Сигнал к действию (2/2)
— Ну то есть, — Жан-Жак не сдерживает смешка, наблюдая за огоньком в глазах Ноя.
Овощи к тому моменту уже растаивают окончательно и начинают прижариваться, поэтому внимание приходится переключить на это, пока Архивист занимается своим маленьким открытием.
— Это… Жан-Жак, спасибо ещё раз, что пустил переночевать, — молодой вампир глядит на него чистыми и светлыми глазами.
Такой не способен, кажется, врать и лукавить.
— Я просто вспомнил себя. Совесть не позволила бы мне тебя оставить, — держа сковородку одной рукой, Жан-Жак ловко переворачивает уже смесь из овощей и кубиков колбасы и снова получается восхищённый взгляд. Неужели Ноя поражают даже такие мелочи, как готовка? — Да и я не гоню тебя никуда.
Решение далось не сразу. Даже видеть чье-то пальто и сапоги на входе безумно непривычно, что уж говорить о сне бок о бок и разделении своей маленькой грустной квартирки с кем-то, кроме Сказки.
Но всё-таки Ной не кажется плохим, особенно после утра. Обычно люди пугаются ещё на этапе безумного от боли, но кажущегося всем злым взгляда — взять хоть ту же бабулю в метро вчера.
А Архивиста это как будто обходит стороной. Нет у него ни страха, ни отвращения в отношении Шастела.
— Правда? Merci, Jean-Jacques! — с по-щенячьи радостными глазами удивляется Ной. — Я бы не хотел доставлять неудобства.
— Я всё обдумал. Если тебя устраивает нахождение с таким, как я, то оставайся, — Шастел сковородку задумчивым взглядом сверлит, думая скорее над тем, что нужно добавить ещё.
Принимая решение, что всего достаточно, он отставляет ее на вторую холодную комфорку и вздыхает поглубже, разгоняя застой в лёгких.
— Каким таким? Кровь у тебя, даже с учётом болезни, пахнет хорошо. Как кровь доброго человека, не совершившего ничего плохого, — беспечно выдаёт Ной, что думает, не задумываясь как это на самом деле звучит.
А ведь так подумать, сказанные слова не такие уж простые, как может показаться. Вампир буквально признался, что находит чужую кровь вкусной хотя бы на запах.
— Часто ты людям подобное говоришь? — Шастел хмыкает, прикусывает губу, случайно делая ранку клыком, и протягивает Ною тарелки и приборы. — Ладно, буду иметь ввиду. Поставь всё на стол, пожалуйста.
Ной тушуется смущённо, взгляд в пол опускает, но мотает головой мол «не часто». Просьбу выполняет и только потом поднимает на Шастела взгляд.
Тот ничего не говорит, просто улыбается уголком губ и вздыхает, немного напоминая Ною Луи.
За завтраком темы для разговора не находится, но оказывается, что и молчать вдвоём, размышляя о своём, вполне комфортно.
Даже с фрилансерством, у старшего сегодня дел полно и скоро ему нужно покинуть квартиру.
Он не знает, почему же исчезла, оставив его, Сказка, но кто сказал, что это остановит его от поисков? Пока она ему снится, пока она в каждом отражении, словно любое зеркало — Еиналеж, пока вопросы ещё без ответов.
— Ной, мне сейчас нужно будет уйти. Дубликата ключей, как ты понимаешь, у меня нет, — он чуть усмехается тому, как Ной неловко тыкает в фасолевый стручок вилкой, словно Жан-Жак его осуждает или подгоняет. — Ты останешься здесь или хочешь в город?
— Мне нужно увидеть одного человека по рекомендации Учителя, поэтому я побуду в городе, — он сдувает с лица светлую прядку и глядит на Шастела.
— Хорошо. Я вернусь ориентировочно к семи, наверное, удобнее будет уже у подъезда встретиться, — старший ведёт кончиком пальца по ручке кружки и задумчиво шкрябает ногтем стык от лепки.
И снова Архивист замечает некую печаль в глазах Жан-Жака, когда тот замолкает и не отвечает на весёлый настрой самого Ноя. Словно того что-то ужасно тяготит, скребёт по душе и выдирает из неё клоки, как ворон из печени Прометея, но он возомнил себя Иисусом и несёт свой крест упорно на гору. Даже если до вершины ещё ой как далеко.
