Двадцать семь. (2/2)

Далее Тэхен винил себя за опоздание, якобы прийди он раньше, их друг бы выжил. Люди такие наивные.

《— Кидайте, — приказ Юнги.

В яме оказалась вся та груда праздничных приготовлений. Поверх пакета.

Курили.

В памяти четко остались слова Юнги...》

Этот момент был переписан начисто, потому что прошлый пострадал чуть ли не до дыр в бумаге. Спасибо, Тэ.

《— Он счастливчик – умереть в свой же день рождения, — мы докурили и сбросили окурки в могилу. Шары лопнули, конфетти загорелись, пакет покрылся прожжёнными дырами. Я закрыл глаза в молитве вместе с Чимином, чтобы не смотреть. Не увидел, как сгорел мой подарок.

— Покойся с миром, — грубый хрип смолк на минуту. — Отойдите, химия горит, — пока мы с Чимином еле стояли на ногах, Юн выглядел так, будто занимается таким чуть ли не каждый день. 》

А дальше опять выблевки фраз. Хосок пропустил страдания Тэ – это было ему неинтересно. Походу, они сами закопали могилку, и почему-то только сейчас стало известно, что все веселье происходило зимой, а бог уже было напредставлял себе весенней слякоти.

《А он ведь так любил такую зиму – почти без снега. Они с Юнги так похожи.》

Все-таки отпраздновали парни в роще. Хосоку бы побольше таких дней рождения у друзей – меньше конкурентов, а, значит, больше жизненных сил. Если бы еще о нем кто-то помнил, хах.

《Юн сколотил крест из веток березы, связав их шариками-цифрами.

Чимина вывернуло так много раз по дороге домой, что он...

Покойся с миром.》

Тут в голове невольно проскочил вопрос: что же не умеет делать Юнги?

Конец записей. Ни цветочков, ни узоров, ни рисунков. Хосок дочитал тетрадь. Все эти обрывки были переписаны помногу раз хозяином, но на это понадобилось больше одной страницы. Оценил он это детище на все двенадцать звезд, но, определенно, решил, что Тэхену не даст писать свою биографию. Может, тоже дневник начать вести?

Он огляделся. Черт ногу сломит в этой пустой комнате, а ручку не найдет. Тогда и Хоуп не собирается.