Желания. (2/2)

— Тебе стало полегче?

— А? — чем он так удивлен? Или думал, я не замечу напряжения в его взгляде? — Да, ха-ха, мне стало куда спокойнее. Я слишком жесток к себе. Так убиваться над экзаменами – это еще постараться надо.

— Старайся, а от перегрузов я попробую тебя спасти, если ты позволишь, — имею ли я право вмешиваться в его жизнь? Предпочитаю думать, что пока он не отвергает меня, то все дозволено. Он сам так говорил. Боже... Как долго он на меня смотрит. Отвернись, прошу, иначе я не смогу себя остановить.

— Ты меня и так всегда спасаешь. Сам наверняка вымотался, не забывай, что ты у себя на первом месте, — он так легко говорит о таких трудных вещах. Как бы я ни старался ему верить, не могу победить и вывести себя в топ, оставляя вас с Юнги позади. Даже в своей голове. Это невозможно. И к тому же, зачем мне это делать, если ваши жизни куда более наполнены смыслом?

Вот и пора возвращаться домой. В городок. Но сперва надо покурить. Чонгук всегда говорит одну и ту же фразочку, что не врезается в голову, как бы я не пытался ее запомнить. Я начал курить из-за него. И курю я только с ним. С самого первого дня мне нравится его благородный запах терпкого табака со сладким оттенком малины. Его руки так пахнут, одежда, волосы. Когда он рядом, этот запах наполняет полностью все вокруг, успокаивая нервы. Я захотел пахнуть также. А когда хочется уйти в себя, то можно посмотреть на блестящую антикварную зажигалку. По конструкции ей уже не первый десяток лет, но по виду не дашь и месяца. Она была такой всегда. Чонгук не прерывает мои раздумия, ждет, когда я наиграюсь с зажигалкой, вновь вспоминая дорожки впадин меж узоров. Даже вызубрив их наизусть, они не кажутся мне от этого менее интересными.

Мы спокойно добрались до дома. Живем близко, по словам Чонгука. Он был у меня в квартире, но, из-за аллергии, долго там не продержался. Примерно до того момента, как Ентан прибежал встречать нового человека.

— Тэ, а ты чего-нибудь хочешь? — зевает, значит, пора расходиться. Чонгуку надо больше спать, совсем не бережет себя, хотя не мне его за это упрекать.

— Тэ?

— А! — я не услышал его. Мне тоже, видимо пора спать. — Прости, повтори пожалуйста.

— Хочешь чего-нибудь?

Хочу ли я чего-нибудь? Не могу никак скомкать мысли в хоть какое-нибудь, пусть смятое, бесформенное, но желание. Уцепиться за кончик нити, почти исчезнувший в паутине чувств, не получается. Вроде, ничего и не хочу. Все же и так есть.

— Я уже получил твою улыбку, больше ничего не надо.

Посмеялся.

— Тэ, ну, ты, конечно... — он опять зевает. И я вместе с ним. — Как захочешь, скажешь, окей?

Я кивнул ему в ответ и помахал рукой на прощание. Надеюсь, он не заметил, как я считаю его следы, что остаются на снегу под широкими подошвами. Их много, наверное, мы все-таки живем не так уж и близко.