7. Odor amoris (1/2)
— Так, парни, — выдохнул слегка напряженно Джисон, заходя вместе с блондином в гостиную, — нам надо отвлечься… Ликс, Хенджин спит, да? — Феликс кивнул. — Хорошо, тогда…
***
Но Хенджин не спал. Когда Ёнбок выходил из спальни, оставляя Хвана наедине со своими тяжелыми мыслями, он наверняка бы так подумал: глаза закрыты, дыхание спокойно, движений нет. Однако художнику вряд ли бы удалось провалиться в беспокойную дрему, ведь на уме был только тот странный выход из клетки разума. Он бы легко отпустил эту ситуацию, будь в том дне что-то горячее, пожар там, да хоть что! Но в петле четвертого июля не было ничего подобного! Не могло же ему показаться. Нет, что-то мягкое и теплое, легкое, мимолетное, заставляющее трепетать сердце, такое бы не показалось ему в кошмаре. Это что-то извне. А что? Руки Феликса, как он уже выяснил и, на свой стыд, запомнил, ощущались по-другому. Они были словно шелковые, оставляли не ожоги, а нежное покалывание. Это же новое ощущение было, пусть и таким же тонким и аккуратным, чуть более смазанным и островатым, что ли. Будто касалось щеки, которая, к слову, все еще жглась, что-то содранное, будто с легкими наростами, как рана, например. Когда Хенджину разбила губу Ан Чхохи, на ощупь она была похожей.
Хвана дернуло от воспоминаний, и он решил подумать о чем-нибудь хорошем. Мгновенно перед глазами всплыл образ Феликса, в теплой кофточке с солнышком на груди, словно нарисованном. Ведь это солнце не было подлинным. Настоящее солнце было одето в эту кофту. Ёнбок сам блестел, грея всех вокруг и заставляя улыбаться одним своим присутствием, как небесное светило выходящее к весне из-за густых туч, растапливающее, вместе со снегом, сердца. В соседней комнате сидело маленькое солнышко, разгоняющее печальный настрой ребят. Они наверняка уже и забыли о комнате, в которой одиноко лежала погасшая ”луна”, сошедшая с большой растянутой футболки и слившаяся воедино с Хваном. Луна и солнце ведь не могут быть долго рядом, правда?
Собачка, потерявшая луну на футболке, грустно проскулила, случайно напомнив Хенджину о другой черно-белой бестии. Сейчас, по ощущениям, что-то около трех часов дня. Пора выгулять Кками.
Кровать тихонько скрипнула, Хван слегка потер глаза, чуть слипшиеся. Тишиной это назвать можно было бы, если бы не тихая музыка, в другой комнате. Видимо, парни ушли что-то слушать или смотреть в другое место, чтобы быть подальше. За дверью горел приглушенный свет, доносился он из гостиной, в центре которой и была замечена маленькая недовольная моська. Только она, почему-то, не желала подходить к художнику и даже демонстративно отвернулась. Хван, опешивший от такого поведения собаки, начал брести в ее сторону, задумчиво на нее глядя. По пути прихваченная резинка завязывалась в высокий домашний хвостик, пока Хенджин не оказался перед Кками, отпрыгнувшей от него и игриво мотавшей своим хвостом. Художник метнулся было к ней, но она снова отбежала, оказываясь с другой стороны. Она дважды стукнула лапками по полу, предлагая поиграть. Понятно. Ей просто скучно, она готова потерпеть, лишь бы заставить хозяина за ней погоняться.
— Ну, Кками, — тихо страдальчески выдохнул Хенджин. — Ты же со вчерашнего дня не гуляла, пойдем, — пытаясь поймать собаку, с легкой усталой улыбкой шипел Хван. Вдруг он услышал какой-то хлопок и голос компьютерной говорилки.
”Owl прислал четыре тысячи вон со словами. Мне же не кажется? Это Джинни на фоне? Боже, серьезно? Вы знакомы?”
Сердце кольнуло, Хван резко поднял голову и посмотрел в сторону, откуда донесся звук. Ему казалось там была стена. Нет, не казалось, там точно была стена! За диваном, конечно, было пространство, но художнику думалось, что это просто дизайнерское решение, пусть и странное. Неужели, там и вправду была эта арка? А нет, не арка, справа и была эта ”стена”, отодвинутая в сторону. Это дверь-купе.
За ней зеркально стоял второй диван, такого же цвета, из-за которого были видны макушки шестерых знакомых. Перед ними была тренога, штатив, держащий телефон с открытым приложением для стриминга. Он в кадре. Он в кадре!
Хван со скоростью пули вылетел из комнаты, за ним убежала и Кками, звонко цокая маленькими коготками по полу.
— Ликс, ты же сказал, что он спит, — шепнул на ухо названному Джисон, сидящий посередине.
— Ошибся, с кем не бывает, — ответил за него Сынмин, тоже услышавший шепот.
— Спасибо за донат, Мисук. Давно не видел тебя. Джинни знают Чан и Ликс. Сейчас он гостит у этой мелочи, — Хан неглядя схватил Ёнбока за щеку, по-детски потягивая ее. Феликс что-то недовольно проворчал про один день разницы, тем не менее широко улыбаясь.
— Хани, я так ревновать начну, — Минхо сильнее прижался к Джисону, зарываясь носом в изгиб шеи и вновь начиная дремать. Он вообще сегодня не выспался, но ему хватало плеча парня еще с просмотра фильма, половину времени он просто спал.
