Новолуние. (2/2)

Если честно, Намджун не верит, что одновременно на земле может быть двое девятихвостых лисов. Они же, согласно легендам, являются проводниками душ, существами-оборотнями, неподвластными пониманию простых смертных. Разве не должен случиться какой-то коллапс, если вдруг две таких сверхъестественных сущности объявятся сразу?

”Лучше бы вы оба были просто двумя счастливыми детьми”, — думает Ким, тяжело вздыхая. Душа за парней у него болит просто ужасно, что аж разрывается всё внутри. Юнги не повезло родиться совсем обычным. Мини не повезло родиться слишком необычным.

Может быть, это закон вселенной, который гласит: противоположности притягиваются? А может быть чья-то тупая шутка.

— Что с Мини? Ты понял это?

— Конечно, понял. У него начался процесс формирования сущности альфы.

— Что-то вроде гона? — в ступоре спрашивает Намджун. Тогда надо срочно убирать оттуда Юнги.

— Нет, Джун. У кумихо нет гона. Они звери не в этом плане.

— А что тогда с ним?

— Увидишь...

В комнате в это время творится что-то совсем из ряда вон. Мини, который всегда подпускал Юнги к себе на самое минимальное расстояние, теперь не даёт ему и на метр подойти.

— Мини, что с тобой? — Юнги не знает, куда себя деть. Младший корчится от боли прямо перед ним, валяется на полу, и парень просто стоит и пялится, взволнованно сжимая кулаки.

Они игнорировали друг друга последние недели две, даже не разговаривая. А тут такое... Юнги не может оставить лисёнка просто так.

— Мини, что болит? Скорую?

— Нет!

Они не знают, как лечить таких, как он, и лисёнок боится, что всё снова начнётся заново. Ужасный, щекочущий нос запах больницы, капельницы и странные препараты, которые ему давали столько, что год почти вылетел из жизни маленького кумихо. Они заберут его от хёна, как уже попытались однажды забрать от родителей. Юнги умрёт.

Юнги умрёт... Юнги умрёт... Хён... умрёт? — шепчет что-то внутри зловещим тоном, и это начинает восприниматься как судьба. То, что уже решено и скоро сбудется.

Мини с ужасом раскрывает ранее зажмуренные глаза. Нет, он ни за что не допустит этого, поэтому не надо никаких скорых, он сам готов скончаться здесь и сейчас, лишь бы старший остался цел.

Тело лисёнка захватывает дрожь, и его колотит, так что он сжимается в комок. Живот крутит, будто кто-то решил намотать все внутренности малыша на вилку, а в голове стоит жар. Наверное, Мини кажется, что его мозг постепенно плавится на фоне этого наваждения. Перед глазами всё плывёт, руки слабеют, и лисёнок понимает, что не может их контролировать.

— Я не понимаю... — Юнги готов рыдать, хотя он сильный, он старший, да и вообще нельзя ему выглядеть слабым перед Мини, которому плохо. Это совсем нонсенс. Поэтому парень сжимает кулаки и приближается, не обращая внимания на протесты лиса.

Мини кричит, и Намджун на кухне подрывается с места, чтобы помочь им, но Хосок втыкает ему в шею небольшой транквилизатор, и лис падает на пол с грохотом, который уже никто не слышит. В голове Юнги только его младший, а в голове Мини — боль.

Боль, что усиливается по мере того, как Мин становится ближе, и, кажется, когда лисёнка хватают за запястья, чтобы уложить на спину и нависнуть сверху, ему так сдавливает грудную клетку, что больно даже дышать. Мини хрипит, впиваясь ногтями в свои же ладони. Обычные и аккуратные ноготки лисёнка вдруг превращаются в когти, и Юнги на секунду отшатывается.

Он с надеждой оборачивается на выход из комнаты, зовёт Намджуна, изо всех сил надрывая глотку, но Ким не приходит. Юнги в растерянности пытается хотя бы как-то привести Мини в обычное состояние, но тот лишь расцарапывает свои руки до крови, что начинает капать на пол и пачкать ковёр. Беспомощность, страх. Юнги знал всё эти эмоции до этого, но всегда испытывал их относительно себя и было не так тяжело.

Сейчас же просто невыносимо.

— Мини, что с тобой? Ответь мне, пожалуйста...

Может, Юнги уже мерещится от стресса, но он начинает видеть сияющую ауру, что поднимается от тела младшего и начинает захватывать и Мина, словно какая-то зараза. Старший бы отлетел в сторону, но он только подаётся вперёд и с силой обнимает Мини, освобождая его руки, что ложатся тут же на спину Юнги и оставляют на ней глубокие царапины с помощью ногтей, предварительно разрывая ткань рубашки. Парень морщится, смаргивает слёзы, но не отстраняется, потому что замечает, как лисёнок понемногу успокаивается. Он шумно выпускает воздух через ноздри, но начинает вдыхать и чувствует кровь.

Сразу же приходит в себя, потому что кровь чужая, такая знакомая. Его хёна кровь.

Хосок, всё это время наблюдавший за ними с расчётливым и холодным выражением лица, начинает дышать, когда Юнги приподнимается, смотрит на младшего и видит только растерянное выражение лица вместо гримасы боли. Мини принюхивается и боится шевельнуть пальцами, потому что они все в чём-то влажном и тёплом, и это явно не сулит ничего хорошего.

— Мини, ты в порядке? — спрашивает Юнги с небольшой улыбкой, а затем падает на лисёнка без сил, теряя сознание то ли от боли, то ли просто от нервного перенапряжения. Младший сразу же подрывается, держа его в своих руках и начинает осматривать располосованную спину хёна и с ужасом понимать, что это сделал он.

Тот, кто ни за что и никогда обещал не причинять ему боль.

”Первое превращение... пятнадцать минут сорок три секунды, значит. Запах крови влияет как блокатор, потому что... кровь его или просто кумихо реагирует так на любую? Надо будет проверить в следующий раз без травм на теле Юнги”, — про себя заключает Хосок, быстро юркнув в ванную и принося полотенце для лисёнка.

”За окном новолуние. Ещё рано для полного воплощения девятихвостого?”

— Вот, надо вытереть ему спину и приложить компресс, — говорит Чон, заботливо протягивая ткань Мини, и тот спешно кивает, бегая глазами по обмякшему телу старшего. Он вроде бы дышит, только очень тихо, и Мини чувствует себя виноватым настолько, что боится впредь вообще подходить к Юнги, если это возможно.

Однако он всё равно проводит ночь к Мином, кладёт его на кровать и не оставляет, пытаясь зализать все его раны, которые никак не хотят уходить. Они остаются, и рассечённая плоть выглядит так, будто будет заживать вечность. Под утро лисёнок окончательно отчаивается и делает компрессы для ран, а ещё выуживает мазь из аптечки Намджуна, который какого-то хрена спит.

Хосок сказал, что он напился, но Мини не чувствует запах вина от Кима, когда приходит за мазью, и это настораживает. Только не занимает мысли младшего полностью, потому что сейчас важнее всего Юнги.