Ной украдкой тоскливо вздыхает, вспоминая Луи до боли ясно — у этих двоих разве что цвет глаз разный, — и осторожно касается лежащей на столе ладони Жан-Жака, большой палец которой тот нещадно скребёт в кровь у ногтя.
Прикосновение совсем недолгое, спонтанное и удивляет Шастела, заставляя отвлечься, а вставший из-за стола Архивист только простенько улыбается и собирает пустые тарелки с приборами, направляясь к раковине.
Ной, кажется, совсем его обезоружил, потому что даже слов про «да я сам помою» не слышно.
Что бы ни тревожило Жан-Жака, Ною почему-то беспросветно хочется ему помочь. Хотя бы такой мелочью.
Разговоры потом снова почти ни о чём: Мурр, одежда, потому что Ной не хочет, чтоб Шастел морозил шею, места их направления. Нужно же понимать, где и сколько примерно каждый будет находиться.
Вначале на метро едут вместе, потому что по одной ветке нужно и только потом расходиться. Ной пристально следит за Шастелом, видать, припоминая вчерашнее происшествие, и буквально за локоть выводит из толпы, чтобы не нагнетало и было чем дышать.
Жан-Жак снова в маске и его улыбки не видно, когда он прощается с Ноем, выбегая на одной из станций для пересадки, но Архивисту достаточно увидеть морщинки в уголках серых глаз.
В метро на оставшегося вампира смотрят чуть странновато — не нравятся белые костюмы?
А вот посоветованный Учителем Паркс оказывается хоть и не самым добрым человеком — по сравнению с Шастелом или Доминик так вообще ещё тот гаденыш, — но помощь всё-таки оказывает. Даёт доступ в несколько библиотек, к одному музейному архиву и обещает позвать Ноя, когда снова будет вспышка из-за Неннии.
Времени после приёма оказывается ещё уйма, так что Архивист решает заглянуть в одну из библиотек — может быть, будет что-то ценное, что возможно взять домой.
В залах тишина, но работник и работница немного странно на него смотрят. Надо будет спросить Шастела, может, он скажет, что это за особенность такая у местных жителей.
Впрочем, Ноя уже не так занимает это, когда среди стеллажей обнаруживается весьма интересный и явно сулящий надежду: должно же среди этих всех томиков быть что-то полезное.
Время бежит незаметно, когда с головой погружен — Архивист пролистывает страницу за страницей, помечая в блокнот нужные мелочи, и совсем не обращает внимания, что людей прибавилось, на улице за панорамным окном потемнело, а время уже подбегает к шести часам.
Пора и честь знать.</p> Забирая пару книг с позволения работников, он им кивает и уходит.
Питер вечером очень красив — в дождь и туман Ной как-то это упустил.
А теперь есть возможность любоваться на загадочные рельефы лепнины, на витиеватые балконы и слегка пугающие арки домов.
Людей в метро много-много — почти не пошевелиться. Но Архивист всё же изворачивается и пишет Шастелу, что уже едет домой, в ответ получая: «я освободился пораньше, тоже иду. Встретимся у подъезда».
Дальше сеть ловит только на остановках и то не везде, но и вроде более ему не пишут — Ной телефон и не трогает.
На нужной станции накатывает странная тревога, будто что-то могло поменяться. Неужели где-то здесь зараза? Или Шарлатан?
Но нет, всё тихо.
А тревога не унимается даже по дороге до дома. Ной пробует позвонить Шастелу, потому что на новое смс тот не отвечает, оно даже не доставлено оказывается. Но и звонок не проходит.
С первого раза как минимум.
Хотя слышимое с того конца погоду не делает:
— Эй, челкарь, попутал что-то? С тобой разговаривают! Отвечай, ты откуда бушь, забугорный туберкулёзник?
Ной слышит, как ему, а не этому отвратительному голосу, на французском шепчут адрес.
Сигнал к действию принят — в голове ясно рисуется картина бледных губ, испачканных кровью от нежданного кашля, произносящих все следующие непонятные слова.