Желания. (1/2)
У нас маленький городок. Крохотный камешек посреди безграничного поля с водяными разрезами. По полю простилалась широкая дорога, изгибаясь у домов и, не прекращая своего пути, доходила прямо до центрального города. Он был пристанищем всей той жизни, что собиралась из небольших населенных пунктов в округе. Люди, кампании, образование и, в конце концов, органы власти. Со временем мы все стали частью центра, но длина дороги так и не изменилась.
Я живу у вокзала, и поэтому моя жизнь неотличима от центра. Выходишь на улицу – лавочки, кафешки, постоянно сменяются пейзажи. Рой из людей смешивается с разводами машинных пятен, и все это становится неразделимой кашей из пестрых цветов. В одной из кафешек я познакомился с Чонгуком. До сих пор помню, как он удивлялся жизни в глуши, когда я вел его к нашей студии. Ни автобусов, ни машин, да даже людей там редко встретишь. Только дорога и пустые стены недостроек. Мне нравилось его лицо, очарованное новыми видами. Высматривая в каждом уголке пейзажа что-то интересное, оно выдавало в нем ребенка, невинного, и очень часто смешило меня.
Не помню, в какой момент я начал чувствовать все то, что люди характеризуют как любовь. Для меня всегда было естественно желать остаться с ним рядом, у барной стойки. Может, вообще хотел бросить учебу и работать в придорожной кафешке за мизерную плату, но главное, что с ним. Я не хотел видеть его встревоженное лицо. Когда беспокойство одолевало его сердце, я, словно зараженный, чувствовал тоже самое. Мало того, переживания накрывали мою голову целиком, и я порой боялся собственной одержимости. Он разделил со мной душу. Пусть и не преднамеренно, она стала нашей общей вещью. Постепенно список пополнялся.
Мы делили утро, студийные репетиции, его радости и печали были моими улыбками и слезами. Даже по одежде нас было трудно отличить, разве что по розовым очкам, которые я, в надежде не упустить своего шанса увидеть хотя бы намёк на взаимность, никогда не снимал рядом с ним.
В этот вечер я обещал ему поездку в ресторан. Разумеется, мы поедем в центр. Чонгук проходит ту стадию взросления, когда на еще неокрепшие плечи падает гора ответственности. Я думал, что он уже привык к ней (все-таки работает), но, по его замученному лицу, так сказать было бы очень жестоким поступком.
На наши встречи я всегда собираюсь, словно в последний путь. Правда, не понимаю зачем, я ведь уже раскрывал перед ним все свои нелицеприятные стороны. Это вредная привычка, которая доставляет мне удовольствие лишь в процессе и выходит боком, когда Чонгук восхищается моими стараниями лишь простым 《классно выглядишь》. Только потому что он добрый. Только потому что он — солнце в этом мире, эти слова перестают иметь значение. Чонгук может сказать так любому: первому встречному, да даже тому, кого ненавидит или не понимает. Юнги, например. Но мое сердце, почему-то, все равно продолжает каждый раз искренне подпрыгивать от его слов.
— Вечер. Ого, Тэ, классно выглядишь, — сегодня его улыбка не такая яркая. Я отведу его в блинную, и тогда он расцветет, попробовав сладкие блинчики с джемом. Он обожает сладкое. В моей жизни он единственный человек, который, просто кушая, вызывает во мне радость до дрожи в костях. Проверяю счет – ради такого наркотика я могу потратить все свои деньги, но пока меня еще оберегает паранойя.
Вот и щечки зарумянились, а черные волосы распушились. Ну, разве не чудо? Но не отрицаю, что я просто уже давно нахожусь под влиянием его чар.
— Ты же не ел блины раньше, Гуки? — когда к нему так обращаешься, его брови подпрыгивают, а веки расслабляются, падая на зрачки. Таким он кажется плюшевым и настолько пушистым, что нежно хохочешь от мнимой щекотки.
— Нет, и это очень вкусно!
— Ха-ха, — я буду готовить их чаще на завтрак. В перерывах между яичницей и пирожными, чтобы у него было больше причин улыбаться.
— Ты спас мой день, Тэ, — все, что я смог ответить на эти его слова – слова, которые для меня ценнее любой валюты – непроизвольная улыбка, и, кажется, я покраснел.
— Хэ-эй, ну, ты чего? — мою попытку укрыть уши остановили. Ха, и на что я надеялся?
— Извини, — еще одна моя глупая привычка. Она не нравится Чонгуку, как и со временем перестала нравиться мне. Глупо себя чувствую, но не знаю, что еще сказать. Стук сердца затмил все мысли.
— Не извиняйся, ничего же не случилось, — прости за мои извинения. Но это еще глупее. Я старше, а чувствую себя ребенком рядом с ним. Он опять смеется, как же мне оторвать взгляд от его личика? Мне кажется, я его смущаю. Надо как-то отвлечься.