. Быстро убирая прилипшие к щекам растрепанные волосы, он остановил руки на скулах, нежно поглаживая большим пальцем веснушки. Тэ в ответ заволновался, задышал неровно, пока Гук все приближал и приближал их губы.

— Ну, что? Уже привыкли к новому шкафу на кухне? — крикнул Хо, обеспокоенный состоянием ребят.

— Блять, — ругнулся Чон тихо, — да, бог! Спасибо, что отошел. Только не надо орать, прошу!

Еле как сдерживая тревогу, которая успела накопиться с такими скачками во внимании, парни оба, хоть и не проронили ни слова, понимали, как же сейчас у них кружилась голова. Чонгук уже не так уверенно, не так осторожно, с прорвавшейся жадностью сжал пряди Тэ, закрыл глаза и, все же опасаясь, приготовился к поцелую.

— Ох, — хлопком в районе бога грохнулось что-то тяжелое, — знаете, люди, я поразмыслил и пришел к выводу, что шкафом мне не быть. Мне больше приятны глазу ваши лежаки. Так что давайте я буду в вашей голове, все-таки, лежаком.

Чонгук послал на этот раз навязчивые попытки бога их отвлечь куда подальше, прислоняясь к чужим губам и крепкой хваткой не давая отстраниться Тэхену, который готов был бежать от эмоций, что переполнили его в порыве. Гук перехватил костлявые пальцы парня, перемешал их со своими, а потом перевел на них все внимание, чтобы Тэ, ни дай боже, заметил его румянец.

— К-как твоя рука? — сглотнул Чонгук сырой ком в горле и неспокойно-тихо спросил, — зажила?

— Частично, — Тэхен сипло шепнул, набирая больше краски на лице с каждым разом, когда парниша переминал их подушечки.

— Ты же новые не делал, балда? — улыбнулся Гук и отстранился, задержав ладонь на талии Тэ, отчего у старшего мурашки прошлись по всем позвонкам.

Хо смотрел на цветущих чувствами парней, о чем-то нежно сюсюкавшихся. Им определенно была приятна компания друг друга, но бог чувствовал себя не в своей тарелке. Вдвоем там стоят, шепчутся, милуются, а Хосок один на диване. Взгляд сам по себе упал на озлобленный помпон в миловидной коробке, переделанной в лежанку. Хо понурился перед своей идеей, однако долго он не сомневался. Горделиво расслабил крылья, позволяя им растекаться по полу, и, не предавая особой заинтересованности словам, заговорил с собакой:

— М-да, оставили нас тут с тобой в одиночестве. Неприятно, правда?

Моторчиком завелся Ентан вырыкивать ругань на собачьем языке. Как можно быстрее Хо завернулся клубком в крылья и шикнул в ответ животному:

— Да знаю я, что ты меня не любишь, незачем повторять, — он напряженно проследил как зло во плоти устаканивается на перинной подушечке своими маленькими и когтистыми лапульками, а так же маленькой и кусачей мордочкой. Аж дыханье сперало от представления, как эти клычки вонзаются в драгоценные перья. Хо бережно пригладил крылья, убеждая себя, что ни одно детище не пострадало. — Не надо мне с тобою говорить. Я книгу читаю, не стоит столько нервов...

— Бог, — к избежавшей насилия жертве подсел Чонгук, — а ты давно тут живешь?

Хо насторожился: разговор зашел слишком уж обычный. Еще раз убедив себя в спокойствии Ентана, бог переключился на парня.

— Юнги уехал, и Тэхен приютил меня на это время. Поблагодарить подошел? — он расправил плечи и опустил на пол голые пятки, принимая образ самого спокойствия, чтобы не спугнуть Гука.

— Что-то вроде того, — неловко улыбнулся парень и отвернулся к собаке. Почти сразу он начал болезненно часто шмыгать носом. — Спасибо, чел, Тэ трудно одному.

《Чел》. Хо с неприязнью дернул бровью, посмотрел на набирающие обороты водопады аллергии из носа Чона и молча сравнил их с масштабами потопа, однажды устроенного им в ванной.

— Дам тебе знать одну истину. Тэхену не трудно и легче с самим собой.

— Почему?

Фантомная рука вытерла салфеткой орлиный нос и положила ту в распятистую ладонь. Гук с интересом поднял взгляд на Тэхена, который улыбчивой макушкой затерялся у потолка.

— Айда кушать, — Тэ ласковым взглядом прошелся по обоим и утопал за стол, оттуда уже добавив, — бог, Вы не доели. Тоже идите.

— Оттого так думаю, что следить за чистотой одного человека проще, — бог поднялся, прижал к карнизу крылья и поплел подметать потолок через всю комнату прямиком к Тэхену. Ентан в любой момент мог погрызть перья, но так высоко он не подпрыгнет. Хо был в этом уверен.

— Он полжизни прожил с десятком младших братьев, сестер, а щас ему стало одному заебись? Не, все понимаю, просто, ну, чтобы его это прям нагружало... Не согласен с тобой, — гундосил Чон пока садился со всеми.

— О чем вы спорите? — Тэ уложил между делом крылья бога, чтобы те ненароком где не застряли. Плевое дело, но дорогого стоит.

— Мы выясняем, трудно ли тебе одному приходится, Тэхен, — каша выглядела не столь аппетитной, как пол часа назад. Тогда она еще не покрылась корочкой и масло не было такого живого оранжевого цвета. Хосок хоть и мог представить себе чего не просят, но обретшее душу масло в каше звучало слишком дико даже для него.

— Приятного аппетита, — обозначил Гук и повысил голос, надеясь зацепить всех своей речью. — Мы не говорим, что ты обязан о ком-то из нас заботиться, просто, как по мне, Я бы хотел... Ну, добавить, короче, что-то типа моей поддержки, — парень быстро сдулся, краснея ушами.

На лице Тэ тоже были все эмоции. Одна из причин, по которой Хо не читает его мысли целенаправленно.

— Начнем с того, что я вовсе не один. На работе у меня пациенты, на учебе однокурсницы, дома всегда ждет Ентан, а по выходным со мной моя группа, — глаза Гука невольно опустились на выпуклый шрам посреди кисти, но Тэ прокашлялся смущенно и на неожиданность спокойно поймал чужой взгляд. — Не думал, что вы будете об этом беспокоиться, но, на будущее – если я о ком-то забочусь, то меня это никак не обременяет.

— А как же Юнги? Он тебя не обременяет? — грубо задал вопрос Гук, провоцируя Тэ и подмечая украдчиво взглядом вышло ли у него.

Тэ задумался, отчего выражение его стало на момент грустнее:

— Мне никогда не было трудно его оберегать, но моей ошибкой было то, что я начал считать это своей обязанностью. Мы об этом уже говорили с Гуком.

— Ты излишне мягок с ним, — высказался бог, добавляя, — в принципе, с кем бы-то не было.

— Ну, когда не надо оперировать, есть во мне такой грешок, — Тэ согласился, вытягивая нежную улыбку.

— А когда оперируешь, ты всех хуями кроешь? — посмеялся Гук и в одобрение получил смех Тэхена, — я бы посмотрел.

— До такого не доходило, но в моей работе надо уметь отдавать приказы.

Младший, с набитым ртом, возмутился:

— Кстати, я ни разу не слышал, чтобы ты матерился.