— Мы оба знаем, что нет, — хихикнул Джисон. — Вставать так рано не надо. Хотя ладно, мне нравится, как ты на мне виснешь.
— А еще мы оба знаем, что я не выспался, потому что кто-то долго сидел в телефоне ночью.
— Котенок не может уснуть без хозяина? — игриво протянул парень, специально почесывая Минхо за ушком, словно бы Ли действительно был котом. А ведь ему и вправду нравилось, когда Джисон касался этого места, он бы даже замурчал, не будь здесь четверых младших и еще сотни зрителей. Но ничего, он потерпит до дома. Сейчас же парень просто что-то бурчит в шею Хана, что вызывает у того бурю мурашек, и продолжает дремать, поудобнее устраиваясь на плече.
— У чата сердце остановилось, вы что делаете? — заулыбался Чанбин, видя, как полетели строчки на экране, на деле же как-то даже гордо выпрямляясь в значении ”мои пиздюки”.
— Мне кажется, многие за этим сюда и приходят, — по-доброму ухмыльнувшись, Феликс встал, выходя из кадра. На вопрос Чонина ”куда ты, хен?” Ли просто кивнул в сторону коридора и сказал: — Проверю этих двоих. Вдруг что?
— Вообще-то они приходят сюда за нашей музыкой! — вслед наигранно фыркнул Джисон, продолжая перебирать пальцами волосы спящего хена на плече.
В спальне Феликс Хенджина не обнаружил, потому стал обыскивать весь дом: заглянул на балкон, постучался в туалет и хотел уже пойти через прихожую к кабинету, как услышал хлопок входной двери. Он… ушел?
Натянув на ноги первые попавшиеся кроссовки, Ли выбежал из квартиры и, быстро заперев ее, кинулся к лифту. Тот довольно быстро приехал с первого этажа, впуская в себя взволнованного Ёнбока. ”Куда мог уйти Хенджин? Зачем? Может ему некомфортно с моими друзьями? Ну, конечно! Он не хочет общаться с людьми! Особенно незнакомыми! — лифт приехал на первый этаж. Феликс вышел на улицу, оглядываясь по сторонам. Никого. Ну, не мог же Хван испариться, он бы не успел так далеко уйти, хромая. Или успел?.. — Неужели он хочет дойти до своего дома? Но его вещи же…”, — роились мысли. Он еще раз повертел головой, разглядывая улицы между домами, но, смирившись, обернулся и двинулся к себе, врезаясь кому-то в грудь. Ли отшатнулся в сторону, извиняясь себе под нос и пропуская вперед человека. Но этот кто-то просто стоял на месте. Ёнбок уже подумал, что поцеловал лицом дверь и сейчас глупо просит его простить железо, потому решил поднять зажмуренные от стыда глаза. Хван, черт возьми, Хенджин.
— Я думал, ты домой пешком ушел, чего ты так пугаешь! Сказал бы хоть, куда идешь! Попросил меня отойти от камеры, не знаю! Или хотя бы Чанбина вытащил втихую из кадра — он же с краю сидел! Я переживал! — начал тараторить Феликс, словно забыв о малейшем языковом барьере, который у него мог быть. Он был не столько зол, сколько напуган и рад одновременно. От переизбытка эмоций он просто накинулся на Хенджина, крепко стискивая его в своих руках.
— Прости, — лишь тихо сказал Хван, осторожно помещая ладони на спину Ли в ответ. Его уколола совесть, даже не уколола — выстрелила в ногу.
— А почему ты, кстати, шел дольше, чем я? — слегка отстранившись от художника, но все еще теплясь в его руках.
— Кками ненавидит лифты, — ответил Хван, бегая по Феликсову лицу взглядом. Большие добрые глаза, красивый нос, милые-милые веснушки и покусанные губы. Подождите, что? Покусанные губы? Щеку обожгло воспоминанием, а вторую — смущением. Он понял, что это было за действие извне. Трижды вспомнил, трижды понял.
— Ну, чего ты краснеешь-то? Пойдем погуляем с малышкой Кками, ненавидящей лифты, — выпутался из рук застывшего, обращаясь к собачке, радостно тявкнувшей. — Ты не боишься ее вот так без поводка отпускать?
— Она не такая глупая, — Кками зло рявкнула, и Хван решил ее похвалить, чтобы задобрить. — Ладно-ладно. Умная. Команды знает, на дороги не бросается.
Парни хихикали, улыбались так, что уголки губ начинали ныть, говорили обо всем на свете. От самой невкусной в мире лапши до нелюбви к школьной учительнице математики. Все обсудили.
— А Минхо и Джисон… они..? — боясь ошибиться и банально стесняясь. Все-таки подобное в обществе порицается, не часто Хенджину выпадала за жизнь возможность спросить об отношениях ”таких” людей, даже учитывая, что он сам ”таким” является.
— Встречаются уже… пять лет? Почти шесть! Ходячее доказательство того, что любовь живет больше трех лет. А еще того, что эта мифическая вторая половинка не обязательно противоположного пола. По ним видно, что они счастливы, а это главное, я считаю, — рассказывая о своих друзьях, Феликс так широко заулыбался, что Хван еле сдержал порыв показать удивление на лице. Как у солнца вообще остались силы светиться? Да еще и так ярко! — Всем бы такого, а то я, как психолог, за этот месяц работы столько всего про отношения наслушался, что, не будь их рядом, перестал бы в эту самую любовь верить! Ужас!